С «Динамо» Владимир Кесарев трижды выигрывал чемпионат страны. Со сборной побеждал в первом Кубке Европе. Мы встретились пятничным утром в кафе динамовского манежа, где Владимира Петровича ежеминутно отвлекали рукопожатиями.
– Ветераны вот тренировались – мне сейчас остается только наблюдать. Сам я кончил играть в 37 лет и стал выступать за ветеранов в команде ЦК комсомола. Нас организовал Давид Александрович Пертенава – известный гимнаст. За нашу команду играли Бобров, Бесков, Трофимов, Дементьев, Гринин. Поехали как-то на Восток – Владивосток, Комсомольск-на-Амуре, Находка. За 15 дней сыграли 14 игр – стадионы каждый раз битком.
- Против кого играли?
– Против молодежи – действующих футболистов. Попадались команды с городских первенств, второй лиги. Приехали как-то в Южно-Сахалинск на открытие нового стадиона. Ничего, хороший стадиончик, тысяч на 10-12, поле идеальное – но пошел дождь. Решили: если сыграем – испортим газон. Отправились на старый стадион – травы там мало, но поле вроде ровное. Дождь хлестал с утра до вечера, но мы отыграли и поехали отдыхать. Жили в горах, в гостинице «Горный воздух» – там раньше находилась разведшкола Японии. Только помылись, к нам приезжают со стадиона: «Там народ не уходит – просят вас завтра еще сыграть».
- А вам уезжать надо?
– Конечно, у нас же жесткий график, календарь. Приезжаем на следующий день на стадион – а народ оттуда не уходил, ночевали там. Ну так и отыграли там еще три матча – люди три дня не расходились.
- Стойкие. А возобновить карьеру вам не предлагали?
– Первого июня в Сочи было открытие купального сезона. Мы, сборная ветеранов СССР, приехали играть с «Араратом», который тренировал Александр Семенович Пономарев. До последнего момента вели в счете, но закончили 3:3. Мы с Бобровым действовали в паре нападающих. После игры – ужин: заходит десятиборец Игорь Новиков, он в Ереване тогда возглавлял Спорткомитет. С ним – Пономарев и бывший капитан «Арарата» Кегеян, полузащитничек. Ужинаем, тут встает Новиков: «Мы посоветовались и решили сделать вам предложение поиграть за «Арарат». Боброву и мне. Всеволод Михайлович засмеялся: «Ну ладно вы Вовку берете, но мне-то – 47 лет!»
- За четвертую?
– Да, тогда в «Динамо» четыре команды было. Со мной в четвертой играли Виктор Васильевич Тихонов, центрального защитника, Адамас Голодец, потом Бесков с Трофимовым у нас доигрывали. Однажды мы этой командой вышли в четвертьфинал Кубка – здесь на «Динамо» проиграли «Зениту» 1:2. Бесков с Трофимовым выходить не стали – думали, опозоримся. Но, мы, мальчишки, чуть «Зенит» не побороли.
- Какой был из Тихонова футболист?
– Отличным был защитником – зимой в хоккей играл, летом в футбол. До сих пор дружим, хотя уж больше полувека прошло.
- Работать начали во время войны?
– В 12 лет, в 1942 году. Как раз сегодня жена пыль протирала, отыскала медаль: «За доблестный труд в Великой отечественной войне». В 15 лет мне ее вручили. На завод нас привел участковый по фамилии Хитров. Зима 41-го страшно холодная была – до 45 градусов ниже нуля доходило. Могли заниматься и воровством, и чем хочешь – обстановка тяжелая, война, голод. Ели мороженую картошку – это считалось хорошо. Мама очистит картошку, а из этих очисток, отрубей, валяет котлетки. Так и ужинали.
- Как на завод попали?
– Хитров привел нас, человек 15-20, на завод Коммунистической партии Германии, рядом с Савеловским вокзалом. Хитров этот с фронта только вернулся, с рукой у него что-то было. Собрал нас: «Пойдемте обедать». Пришли в столовую: суп из чечевицы, пюре из мороженой картошки и кусочек селедки, хлеб, чайная ложка льняного, горького масла. Пообедали и пошли к директору. Хитрову – ему: «Ты за них отвечаешь».
