Дина сладко зевает у меня под боком, и я ласково прижимаюсь к своей малышке. Натягиваю на нас простынь, и под тяжёлое сопение забитого носика осознание мое улетает прочь.
Распахиваю глаза, когда на улице уже начинает смеркаться.
— Вот это мы уснули, — шепчу тихонько и тянусь к дочери. Провожу ладонью по подушке,… но она пуста.
Я подрываюсь на кровати. Дина проснулась и уже ушла?!
Этот вариант я совершенно не рассматривала! Мало ли куда она влезет! У Кирилла дома все организовано явно не для маленького ребенка! Опасных мест — пруд пруди!
Ноги мгновенно касаются прохладного пола, и я уже несусь в коридор,
Темно! А в гостиной горит свет: тонкая лучистая полоска поблескивает в темноте.
Захожу в комнату и замираю на пороге, стараясь унять разбушевавшееся сердце.
В уголке дивана вполне себе мирно приютился Кирилл. Он еще даже не переоделся с работы. А у него на коленях, потрясая яркостью горящего взора, царственно восседает Дина.
У нее в руке — по фломастеру. Дочь увлеченно оставляет кривые разноцветные полосочки на загипсованной руке Кира.
— Что вы делаете? — взволнованно уточняю я, приближаясь к Кириллу с круглыми глазами. Как он завтра на работу поедет?!
— Мы решили тебя не будить и пока поиграть сами.
— Это я поняла… — не сдерживая короткий смешок, выдыхаю тихо. — А это что?
Киваю на его кисть.
— А это мы решили акулу изобразить. Но пока не очень получается. Ты же хорошо рисуешь, не хочешь присоединиться?
Кир, радостно улыбаясь, протягивает мне серый фломастер.
— Мне сейчас даже стало интересно, — напускаю на себя строгий вид, — как ты весь такой серьезный руководитель будешь ходить с наскальной живописью под носом, — удивляюсь я искренне, принимая фломастер.
— Во-первых, не под носом, а на руке, — у Кира явно приподнятое настроение, он ласково обнимает меня довольным лучезарным взглядом. — А во-вторых… я лично никак принятый на фирме дресс-код не нарушаю. А это… обычный гипс, — смеясь добавляет он. Подначивает Дину рисовать усерднее.
Я разглядываю каракули своей малышки, и на душе разрастается огромный горящий шар. Она такая сосредоточенная, немного насупленная и напряженная. Понимает, какое счастье ей выпало — порисовать на чем-то помимо бумаги. Ловит момент.
В гостиной вдруг становится непередаваемо тепло и уютно.
— Ну что, дерзай, — настаивает Кирилл.
— Уговорил, — со смехом соглашаюсь я. — Акулу, значит. Хм… Ты уверен?..
***
— Как она?
Кирилл отрывает взор от планшета, отвлекается от чтения, как только за моей спиной тихонько закрывается дверь комнаты, где мирно спит Дина.
Мужчина выглядит расслабленным. Нога на ногу. Голова слегка наклонена вбок. Он ожидает моего ответа.
— Через пару дней будет живчиком, — обнадеживаю я Кира и уточняю, голоден ли он.
— Да. Может, поужинаем вместе?
За несколько дней, что гостим у Кирилла, вместе мы ужинали, пожалуй, только раз. Я понимаю, что он совершенно не вкладывал в произнесенную фразу тайного смысла, но не могу промолчать:
— Кажется, именно это раньше ты предлагал каждый вечер, включая громкую связь.
— Как видишь, я верен своим привычкам, — веселится Кирилл и встает рядом. — А ты всегда соглашалась, и многие из тех «встреч» тебе удалось сделать для меня незабываемым.
Он находится слишком близко, а его слова уже оживляют красочные картины, которыми я дышала давным-давно. Аромат его духов проникает в легкие, проникая в самую душу, выворачивая ее наизнанку.
— А помнишь, как ты устроила нам интервью? — улыбаясь Кир мечтательно смотрит в потолок. — Чтобы познакомиться друг с другом получше. Именно тогда я узнал, что ты окончила художественную школу и потрясающе рисуешь. А еще… что у тебя аллергия на шерсть животных. Кстати, — его теплый взгляд прилипает к моему потрясенному лицу, — ты до сих пор ненавидишь каркаде?
