Тёмные дела любят особую атмосферу. Разве можно творить зло в светлых залах, с широкими окнами и высокими потолками? Сергей, чью репутацию в этом районе Москвы трудно было назвать однозначной, принимал своего гостя в тесной каморке с обшарпанными стенами. И хозяин, и его гость сидели на старых коробках и курили дешёвый табак. По взгляду владельца подпольного офиса было видно, что предложение Ивана его заинтересовало.
— Говоришь, продаёт свою дочь? — спросил Сергей и подмигнул. В его глазах появилось нездоровое возбуждение.
— Не дочь, а падчерицу, — поправил Иван своим хриплым голосом. — И не продаёт, а сдаёт в аренду. Только вот начинает.
— Что, она сама всё это придумала?
— Ну да, — вздохнул Иван. — Меня взяла. Для солидности, значит. Она говорит, что вы у нас на районе такие вопросы решаете.
— Сколько ей лет? — спросил Сергей.
— Сорок два, — ответил собеседник.
— Какая-то престарелая дочь, — улыбнулся хозяин. — В смысле, падчерица.
— А, ты про эту! — Иван хлопнул себя по лбу. — Шестнадцать, большая уже. Уже можно, хе-хе.
— Но ты же понимаешь, для чего она мне нужна? — спросил Сергей, придвинулся к гостю вплотную и обхватил его своей грязной рукой за шею. — За что я деньги плачу, а?
— Как не понять… — уклончиво ответил Иван, убрал ладонь и отодвинулся. — Люди мы взрослые, всё прекрасно понимаем.
Этот человек в чёрной майке и кожаной куртке нравился ему всё меньше и меньше. Но Клава утверждала, что у него есть деньги, поэтому он продолжил вести диалог. Именно он, Иван, напросился на встречу к Сергею. Именно он озвучил ему предложение, от которого любой нормальный мужчина должен отказаться. Но этот курильщик, наверно, не из таких…
— Покажи фото, — потребовал покупатель и выпустил полосу дыма в жёлтый потолок.
Иван извлёк из кармана телефон, по которому, должно быть, проехал не каток, а целая колонна спецтехники. На густой сетке трещин экрана Сергей разглядел очаровательную девушку. Так сразу и не скажешь, что ей шестнадцать лет. Выглядит гораздо юнее. Именно то, что ему нужно! На его лице появилась сладострастная улыбка, а глаза заволокла пелена азарта.
— Покупаю, — сказал Сергей и облизнулся. — Заберу себе. В смысле, возьму в аренду на одну ночь.
— Нет,— произнёс Иван. — Так не пойдёт. Клавдия говорит, что хочет её трём мужикам продать одновременно. Минимум.
— Это почему? — недовольно спросил Сергей.
— Как почему? — удивился Иван. — Три ведь больше заплатят. И только на одну ночь! Потом придётся положить туда, где взяли, хе-хе.
Сергей развалился на своём сиденье: со стороны могло показаться, что он расположился на уютном кресле, а не на старом ящике от африканского кофе. Он извлёк из кармана ещё одну отвратительную сигарету и раскурил её. Медленно выпускал дым в потолок, думая о чём-то.
— Ладно, — Сергей зевнул. — Есть у меня пара друзей... Только давай договоримся так: мы первые покупаем. Когда твоя хозяйка скажет. Хочет завтра — пусть завтра. А если не первые, если вторые — то сделке конец. А ты должен понимать, что происходит с людьми, которые меня обманывают.
Сергей сощурил глаза, и его взгляд действительно был страшным. Визитёр поморщился: ему не хотелось думать о том, в каких мешках хранятся обманщики этого чёрного человека.
— Первые-первые. Клава говорит, что есть ещё охочие… — произнёс Иван, и в его голосе уже не было страха. — Ежели берёте - задаток бы...
— Подожди, задаток, — осадил его Сергей. — Сколько твоя Клава хочет за товар?
