Собравшиеся вожди не пожелали оспаривать у Драговита общее командование и передали его с охотой и вполне добровольно, ну а в Тамасидаве он за себя оставил Воислава, и поручил старшему сыну с семью тысячами воев и частью дружины охранять рубежи карпского племенного союза.
Однако, после того, как Драговит с Фарзоном породнились, князь уже не сильно беспокоился за роксоланскую границу. Всё-таки любимица Фарзона, единственная дочь его, своенравная Савлея вышла замуж за старшего сына князя.
Многотысячная армия северных племён, в которую входили не только пешие и конные воины, но и обоз, растянулась на пол дня пути, однако до перевала Орлиного она продвигалась ускоренным маршем, не делая никаких продолжительных остановок. Следовало торопиться. Час развязки в противоборстве даков с Траяном неминуемо приближался.
И вот, армия северян уже оказалась на подступах к этому перевалу. И там действительно дальнейшее её продвижение преграждали откуда-то взявшиеся странные римляне. Когорта очень необычных темнокожих римских воинов, которая основательно укрепилась на перевале, в самом его узком месте.
В нём, в этом месте, была выстроена стена высотою примерно в полтора человеческих роста. Она была устроена из сосновых брёвен. Причём с права эта стена упиралась в скалу, а слева граничила с отвесной пропастью, и это укрепление никак нельзя было обойти.
Впрочем, предусмотрительному Квиету этого показалось недостаточно, и он приказал своим воинам воздвигнуть на некотором удаление ещё одну стену, и эта вторая стена уже прикрывала когорту с юга, со стороны даков. А с южной, дакийской стороны тоже могло последовать нападение. Трибун Квиет этого не исключал, потому что даки уже знали о VIII отдельной номерной когорте, которая произвела дерзкий рейд и оказалась у них в глубоком тылу.
В этой импровизированной крепости, которую римляне создали за считанные дни, была воздвигнута даже башня, на которой теперь постоянно находились дозорные.
Когда армия северных племён подошла к расположению римской когорты, то она не стала окапываться, а решила с ходу прорвать оборонительные укрепления воинов Траяна. Драговит послал вперёд конников бастарнов из племени пиквинов во главе с их вождём, медвежеподобным увальнем Клондиком.
По обыкновению, к атаке бастарны начали готовиться заранее. Они нанесли на свои лица боевую раскраску и стали настраивать себя на воинственный лад. Как я уже отмечал, бастарны хотя и являлись кельтами, но у них не мало имелось и германской крови, и особенно это проявлялось, когда они выступали в поход и сражались с кем-либо. Вот и сейчас они, как бы разогревая себя, начали исполнять бардит.
Что такое бардит? О-о, римляне, прослужившие на Германском лимесе, хорошо знали, что это!
Это была германская воинственная песня, переходившая постепенно в невообразимые вопли и устрашающий вой. И она должна была ещё до столкновения сломить волю врага и привести его в смятение и ужас.
Бастарны стали раскачиваться и потрясать своими секирами, которыми они орудовали с необыкновенной ловкостью. У Клондика была самая большая секира, тяжёлая, обоюдоострая, и он первым прервал бардит и по-звериному зарычал, а затем истошно завопил:
- С нами Один! Он смотрит на нас!!! О-о-оди-ин!!!
- О-оди-ин!!!
- О-о-оди-и-ин!!!
- Пи-и-икви-и-ины-ы, в атаку!!!
- Над нами уже витают прекрасные девы-валькирии!!! И они призывают к себе!!!
Поддержали вождя Клондика остальные всадники бастарны из племени пиквинов, и они тут же разом сорвались с места.
Конная лава бастарнов-пиквинов стремительно сближалась с укреплением римской когорты.
Квиет приказал своим воинам приготовить луки и по его команде стрелять.
***
Уже вскоре конные бастарны совсем приблизились, и Лузий Квиет что есть мочи отрывисто закричал:
- Натянуть тетивы луков!!! Стре-е-еляйте по моей команде!!!
Нумидийцы, мавретанцы и негры произвели залп из луков и пращей, и около двух десятков бастарнов слетели со своих коней. Некоторые из них тут же отправились на свидание с небесными валькириями. Остальные всадники спешились и продолжая взывать к богу войны Одину, бросились стремглав вперёд.