Я не в состоянии поверить в услышанное. Он так много помнит обо мне? Удивительно. Мне казалось, Кирилл давно уже перелистнул ту страницу. Подобные же воспоминания неосознанно воскрешают «нас». Тех, какими мы были раньше.
— Да, ты прав. Я не пью его и сейчас, — от неловкости лепечу я едва слышно.
— А как фильмы смотрели, помнишь? Каждый у себя. А потом ставили на паузу на напряженном моменте и обсуждали, что будет дальше.
— Да, — наконец я позволяю себе улыбнуться, мысленно умоляя саму себя не реагировать. Ну ничего ведь в этих воспоминаниях такого нет. Было и было.
Отворачиваюсь.
Прошлое — было. Нас — не было...
— Это так странно, Вера. Спустя столько времени и прожитые годы мы теперь рядом.
— Да. Удивительно. А еще…
— Что?
— Помнишь… мы «вместе» заходили в парфюмерный магазин и выбирали мне подарок?
— А ты ужасно стеснялась и отнекивалась. Но духи мы тебе все же подобрали.
Верно. Кирилл в тот день преподнес мне подарок.
— Я тогда уговорила тебя попробовать новый для тебя аромат? Уже и не вспомню, как именно он называется… — проговариваю я, глядя ему прямо в глаза. Кир меняется в лице. Он понимает, к чему я клоню. Молча кивает. — Ты до сих пор предпочитаешь их.
Это не вопрос. Запах его впитался под кожу, восприятие глубоко внутри, ведь этот мужчина значил для меня слишком много. Разумеется, я запомнила и фильмы, что мы смотрели вместе, и шутливые свидания, и букеты цветов от него, и маленькие обоюдные сюрпризы, и сладкие смс, и нежное «Скучаю». Но этот запах… нокаутирующий удар. Этот парфюм выбрала для него я. Он и сейчас не нашел для себя лучшего или более подходящего.
— Да. До сих пор.
Кир реагирует. Я вижу, как улыбка становится натянутой, я слышу, как меняется твердый голос, едва заметная хрипотца мелькает в нем, как строгий взгляд становится глубже, печальнее.
— Вера. Я бы хотел еще раз перед тобой извиниться. Я… не смог тогда приехать.
Перед глазами вновь то фото с билетами. И как же душа пела, радовалась, купалась в счастье. Вот же. Скоро встреча. С ним. С моим Кириллом.
А потом отрезвление. Резкое. Горькое. Когда ничего не хочется. Когда мечты в осколках. И сердце в шрамах.
— Это уже в прошлом, — силюсь я улыбнуться. Ну правда, ведь уже ни к чему это всё? Ведь так? — Я все понимаю, Кирилл. У тебя появилась другая женщина. Не виртуальная. Она была рядом с тобой, и с ней было ярче. Лучше. Ты не должен оправдываться за это. Такая у нас с тобой была реальность. Мы оба должны были понимать, к чему придём рано или поздно, — и неважно, что я всей душой тянулась к этому мужчине и надеялась на иной исход. — Ты хотя бы был честен. Закончил нашу сказку, как только понял, что пора идти другой дорогой. Я тебя очень уважаю за это.
— Мои слова против меня же? — горько усмехается он. — Неприятно. Я понимаю, что тебе было досадно и обидно. Мне очень неловко от этого. И тогда было… и сейчас. Но я не обманул.
Я молчу, потому что нечего добавить.
Еще тогда он все объяснил. Сказал, что в его жизни есть женщина.
«Теперь».
И нам «отныне» больше нет места «рядом» друг с другом. К чему же снова будоражить эту водную гладь? И так было сыро и холодно. Как в болоте. Зачем он хочет вновь пройти через это?
Мне становится зябко и жутко некомфортно. Хочется обхватить себя руками и поежиться, но я сдерживаюсь.
— Просто… — продолжает Кирилл, а я выдерживаю его прямой взгляд, — Тогда у меня не хватило духу быть с тобой до конца откровенным.
Я делаю над собой усилие, стараясь не перебивать мужчину. Обещая себе, что его слова ни на что не повлияют. Не расстроят меня еще больше. Да нет, конечно, не расстроят, я давно уже перешагнула.
— Вер, я вернулся к бывшей девушке. Спустя некоторое время мы поженились.
Я продолжаю молчать. Это вроде как считается вежливым? Не перебивать собеседника. Но с другой стороны! Я не хочу этого знать! Я не хочу это слушать! Почему я должна вновь прикасаться ко всему этому?!