Иван облизал свои растрескавшиеся губы. Сам он в жизни ни разу не держал в руках больших денег. Его часто обманывали, поэтому к своим пятидесяти годам он не добился ничего. Союз с Клавдией — единственное достижение, за которое ему не было стыдно.
— Значится, всего мы хотим — мильён, — сказал Иван.
Он попытался придать голосу решительность, но получилось скорее смешно.
— И двадцатку — сейчас, — добавил Иван. — В эту же минуту.
Сергей рассмеялся. Он потушил Сигарету в старом блюдечке, которое заменяло ему пепельницу, и медленно поднял взгляд на собеседника. Пауза, должно быть, продолжалась целую вечность, но визитёр её выдержал.
— Мильён, говоришь? — спросил хозяин. — Давай так… Даю триста тысяч. По сотке с каждого. Это хорошие деньги. Утром вернём её на место — как новую, только лучше. И будете дальше в аренду сдавать, так сказать, проверенную.
— Клава говорит — мильён, — упрямо повторил Иван. — И двадцатку сразу. А то ведь ещё есть охочие.
— Дядя, ну ты подумай! — воскликнул Сергей и улыбнулся. — Миллион — за что? За маленькую девочку, которая ещё ничего не умеет? Знаешь, что мы с ней за эти деньги сделаем?
— Делайте, что хотите, — выдохнул Иван. — Но цена такая. И задаток обязательно.
Хозяин оценивающе смотрел на своего собеседника. Словно пытался понять, шутит тот или говорит правду.
— Давай подытожим, — произнёс Сергей. — Вы вдвоём просите у меня миллион, чтобы я приехал с двумя своими товарищами и целый день развлекался с падчерицей?
— Ага, — кивнул Иван. — Всё так. А если ты не хочешь брать — другие возьмут. Москва под боком.
— Ну что ж? — спросил Сергей и встал. Он бы хотел пройтись по своей берлоге, которую торжественно называл офисом, но помещение было слишком тесным. Поэтому он просто простёр руки вверх, чтобы показать своё превосходство. Потом вытащил из своего бумажника четыре купюры и швырнул их в сторону собеседника. — Станем мы торговаться из-за такой очаровательной девочки? Товар — первый сорт. Хочет мачеха миллион — ну бога ради. Дадим мы ей этот миллион. Только скажи мне честно, Иван, ты понимаешь, что мы с ней можем сделать?
— Ясен пень, — ответил собеседник. У него загорелись глаза от вида новеньких пятитысячных купюр. — Потому и цена такая. Сам говоришь — первый сорт.
Две минуты потребовались на формальности. Хозяин берлоги записал на пачке сигарет адрес своего гостя — и его телефон.
— Ладно, иди уже, — махнул рукой Сергей. — Иди скорее. Скажи хозяйке, что завтра вечером мы у неё. А сейчас — мне нужно позвонить моим товарищам. Ты ж понимаешь, что к такому рандеву надо подготовиться.
Иван развернулся, чтобы уйти, но тут Сергей схватил его за плечо. Гость почувствовал, что у этого тёмного человека — просто стальные пальцы. Тот больно сжал мышцы, от чего Иван ощутил боль и немного застонал. Ему вдруг стало неудобно за этот звук.
— И ещё… — сказал Сергей стальным голосом. — Обманете или расскажете кому — до утра не доживёте оба. Это понятно?
Иван нервно сглотнул и кивнул. Он хотел обернуться, но хватка тёмного человека была слишком сильной — не пошевелиться. Как будто тот его плечо в тиски взял.
— Всё, иди, — сказал Сергей и оттолкнул визитёра. — Так, телефон…
Тот сделал быстрый шаг к двери, открыл её — и растворился в тёмном коридоре. Выйдя на улицу, Иван вытер пот со лба. От разговора с этим человеком ему стало немного не по себе. К счастью, Сергей уже потерял к нему интерес. Он водил по экрану телефона пальцем, подбирая нужный контакт. Если бы Иван знал, кому пишет Сергей и чем это закончится, он бы поседел от ужаса — и забрал бы все свои слова обратно.
