"Если человек говорит о себе, он либо бахвалится, либо кается,"- старая цитата, автора коей ночью не вспомнить. Остаётся только решить, с чего начать.
Дано. Глупый пингвин робко прячет, умный - гордо достаёт.©
Доказательство. Дурак, понявший, что он дурак, есть уже не дурак.©
Вывод. Эрго, пингвин, прячущий робко, далеко не глуп.
К тому же, он не бахвалится и не кается, просто молча прячется под плинтус, смиряясь с течением времен.
А времена сжимаются, всё более напоминая тесную одежку. Ещё до пандемии зачат был процесс, вот и вырос пингвинёнок. То, от чего отказывалась добровольно, оказалось вдруг обязательным и с размахом.
Можно ли простить предательство? Можно. И даже легко. Можно даже вывернуть это предательство свободой воли. Вот только вместе с окончательным прощением приходит равнодушие. Человек может суетиться рядом, ты можешь (сколько этих "может" - сплошные возможности) вести вполне светскую беседу - с незнакомцем. И также легко прерваться, забыв в ту же секунду.
Пока равнодушия нет - нет и прощения. Осторожно ступая между колючек памяти, обходишь воспоминания.
И всё это надо только тебе. Там свои скелеты и демоны, и нет тебе до них дела. А неглупый вовсе пингвин радуется, что его не замечают.
Письмо так и лежит в черновиках, отправлено не будет. Слишком много лишних слов удалось написать в своё время, ни к чему теперь множить печали, пингвинов и плинтусы. Лучше от этого не сделается никому.
В каждом времени есть свои прелести. Было - и прошло, сменились цвета и контуры. Но две фигуры в полумраке так и отражаются в потерянном зеркале, равные богам, а, может, и сами боги. Сошедшие на время и на бренную землю, вознёсшиеся обратно, когда время расплылось в зыбкий песок.
(И тут пингвин окончательно перестал понимать сказанное. Видимо не-глупость ещё не означает прозорливость. Да и знать ему не положено, о чём речь. Пингвин - почти курица, не летать ему, не касаясь земли. А это в любой истории самое лучшее.)
И рука тянется с балкончика, чтобы отправить письмо... И рассвет краснеет над морем, и будет ещё Санторини, и цепочка странных чудес, плохих и хороших. И полынь на обочине дороги в Париж, и горькая пыль на сердце в своём доме.
И никто никогда не поверит упокоенности черновика. Однако, желания сбываются не только твои, но и чужие тоже.
Вот и пусть выкручиваются сами.
Как того желают.