– Долго работали?
- После чемпионата мира в Чили Яшина жутко критиковали. Говорят, он даже пропал на две недели.
– Чумовые! Нельзя же так с вратарем. Думаю, из-за тех нервных перегрузок Лев и скончался так рано. К тому же Лев успокаивал нервишки сигаретами. Не в открытую, конечно, – так, в сторонке, в туалет отойдет, покурит.
– Из полевых игроков кто-то курил?
– Численко баловался. Зимой тренируемся на теннисном корте. После занятий Игорь встал здесь за уголочек, покуривает. В дубленке. Рядом проносится Якушин. Число раз – и в рукав сигарету. Но Михей-то профессор: «Ну что, Игорек, как потренировались?» – «Да так, ничего, Михаил Иосифович». – «Устал?» – «Да нет, не устал». – «Я смотрю, вы с мячом-то неплохо обращаетесь». Стоит разговаривает и смотрит – у Численко из рукава дым пошел. Говорит, усмехаясь: «Сигаретку-то погасите. Я так полушубок в армии сжег».
– Я карман так в школе прожег, понимаю. Вы невероятно часто для послевоенного советского человека бывали за границей. Первую вылазку помните?
– В 57-м отправились в турне по Южной Америке. Мы первые поехали, никого до нас не было. Сыграли 1:1 с «Васку да Гама» на «Маракане». Потом играли в Уругвае и Аргентине, а закончили в Чили. Лешке Мамыкину в Монтевидео Андраде ногу сломал. Открытый перелом, белая кость торчит – страшно. Мы уехали, а он там остался лечиться. Потом еще один случай был – Валерка Фадеев слег с аппендицитом в Африке. Оставили его в Гане.
– В Африке тоже турне проходило?
– Целый месяц длилось. Гана, Гвинея, Того, Нигерия. Там жара неимоверная. Начало лета, декабрь. Играем в Гане, перерыв. Нам говорят: «Тут сейчас будут легкоатлетические соревнования, так что вы не торопитесь – минут через 20 выходите на поле». Мы выбираемся на второй тайм. Там действительно соревнуются – копья бросают. А перед нами африканец бежит по беговой дорожке – и копье в него, епт. Насквозь. Африканцы в панике: «Доктора! Доктора!» Наш Юрий Самойлович Зельдович прибегает: «Его даже трогать нельзя! Насквозь же». Отпилили это копье и увезли парня на скорой.
– Жуть. А вообще хоть чем-то хорошим та поездка запомнилась?
– Там нам подарили статуэтки из черного дерева. Тяжелые, как металл.
– Что дарили во Франции после победы в первом Кубке Европы?
– Победу отмечали в ресторане на Эйфелевой башне. Сантьяго Бернабеу подарил каждому хорошие часы, а затем раздал всем по конверту. В каждом из конвертов лежал контракт. «Я не обещаю, что все вы будете в мадридском «Реале», но в чемпионате Испании заиграете точно. Посмотрите контракты – и милости просим». Затем обратился к Яшину: «Вам предлагаю самому вписать в контракт свою будущую зарплату».
– Все отказались?
– Следующим утром нас пригласили в посольство на чай. Вручили конверты с деньгами. Посол говорит: «А конверты от Бернабеу сложите вот сюда».
– Бернабеу звал всех к себе, но сборная Испании от игры с нами в четвертьфинале отказалась. Почему?
– Главный тренер Испании Эленио Эррера приезжал в Москву, жил в «Метрополе». Сходил на игру с Польшей, а мы выиграли 7:1. К игре с Испанией мы готовились в Озерках, на спортивной базе, где раньше жил генерал фон Паулюс. До этого мы обыграли еще и венгров с чехами. Каждому игроку выдали по два билета на Испанию – для родственников. Мы жили с Никитой Симоняном, и вот приходит к нам Сергей Сальников: «Наши болельщики, торгаши, просят по одному билету, а они вам за это, что угодно – холодильник, мебель». Мы с Никитой дали по одному билету.
– Что попросили взамен?