Ответ тайно живет во мне: потому что меня даже на расстоянии влекло к нему. Казалось, что это мой человек. И через километры ему удавалось разжечь во мне огонь. А после все… закончилось, и остались лишь обожженные угольки.
И нужно посмотреть правде в глаза: если бы я так противилась сталкиваться с прошлым, то не согласилась бы на предложение Кирилла. А смотреть правде в глаза, оказывается, не только неприятно, но еще и больно.
Вот так. Он не просто встретил другую. Он предпочел вернуться к бывшей. К той, которую я не смогла вытравить из его сердца.
Кажется, я обещала себе, что меня это никак не заденет?
Оказывается, я еще и обещания держать разучилась.
Стараюсь напустить на себя беззаботность. Пора это прекращать. Нужно было все же ехать тогда в отель. Сейчас бы никакие воспоминания и разбившиеся надежды не впивались в душу, не стягивали бы запястья.
Я позволяю себе лишь тяжело вздохнуть.
— Теперь мы в разводе. Уже года два как.
— Печально. Но наверняка у вас было много счастливых моментов. Уверена, ты принял правильное решение. И оно того стоило. Кирилл… мы договаривались поужинать. Ты извини, что-то усталость навалилась. Я сейчас для тебя накрою на стол и пойду к дочери.
В голове нет мыслей. Сейчас не хочется ни о чем думать.
Я достаю из холодильника овощи для салата. Мясо, картошку. Вчера успела приготовить.
Молчание обрушивается, превращаясь в звенящую напряжением тишину.
— Вера. А каким был твой муж? — летит мне в спину спокойный вопрос.
Нож замирает в моей руке. И тут же оказывается на доске. Я упираюсь ладонями в столешницу, понуро опустив голову, на мгновение прикрываю веки.
А затем заставляю себя вернуться к огурцам. Осторожно придерживаю овощи, пока острое лезвие ловко мелькает возле моих пальцев левой руки.
— Хорошим. Добрым. Заботливым. Любящим, — смело перечисляю я качества Гриши, ни капли не кривя душой. У него действительно было большое доброе сердце. Он был замечательным. И не заслужил, чтобы воспоминания о нем перемежались с другими. Многолетними и неправильными. — Сильным. Смелым.
— Ты была счастлива с ним?
От неожиданности и глубины этого, казалось бы, простого вопроса я вздрагиваю, и тут же резкая боль полосует фаланги.
— Ай! — я поскорее отнимаю пальцы, нож с глухим стуком летит на пол, я едва успеваю отскочить. — Черт!
— Вера!
Алые капли набухают, как почки на веточках, и капают, капают, капают, капают. Подобно слезам. Их во мне осталось еще очень много.
На душе неподъёмная тяжесть. И я не понимаю, как от нее избавиться. Как отвлечься? Как переключиться?
Кирилл подскакивает ко мне, с беспокойством разглядывает нечаянное безобразие и несется в ванную. Возвращается оттуда с белым пузырьком, зажимает его в ладони, виртуозно откручивает крышку одной рукой. Собой оттесняет меня ближе к раковине и поливает рану прозрачной жидкостью, что мгновенно начинает пузыриться.
Больно ужасно. Но я терплю. Только раненый палец слегка подрагивает.
— Вот же… Глубоко порезалась! — резюмирует Кир спустя несколько минут. — Как ты так?
— Случайно, — бурчу я в ответ.
— Горе ты мое, а!
— Говорит человек с гипсом на руке, — замечаю я с улыбкой. — Кстати, ты так и не рассказал, как перелом заработал.
— Да как… скользко же было на улице. Возле меня женщина поскользнулась, я механически ее хотел удержать, а в итоге сам потерял равновесие, на льду поехал вперед. Ну она на меня и упала. Вот и подстраховал, — хмуро выдыхает Кир.
— Эх, — вторю я его вздоху. — Ну что ж. До свадьбы заживёт.
— Столько с нерабочей рукой ходить я не выдержу, — смеется Кир. — Это слишком долго.
— Ну… так говорят… — смущенно отмахиваюсь я.
— Знаю. А еще говорят, в одну реку не войдешь дважды, — он поднимает на меня глаза, не выпуская их из плена. — У меня так и получилось.