Лера уже давно привыкла к тому, что ей ничего нельзя. Всё её детство — это череда разочарований, лишений и потерь. Сначала из жизни ушла мама. На тот момент девочка была слишком маленькой, и даже лицо своей мамочки не запомнила — только глаза. Потом в жизни появилась тётя Клава — ненавидимая ею мачеха. Впрочем, это чувство у них было взаимным.
Пока был жив отец, он умел немного сглаживать острые углы. По крайней мере, ему так хотелось думать. Но едва Лера перешла во второй класс, папы не стало. А с ним — тех немногих тёплых минут, которые у неё ещё оставались в запасе. Девочка точно знала, что этот частный дом возле самой Москвы принадлежал ему. Ведь она тут родилась, тут её качала мама!
Но после смерти папы оказалось так, что именно Лера — пришлая. А потому ей тут ничего не принадлежит, ей ничего нельзя. Пока дети в школе носили красивые вещи, получали в подарок гаджеты и игрушки, девочке приходилось довольствоваться тем, что отдали добрые люди. Впрочем, только с бедностью ещё можно было смириться, но…
— Ты куда зашла! — закричала мачеха увидев Леру в гостиной. — Я тебе сказала, в светлые комнаты не заходить!
Она не только держала девочку в чёрном теле, но и ограничивала её пространство цокольным этажом. Когда-то там был папин гараж и кладовая, а теперь — комната Леры. Вместо уютной ванной комнаты, которая была на первом этаже — несуразный санузел, где мыться нужно было в тазике, поливая себя из шланга прохладной водой.
— Это мой дом тоже! — ответила Лера и тут же получила оплеуху. У мачехи была сильная рука.
— Ничего твоего тут нет, — сказала Клава. — Всё — моё. Скажи спасибо своему папочке, который умер и оставил тебя без копейки в кармане. Да я до сих пор плачу за него долги! Через столько лет!
Это чувство вины, которое мачеха прививала девочке, было самым тяжёлым испытанием. Ей было так неловко из-за своего отца. Когда он умер, оказалось, что и машина, и дом, и техника — всё в долгах. По крайней мере, так говорила тётя Клава. По её же словам, она не могла смотреть на девочку лишний раз, а потому заставила её перебраться в подвал.
— Мне невыносимо думать, что из-за тебя я трачу столько своих сил! – кричала мачеха. — Если бы не ты и твой отец, я бы уже давно уехала за границу. Жила бы в Германии — горя бы не знала. А так — работаю день и ночь.
Клавдия была невероятно предприимчивой. На участке она выстроила небольшой домик, который превратился в ночлежку. Со временем они узнали более благозвучное название — хостел. Лере после школы приходилось скорее бежать домой, чтобы убирать там, менять бельё, что-то бесконечно чистить и мыть. Особенно тяжело было по выходным: можно было провести много часов на ногах. Теперь девочке хотелось чему-нибудь научиться, а заодно — стать взрослой.
— Я уже большая, — говорила Лера, потирая ушибленную щёку. — Раз я тут прописана, то могу ходить, где захочу. Впрочем, это неважно…
— Ты смотри, какая умная! — закряхтел Иван. Голос его был старым и скрипучим — как колесо. Но, по крайней мере, он никогда не поднимал на девочку руку. — Вот вырастешь, тогда и имей своё мнение.
— Не мешай мне воспитывать эту неблагодарную девку, — перебила его Клавдия. — Ты — такой же никчёмный, как и она. Все на моей шее сидите, ножки свесили. Я вообще не представляю, как разговаривать с этой конченой, страшной, скрюченной девчонкой!
Каждый разговор, даже самый безобидный, заканчивался ссорой. И причина у них была одна — отвратительный характер мачехи. Ни разу за всё время их совместного быта она не сказала девочке приятного слова. Ни разу не похвалила, а после смерти отца — постоянно унижала вместо поддержки.