– Я тогда только получил квартиру здесь, на Динамо. Говорю: «Мне бы кухонный гарнитур. Небольшой, у меня кухня метров 9-10». На следующий день Андрей Петрович Старостин собирает всех: «Испанцы отказались играть – им засчитали поражение 0:3». Оказывается правительство Испании жестко спросило Эрреру: «Обыграете их?». Тот замялся: «Не знаю». – «Тогда отказываемся». Звоню домой, мне говорят: «Слушай, тут в картонных коробках привезли мебель. Что с ней делать? На лестничной клетке стоит». Я думаю: раз игры нет, пускай увозят. Но ребята мебель все же оставили.
– В финале четырех вы так и не сыграли?
– В Марселе аппендицит вырезали. Вместо меня в двусторонке играл Андрей Старостин. Так Понедельник от него ни разу не убежал. Андрею Петрову за 50 было. Понедельник жаловался: «Я не знаю, что делать. Сюда покажу – он не идет, туда – не идет». Опыт.
– В больницу один попали, без переводчика?
– Переводчик был с командой. Общаться особо и не о чем было. Вырезали да заклеили.
– Как это?
– Во Франции не зашивали шов, а заклеивали. Приехал домой, меня тут по всем больницам возили, показывали – как надо аппендицит лечить. Через два года шва вообще не осталось.
– Ваши самые запоминающиеся встречи за рубежом?
– В Гане ходили на чай к королю. Там мы впервые увидели какао-бобы – размером с каштан. Их сушат на асфальте, но поскольку перерабатывающей промышленности нет, бобы отправляют в Европу. Нам подарили по пакетику. Крошили эти бобы молотками помельче – и в кофемолку. Вскипятил, сахарку добавил – жидкий шоколад.
- Слышал, что вы ездили с Хрущевым в Китай.
– Нас принимал Мао Цзэдун. Прилетели, прохладно, нам выдали зеленые теплые куртки. Мы пришли, разделись. Посидели, поговорили и пошли кушать в ресторан через улицу. Я смотрю на куртку – надел, вроде моя. Меня догоняют двое: «Вы надели куртку Джо Эн Лая. Вот ваша». А Джо Эн Лай был премьер-министром, вторым человеком в Китае после Мао. Я смотрю: та куртка, которую я по ошибке взял, снаружи как обычная, но подкладка меховая.
- Демократично.
– А еще к нам на базу в Китае приезжал маршал Климент Ефремович Ворошилов. Мы жили под Кантоном, сели обедать с Ворошиловым. Нормальный дядька. Обед идет, и вдруг приносят небольшую обезьянку – а в середине стола специальная дырка. Обезьянку подсовывают под столом в эту дырку, прикрепляют ремнями, моют головку – и о-о-п-па.
- Ох.
– Головка вскрылась и мозги пульсируют. Климент Ефремович набок упал. Парные мозги – это, оказывается, самое шикарное угощение в Китае. Но про обезьяну есть история и повеселее.
- Давайте лучше ее.
– Пошли мы в Австралии в зоопарк. Подошли к клетке с шимпанзе. Рядом – ящички с орешками, бананами, чтоб кормить животных. Но мы же не можем нормально покормить. Даем обезьяне банан, она протягивает руку, а мы отдергиваем. Дразним. И так несколько раз. Рассердили ее, она отошла к корытцу с калом, зачерпнула рукой и как даст по нам. Ну мы-то увернулись, но мимо проходил ничего не подозревавший Бесков – кажется, с Симоняном и Гершковичем. А жара была – Константин Иванович в белой рубашке с коротким рукавом. «Батюшки мои, что ж вы делаете», – заорал. Вся рубашка грязная.
- Да, это действительно повеселее. Видел вашу свежую фотографию с Пеле, которому вы противостояли на ЧМ-1958. Давно встречались?
– Он приезжал лет шесть назад. Тут еще поле на «Динамо» было. На том чемпионате ему было 17, а мне 28. Он тогда ничего не сделал. Витька Царев, который сейчас с нами здоровался, впился в него. Как нам говорили, все его партнеры были против, чтоб он играл следующую игру.
- Почему?
