Уважаемый английский режиссер создает колючий портрет звезды фильма «Секреты и ложь», дав Жан-Батисту роль, которая станет лучшей в ее карьере, хотя и не особенно захватывающей историей для воплощения.
Некоторые люди приносят в мир счастье и позитив, поднимая жизнь всех вокруг себя, а некоторые заставляют цветы вянуть и молоко сворачиваться, где бы они ни были. Марианна Жан-Батист в роли Пэнси воплощает последний сорт в «Жесткие истины», возвращаясь после воссоединения с режиссером «Secrets & Lies / Секреты и ложь» Майком Ли со своим самым богатым персонажем на данный момент — не в экономическом плане, конечно, хотя мы все были бы миллионерами, если бы получали по пять центов за каждую язвительную жалобу, слетающую с губ Пэнси.
«Жесткие истины» выходит более чем через 50 лет после первого фильма Ли «Bleak Moments / Мрачные моменты», завершая карьеру жестких, откровенных взглядов на жизнь британского рабочего класса. Честно говоря, это неопределенно звучащее название, кажется, больше подходит для набора Criterion Collection с его работами, чем для его последней (но не последней, как мы надеемся) работы. Возвращение к интимному реализму кухонной раковины после грандиозных амбиций нескольких относительно обширных исторических произведений — «Topsy-Turvy / Вверх ногами», «Vera Drake / Вера Драйк», «Mr. Turner / Мистер Тюрнер» и «Peterloo / Петерлоо» — фильм предлагает лишь обрывок сюжета, сопровождающий его колючий, но справедливый микропортрет эпически неприятной жены и матери.
С того момента, как Пэнси просыпается (чаще всего с паническим вздохом), мир, кажется, начинает ее раздражать. Берегитесь, все, кто встречается ей на пути, поскольку Пэнси затевает драки практически со всеми, с кем сталкивается, будь то доброжелательный кассир в супермаркете или осторожный стоматолог-гигиенист. Она бросается оскорблениями в адрес совершенно незнакомых людей, оценивая их в мгновение ока, прежде чем выплеснуть свои оскорбления (большинство из них уморительно по делу, как будто она должна писать для «Вице-президента» или другого шоу Армандо Ианнуччи). Мизантропия Пэнси может быть обезоруживающе смешной, хотя, очевидно, гораздо легче смеяться над таким человеком на экране, чем в ее присутствии.
«Ты не знаешь моих страданий», — рычит она. «Ты не знаешь моей боли!» Там, где этого было бы достаточно, чтобы заставить большинство людей заняться своими делами, Ли вникает в суть. Движимый искренним, непредвзятым интересом к тому, что движет людьми, режиссер стремится понять такого человека, доверяя Жану-Батисту раскрыть характер персонажа примерно так же, как он поручил Салли Хокинс раскрыть Поппи в «Беззаботной». Пэнси и Поппи могли бы быть двумя сторонами одной медали: одна, кажется, обречена быть несчастной всю свою жизнь, тогда как другая неисправимо оптимистична, но обе — заразные наклонности, которые лучше всего проявлять в меру.
В любом случае Ли просит зрителей провести неловкое количество времени на месте его персонажей, рассчитывая на сочувствие, чтобы пролить свет на такие экстремальные личности. Каково это — жить с такими людьми, как это делают их семьи? Удивительно, что подкаблучник Пэнси, Кертли (Дэвид Уэббер), может выдерживать почти постоянную критику. Ее сыну Мозесу (Тувейн Барретт) приходится еще хуже. Избыточный вес и отсутствие мотивации, он проводит дни за видеоиграми, съёживаясь от ее громкого неодобрения.
В другом виде фильма Моисей мог бы пойти стрелять на школьный двор, и зрители бы знали, откуда взялся этот импульс. Но у Ли гораздо менее базовое чувство причины и следствия. Его фильмы не сводятся к аккуратным маленьким логлайнам. Они берут начало от актеров, которые описывают для Ли одного или нескольких людей, которых они знают в реальном мире. Исходя из этого, Ли определяет персонажей, затем инструктирует свой ансамбль взаимодействовать друг с другом, используя такие импровизации для формирования сценария.
В «Жесткие истины» Ли с удовольствием снова поработала с Жаном-Батистом, разработав серию боевых стычек в течение нескольких дней, а не традиционный сюжет. Она всегда раздражительна, хотя причины ее раздражения остаются загадкой. Это не может быть просто воспитанием, поскольку ее приветливая сестра Шантель (Мишель Остин) излучает совсем другую энергию. Она поет и улыбается, танцуя вместе со своими двумя взрослыми дочерьми (Эни Нельсон и София Браун) в уединении их гостиной — полная противоположность Пэнси, чей негатив является формой нарциссизма. В то время как Пэнси делает все о себе, Ли применяет немного другой подход, сверяясь с другими персонажами, просто чтобы сравнить, как они ведут себя в ее отсутствие.
Панси может быть занудой, но они все равно ее любят, как только может любить семья. Она была приучена ожидать худшего. Для некоторых это может быть способом защитить себя от разочарования, и все же Панси всегда умудряется быть подведенной или оскорбленной существованием. В некоторых случаях она права — у копов действительно есть история преследования чернокожих граждан, и кто-то, кто так скептически относится к другим, гораздо менее склонен быть обманутым — но Ли и Жан-Батист ясно дают понять, какой урон наносит ей такая токсичность.
Иногда может показаться, что Пэнси затаила дыхание, как будто обида — спасательный круг. «Жесткие истины» было бы легче воспринимать, если бы Ли верила, что ее проблемы можно вылечить катарсисом, но, конечно, гниль прямо там, в центре ее личности. Жан-Батист играет без жалости: Пэнси набрасывается во всех направлениях, когда несчастье явно исходит изнутри. Приближается День матери, и Шантель умоляет сестру пойти с ней на кладбище, где они смогут возложить цветы на могилу матери. Пэнси изливает душу о том, что никто никогда не приносит ей цветы. И что бы изменилось, если бы они это сделали?
Фильмы Ли могут показаться лохматыми и неструктурированными при первом просмотре, и «Жесткие истины» не исключение. Но в каждой сцене есть глубокая поэзия. Хотя взгляды Пэнси на жизнь кажутся почти непреодолимыми, простой акт наблюдения за ней может изменить то, как мы видим мир. Решение провести время с кем-то вроде Пэнси может ощущаться как маринование души в соли и уксусе, хотя на самом деле это очищающий опыт: шанс идентифицировать себя с брюзгой или узнать ее в себе.