— Я ухожу, — произнесла Лера, набравшись смелости. — Всё, мне выдали аттестат. Теперь я могу идти. Буду учиться — вы ещё будете гордиться мной. Когда-нибудь.
— Что ты говоришь? — от удивления Клавдия вытащила шею. — Ну-ка, подойди ко мне и скажи в лицо. Куда это ты собралась?
Новый скандал обещал стать острее предыдущих. Валерия подала документы в колледж — не просто в другой район, а в другую область. Благо, для поступления ехать никуда не нужно, потому что денег у неё не было даже на проездной. Буквально через день пришло сообщение: её зачислили и ждут на подписание документов. Как только Клавдия узнала эту информацию, она буквально рассвирепела.
— Никуда ты не поедешь! — кричала мачеха. — Я тебя не пускаю! Да, ты — ничтожество, бездарность и беда. Но ты – моя. Я за тебя отвечаю.
— Но тётя Клава, — сказала Лера. — У меня будет стипендия. И общежитие. Я буду жить там, учиться. Найду подработку. Мне больше не придётся лезть к вам в карман.
— Ты посмотри, как она всё распланировала, — выпалила Клавдия. — Я — твой законный представитель. Не пущу — и баста. Хоть голову мне тут о стенку разбей.
— А чем… А чем же я тогда буду заниматься? — спросила Лера. От заявления мачехи у неё буквально земля ушла из-под ног.
— Работать, — неожиданно спокойным голосом ответила женщина. — А деньги – мне отдавать. Как я у тебя стипендию заберу, а? Да и это крохи. Зарплата — другое дело.
— Но я ведь и так работаю! — взмолилась Лера. — Убираю в вашем хостеле.
— Разве это работа, девка ты неблагодарная? — возмутилась мачеха. — Это – твоя святая обязанность. Мне что, нанять уборщицу, чтобы она сортир драила за всеми эти строителями? Всё, проваливай из чистых комнат. Иди в свою темноту.
Из Леры будто вытащили пружинку. Она вся согнулась, скрючилась — и пошла к лестнице. Каменные ступени были отполированы её ногами. Весь мир, о котором она мечтала, уходил, растворялся.
— Ты мне должна! — прокричала Клава в спину девочке. — Должна по факту! Я тебя ращу, во всём себе отказываю, за папочку твоего дурацкого долги раздаю. Ты просто тварь неблагодарная, вот ты кто.
Лера хотела плакать, но в её глубоких голубых глазах уже не осталось слёз. Ничего, кроме унижений и лишений, в этой семье она не знала. Ей хотелось сбежать, но куда? Друзей у неё не было: кто захочет общаться с девочкой, одетой в старые заношенные вещи? У которой даже нет лишних денег на проездной? Оставалось сидеть в своём подвале, читать книжки и украдкой пользоваться мобильным телефоном, который ей отдала мачеха. В конце концов, порой и ей нужно было найти свою падчерицу, чтобы нагрузить новыми заданиями.
Заявление Леры шокировало хозяйку дома. Несколько дней Клавдия размышляла, на какую работу определить падчерицу — в довесок к уборке хостела. Ей шестнадцать лет! Максимум, на что девочка могла рассчитывать — это какая-нибудь подработка за копейки. Ну, получит она тысяч десять-пятнадцать в месяц. Это же крохи! На её скудное питание уходит больше. Где же, где же подросткам платят больше, чем взрослым? За какое занятие они могут получить хороший барыш?
— Эврика! — прокричала Клавдия и позвала она падчерицу: — Валерка, дуй сюда. В общем, у меня идея. Знаешь, чем ты теперь будешь заниматься? Вот только не надо морщиться, хорошо?
От слов мачехи у Леры закружилась голова. Она даже в страшном сне не могла представить, что тётя Клава способна на такие отвратительные поступки.