– Партнеры по атаке – Вава, Диди, Гарринча, Загалло – считали, что от него нет пользы. Гарринча мне куда больше понравился. За год до ЧМ мы отправились на «Маракану» смотреть матч «Ботафого» – «Фламенго». Советского посольства не было, поэтому нас опекали чехи – они и посоветовали нам съездить на эту игру. Стадион чумовой, с трибуны до поля метров сто – аэродром. Последним на поле выбегал какой-то хромой парень – у Гарринчи ведь одна нога короче другой была. Борис Кузнецов смеется: «Что за команда с хромыми. Здоровых, что ли, нет?» Ми-и-илый мой, он как начал там всех возить. Батюшки мои!
- Вы с «Динамо» трижды стали чемпионом. Правда, что второе место воспринималось как провал?
– Не очень-то оно радовало, скажем так. Что это за место – второе? В шестидесятом году вообще заняли третье место. «Распустить их надо всех, что это еще такое!» – такие настроения встречались. Регулярно приезжало руководство и МВД, и КГБ. Очень часто у нас бывал Семичастный, глава КГБ. Владимир Ефимович любил команду, интересовался всеми делами. Молодец дядечка – спортивный такой. Выходил на поле, жонглировал мячом.
- Недавно в Новогорск приехали на разговор болельщики «Динамо», сегодня вообще обстреляли футболистов. В пятидесятые-шестидесятые что-то похожее могло случиться?
– Чтоб так – ни разу. Мы общались с болельщиками иначе и гораздо чаще. После игры выходим из четвертого подъезда. Вся площадь заполнена болельщиками. Толпа. Поздравляют или, наоборот, спрашивают: «Ну что, не могли выиграть, что ли?» Мы-то рядом со стадионом живем, а Яшин жил на Кутузовском проспекте – на втором этаже. А внизу, под его квартирой, была электрическая подстанция. Оттуда шел дикий холод, пол ледяной – дети летом в валенках ходили, все с соплями. Потом уж он на Сокол переехал.
- И вот выходит Лев Иванович со стадиона...
– Он никогда не был Львом Ивановичем. «Лева, привет!», «Лев, поздравляем» – все дела. Это сейчас Аршавина Андреем Сергеевичем зовут – это как-то странно и некрасиво. К Яшину болельщики обращались по имени. У нас тогда были не сумки, а фибровые рижские чемоданы. У него в толпе тут же чемодан выдергивали и возвращали у подъезда.
- Болельщики провожали прямо до дома?
– Шли с ним на метро – игроков же не развозил никто. Доезжали до «Киевской», там Лев выходил и вместе с этой толпой шел домой. Обсуждали игру. Тогда все иначе было – например, болельщики разных клубов сидели на стадионе вместе. Не как сейчас – «Спартак» здесь, «Динамо» здесь. Никто не дрался, не ругался, никого не оскорблял. Много артистов за «Динамо» болело.
- Например?
– Женя Евстигнеев – в бассейн к нам приходил, в футбол играл. Николай Крючков, он тут, на Беговой жил. Михаил Иванович Жаров. Лев Барашков приезжал песни петь. Фаина Раневская – она жила в доме на улице Горького, где был Елисеевский магазин. Иногда спускалась что-то купить. Все останавливались: «Ой-ой, Раневская!» Она: «Да, нечасто увидите Раневскую в домашних туфлях в магазине».
- Московские болельщики – в том числе динамовские – сейчас не очень тепло встречают «Анжи». Когда вы возглавляли махачкалинское «Динамо», сталкивались с чем-то подобным?
– Тогда было более дружеское отношение. Все по-товарищески встречали, с уважением.
PS. – Эх, скорей бы у нас здесь стадион новый построили. Место-то шикарное. Центр города. Метро рядом. Слышал, к спартаковскому-то только на пароходе подплыть можно будет… Это что же у вас теперь книга выйдет?
- Да нет, просто интервью.
– Ну ты как распечатаешь, занеси сюда, оставь на вахте. Витьке Цареву да мне.
Впервые интервью опубликовано 19 октября 2012 года. 19 января 2015-го Владимира Кесарева не стало.