Вот бастарны достигли укрепления и стали через его стену перепрыгивать. Что для этого они проделывали? А им не понадобились лестницы или ещё какие-нибудь дополнительные приспособления. Они быстро изловчились. Так они вскакивали на подставленные щиты товарищей, и уже с них прыгали внутрь римского укрепления. Вскоре за стеной оказалось больше пяти десятков бастарнов и они, орудуя секирами, начали оттеснять воинов Квиета от бревенчатой стены.
Квиет увидел это и сразу понял, что начала назревать чрезвычайно опасная ситуация, и тогда он призвал на помощь своих самых близких друзей:
- Кварт! Ша-а-адар! Вы где-е-е?! Ко мне! На помощь!
- Мы здесь! – закричали оба ближайших друга Квиета.
- Вспомним, как мы сражались в цирке Флавиев против разъярённых германцев! Когда мы были в меньшинстве!!! Мы же – по-прежнему с вами кто? Вы не забыли? Мы - гладиаторы!!! Разве не так?!
- Верно, Лузий!
- Ты прав, мы по-прежнему с тобой!!! Как и тогда, в Риме, на арене цирка!!!
- Один за всех! И все – за одного! Мы - гладиаторы!!! – поддержали одновременно своего друга Кварт и Шадар.
И в едином порыве они бросились вслед за Квиетом на бастарнов. Ярость их была неукротима.
Три могучих и прекрасно орудовавших мечами негра, бывшие гладиаторы и одни из лучших тогдашних бойцов Рима, да и, пожалуй, всей Италии, быстро сумели выправить положение. Часть бастарнов были повержены, а другая часть попятилась.
Квиет начал искать глазами предводителя бастарнов и, увидев Клондика, сошёлся с ним в поединке.
В три прыжка он прорвался к медвежеподобному увальню Клондику, по ходу раскидав и опрокинув нескольких нападавших бастарнов.
Вождь бастарнов сразу понял, что римский трибун был серьёзным противником. Клондик сделал ложный замах своей секирой, но Квиет не поддался на его уловку, затем он увернулся от двух выпадов бастарна, а на третий перехватил его руку и занёс свой меч над Клондиком. Но тут кто-то отбил меч трибуна.
Клондик с огромным трудом вырвался из рук Квиета.
Бастарны из племени пиквинов отступили.
И в итоге армии северных племён с ходу не удалось прорваться через перевал Орлиный.
***
После этого Драговит собрал военный совет. На нём присутствовали все вожди союзной армии. И старейшина Бужан Градибор, который вызвался участвовать в этом походе, и Клондик, и тоже бастарн, но уже вождь костобоков Делдон, и вождь склавинов Божен, и карпский воевода Ратибор.
Драговит спросил их всех:
- Что будем делать, други? У нас с ходу прорваться не получилось…
- Предлагаю сделать повторное нападение. Но на этот раз ночью… - предложил воевода Ратибор.
Старейшина рода Бужан Градибор, чьи земли непосредственно граничили с перевалом Орлиным, не сдержавшись высказался:
- Ты, наверное, не представляешь, воевода, какие в высокогорье ночи…
- Ну и какие же? – переспросил Ратибор.
Старейшина Градибор невозмутимо продолжил:
- Ты, воевода, обитаешь в низине, в долине Данастрия, ну а вот здесь, у нас в горах, почти что всегда небо кажется рядом с нами, и звёзды по ночам горят особенно ярко. Мы не сможем незаметно подобраться к римскому укреплению.
Однако старейшина Градибор оказался не прав, потому что подходящая ночь уже наступила на третьи сутки…
***
Действительно, эта ночь выдалась совершенно беззвёздной. Всё небо, к удивлению, затянуло тучами. Или скорее каким-то плотным туманом. Он ещё с вечера стал подниматься из близлежащей пропасти.
На этот раз охранять укрепление ночью досталось але Кварта. Он выставил по всему периметру стены посты и примерно через каждых полтора-два часа их обходил и проверял.
При третьем обходе он услышал, как два его воина тихо переговаривались между собой.
Один к другому обратился:
- Гулусса, ты не спишь?
- Да не сплю, не сплю…
- А мне показалось…
- Тебе точно показалось. С тобой тут уснёшь, Гала. Тем более скоро должен появиться наш префект, и если он кого-то из нас застанет спящим, то мы получим изрядную взбучку.
- Ла-а-адно, не ворчи, Гулусса. А я вот что хотел… во-о-он, посмотри в ту сторону… Правее…. Ещё правее… Е-ещё-ё…
- Ну и что? Вижу там обычные кусты… Что тут удивительного?
- А не кажется тебе, что они раньше были не так близко к нам расположены?