— К чему это замечание? — непонимающе упираюсь я в него внимательным взглядом.
Кирилл сбрасывает с себя наваждение, прогоняя непрошенные воспоминания.
— Прости. Прости, ты права, это ни к чему. Задумался.
Он странно выглядит сейчас. Я не понимаю, что плещется в его глазах: печаль, отчаяние или нерешительность. Возможно, все вместе.
Словно он хочет сказать больше того, на что готов решиться, но мне намного проще этого не заметить.
Коротким кивком головы я принимаю сухие объяснения и, несмотря на его яростное сопротивление, продолжаю нарезать салат. Кир помогает мне накрыть на стол.
Я уже собираюсь вежливо попрощаться до завтра, но в его глубоком взгляде, что-то неудержимо манит меня, не отпуская. Такое… болезненно-чувствительное. И я решаюсь. Проговорить то, с чем, в общем-то, больше сталкиваться не хотелось бы.
— Кирилл. Я предлагаю договориться. И не вспоминать все, что было раньше. Прошлое оставить в прошлом. Сделаем вид, что мы обычные люди, которых не связывает ничего. Надеюсь, для тебя это будет не слишком проблематично?
— Поддерживаю, Вера.
— Хорошо. Спасибо.
Уже разворачиваюсь, но не успеваю ступить и шагу, как мне вдогонку летит нежданное:
— Тогда я предлагаю тебе никуда не торопиться и не бежать от меня сломя голову.
Я медленно оборачиваюсь, совершенно растерянная:
— Что ты имеешь в виду?
— Я же все вижу, Вера. Ты стараешься меня или избегать, или все общение сводишь к каким-то бытовым мелочам. Это, возможно, и обоснованно с твоей стороны, но не слишком радует. Если мы договорились не зацикливаться на прошлом, то я предлагаю… представить, будто мы… ну, например, друзья, — твердо заканчивает он.
— Друзья? — я непонимающе хлопаю ресницами. Он серьезно?
— Да, — просто подтверждает Кирилл.
— И что именно, — я неопределенно взмахиваю рукой, — должно поменяться?
— Я, допустим… когда Дина поправится, — тут же уточняет Кир, — приглашаю вас на прогулку. Я бы даже сказал небольшой пикник. Уверен, твоей дочери это очень понравится. Да и тебе тоже. Отвлечемся немного от неприятностей.
Он улыбается, и в гостиной вдруг становится светлее. Неожиданно, конечно.
— Я подумаю, — роняю я в смятении.
— Отлично. Я рад. И… спасибо тебе за акулу, я теперь модный, — счастливо лыбится Кир, демонстрируя агрессивный оскал опасной серой рыбины на гипсе.
— Представляю, что завтра скажет твой доблестный коллектив, — хмыкаю я, не в силах сдержать улыбку.
На мой телефон приходит уведомление. Я тянусь в карман и выуживаю смартфон.
Стоп пробит. Черт. Я же хотела снять ограничение!
Цена на акции снижается и снижается в течение дня. И еще, очевидно, будет продолжать снижаться. Я начинаю хмуриться. Не думала, что она так сильно упадет.
— Что там у тебя?
Кирилл оказывается рядом.
— Да я проморгала ситуацию, не рассчитала резкость падения и в итоге продала в нехилый убыток.
— Покажи, — просит он, протягивая руку.
Я поворачиваю телефон так, чтобы нам с Кириллом было удобно вместе смотреть на экран.
— Вот здесь, — осторожно указываю пальцем на график. — Не спрогнозировала резкое падение и забыла, что перестраховалась стопом. Я хотела пустить ее в свободное плавание, подождать, пока цена вновь вырастет. Даже если и долго. А теперь все. Продала в минус.
— И правильно, — решительно заявляет Кир, лишь только взглянув на график.
— Но… мне это невыгодно.
— Смотря с какой стороны посмотреть, — со знанием дела рассуждает Кир. — Сейчас продажа выгоднее, чем будет завтра. В ближайшее время цена еще опустится. Поэтому лучше продать сейчас. А вот здесь, — он осторожно указывает новую точку внизу, — откроешь новую сделку. Купишь по минимальной цене. Акции будут немного колебаться в этом диапазоне, неделя-две. И позже подпрыгнут до сегодняшней цены. Примерно. Так что через пару недель отобьешь минус и неплохо подзаработаешь.
Продолжение следует…