Случайно наткнулась на редкие архивные фотографии Владимира Набокова с его студентами и во время лекций.
Во-первых, захотелось вам их показать, хоть качество и плачевное, фотокарточки действительно редкие.
Во-вторых, захотелось больше узнать о Набокове-преподавателе.
Так родилась эта маленькая, но, надеюсь, интересная для вас история.
Владимир Владимирович Набоков сделался преподавателем не от хорошей жизни. Не так просто приходилось эмигранту в чужой стране, но кушать хочется всем.
В 1940 году он, спасаясь от ужасов Второй мировой войны, переместился из Европы в Америку, и вопрос заработка стал перед писателем особо остро. Поэтому предложение преподавать литературу писатель воспринял с радостью и благодарностью.
И получалось у него это великолепно. Поначалу с Набоковым заключили контракт на один учебный год, а в результате он преподавал в различных учебных заведениях на протяжении семи лет.
«Он научил нас читать», — говорили студенты о будущем классике русской литературы.
Но манера преподавания у него была весьма и весьма эксцентричной. Писатель мог молча погасить свет в аудитории и затем в кромешной тьме поочередно включать лампы, зажигая звёзды «на небосводе русской литературы». На доске Набоков чертил планы: схему поединка Ленского и Онегина, планировку квартиры Грегора Замзы (был и портрет жука в анфас и в профиль), план вагона Анны Карениной.
«Набоков прервал лекцию, прошел, не говоря ни слова, по эстраде и выключил три лампы под потолком. Затем… молча опустил шторы на трех или четырех больших окнах… Зал погрузился во тьму… Набоков возвратился к эстраде, поднялся по ступенькам и подошел к выключателям. „На небосводе русской литературы, — объявил он, — это Пушкин“. Вспыхнула лампа в дальнем углу нашего планетария. „Это Гоголь!“ Вспыхнула лампа посередине зала. „Это Чехов!“ Вспыхнула лампа справа. Тогда Набоков снова спустился с эстрады, направился к центральному окну и отцепил штору, которая с громким стуком взлетела вверх: „Бам!“ Как по волшебству в аудиторию ворвался широкий плотный луч света. „А это Толстой!“ — прогремел Набоков», – из воспоминаний студента.
Перед лекцией, посвященной «Улиссу» Джойса, Набоков повесил большую карту Дублина с обозначением «улиссовских» маршрутов и важных для истории мест. Заставлял студентов вставать, нагибаться и смотреть назад между собственными ногами — заверяя, что только так можно понять литературу Джеймса Джойса и его уникальный взгляд на мир.
Рассказывая о прозе Достоевского, Набоков утверждал, что Фёдор Михайлович, создавая своих персонажей, постоянно сверялся с медицинским справочником, и вывешивал перед студентами внушительную таблицу — список известнейших героев писателя и соответствующих им психиатрических диагнозов.
Набоков приходил на лекции в стоптанных тапочках для тенниса — в то время это было настоящим вызовом консервативному американскому обществу.
Владимир Владимирович требовал от студентов просто чудовищной невообразимой дисциплины. Он сразу объявлял, что у него на лекциях строжайше запрещено «разговаривать, курить, вязать, читать газеты, спать».
Требовал, чтобы студенты каждый раз занимали одни и те же места в аудитории. Влюбленные парочки были обязаны рассаживаться по разным углам, как можно дальше друг от друга.
Доходило до абсурда — строгий преподаватель отпускал в туалет только по предъявлении соответствующей справки от врача, которая подтверждала наличие кишечной инфекции. Нет справки? Терпи!
Еще более строг был Набоков при оценке знаний своих учеников. При этом одним из важнейших критериев для него было наличие или отсутствие пошлости. «Пошлость − это покушение морали, философии, истории на суверенные границы искусства», — уверял требовательный преподаватель.
Набоков учил студентов читать книги, а не рассуждать об идеях, заключенных в этих книгах. Он требовал досконального знания текстов, спрашивал о самых, казалось бы, незначительных мелочах в романе: цвете обоев, предметах на столах.
Лекции писателя никогда не были импровизацией, он тщательно к ним готовился, записывал и читал по карточкам.
Несмотря на строжайшие правила и эпатажный метод преподавания, студенты обожали Набокова, его лекционные залы всегда были полными, а молчаливые слушатели жадно ловили каждое слово.
Трое его студентов впоследствии стали известными набоковедами.
Методы интересные, строгие, но одно могу сказать точно – с удовольствием бы посетила лекцию Владимира Владимировича, потому что каким бы странным и требовательным не был преподаватель, если он всей душой предан любимому делу, это заражает, вдохновляет и восхищает.
В этом повезло и мне, моя преподавательница русского и литературы Ирина Анатольевна, не просто досконально знала свой предмет – она так интересно обсуждала с нами книги и давала столь пылкие рекомендации, что и во мне зародилась любовь, которой, во многом, я обязана ей.
Хороший педагог – бесценный дар для любого человека и мощный толчок к познанию.
🗣️Вам повезло так хоть однажды?
Спасибо за ваши лайки и комментарии, всё читаю и безмерно радуюсь, если оказалась полезной 🖤
Не забывайте заглядывать в мою группу ВКонтакте, чего там только нет!