- Ты что, Гала, в свою поску добавлять стал вино? Да ещё и не разбавленное!
- Да ничего я в поску не добавляю, - обиделся Гала.
Тут перед обоими дозорными появился Кварт. Оба нумидийца вытянулись перед своим префектом.
Кварт произнёс:
- Доложите, что тут у вас?
К Кварту обратился Гала:
- Префект, мне кажется подозрительным то, что перед нашим укреплением появился куст… Во-о-он, тот… - и нумидиец Гала указал на куст, который находился в шагах сорока от частокола. – Ещё пару часов назад он находился в другом месте…
Кварт придирчиво посмотрел на куст и вновь повернулся к Гала:
- Тебе не привиделось?
- Нет, нет!
- Так что, ты считаешь, что куст этот двигается?
- Ну, да...
- А лук и стрелы имеются?
- Есть праща… - отреагировал Гала.
- Давай, сейчас проверим, что это за куст, - произнёс Кварт и принял из рук Гала пращу.
Камень из пращи Квартом был раскручен над головой и запущен ловко и очень точно, и тут же раздался чей-то вскрик.
Кварт всё понял.
- К оружию!!! – тут же закричал он.
- Тревога!
- Трево-о-ога!!! – криками поддержали префекта его воины.
Все ближайшие кусты разом ожили и из-за них повыскакивали вражеские воины. На этот раз на ночную атаку римских укреплений пошли опять бастарны Клондика и уже присоединившиеся к ним карпы Драговита, которых возглавил воевода Ратибор.
Нападавшие быстро достигли римского укрепления.
Вновь завязалась отчаянная схватка и воины Квиета с трудом от этой ночной атаки отбились.
***
А теперь перенесёмся с одного перевала, расположенного на северо-востоке Дакии, на другой, который находился в противоположной стороне, то есть на юго-западе царства, и который сейчас штурмовали главные силы вторгшейся римской армии во главе с императором Траяном.
Перевал Бауты (или Боуты, а сейчас этот перевал в Румынии называется Турну-Роше) располагался по среднему течению реки Алутус (нынешний Олт). Ну а эта река, кстати, являлась самым большим левобережным притоком Данувия в пределах Дакии.
Алутусом его назвали не сами даки, а обитавшие далеко к югу от него греки (эту реку впервые описал ещё «отец истории» Геродот). Алутус имел вполне мужской и своенравный характер. Он зарождался в Юго-Восточных Карпатах, которые тогда назывались Дакийскими горами, и протекал вначале по предгорному плато, на котором и находилась столица даков Сармизегетуса, а также располагались основные города царства и самые населённые и освоенные его земли, затем он втягивался в очень длинное ущелье (в самом узком его месте, называвшемся тогда Бауты), и только потом эта река поворачивала резко на юг, пересекала Южные Карпаты и вырывалась на широкую низменность, которую заселяли родственные дакам тоже северо-фракийские племена гетов.
***
Ещё раз подчеркну, что стратегическое значение прохода Бауты для тогдашней Дакии невозможно было переоценить. И всё потому, что в этом проходе довольно просто можно было преградить продвижение любой армии.
Бауты представлял из себя горловину, или некое бутылочное горлышко, протяжённостью в два десятка римских миль, по которой проходила уже даже не дорога, а извилистая и временами совсем труднодоступная даже для пешего путника тропа, и зажат он был с правой стороны почти что отвесной скалистой вершиной, а слева не менее отвесной и глубокой пропастью, по дну которой перекатываясь по камням с несмолкаемым сердитым шумом стремительно протекал Алутус. Да ещё сейчас этот проход перекрыли стеной и, к тому же, к защищавшим этот проход дакам из отряда Редизона подошли свежие силы в лице опытных воинов-меченосцев, вооружённых страшными ромфеями.
Траян был в тупике и размышлял, что же ему делать? С ходу, одним броском, ему так и не удалось завершить кампанию против даков. Всё застопорилось на подходе к этому проклятому перевалу. И ему следовало признать, что вторая его война с даками явно затягивалась.
И тут император услышал какую-то суету. Она возникла поблизости от его шатра.
Затрепетал полог и к Траяну в шатёр вошёл начальник преторианской стражи. Это был центурион. Кажется, его звали Гаем Зеферинусом. Он снял шлём, отдал честь и сообщил, что в римский лагерь от Децебала прибыл посланец.
- Кто именно? – спросил император.
- Младший брат Дакийского царя, - ответил Траяну центурион преторианцев.
(Продолжение следует)