Степан никогда не думал, что его семейная жизнь может так усложниться, причем совершенно внезапно. Они с Варей поженились пять лет назад, и все эти годы пролетели как один миг — счастливый, беззаботный, полный любви и взаимопонимания. Ему казалось, что так будет всегда. Но в последнее время он чувствовал, как между ними растет невидимая стена, и не знал, как ее разрушить.
Все началось с приезда тещи. Алевтина Петровна - маленькая, сухонькая женщина с вечно поджатыми губами - появилась на пороге их квартиры совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба. Варя, конечно, обрадовалась — она всегда была близка с матерью. А вот Степан почувствовал смутное беспокойство.
— Мама! — воскликнула Варя, бросаясь матери на шею. — Как же я рада тебя видеть!
Алевтина Петровна позволила дочери обнять себя, но глаза ее при этом оставались холодными и цепкими. Она окинула прихожую внимательным взглядом, будто оценивая, как живут молодые.
— Здравствуй, доченька, — сказала она, отстраняясь. — Здравствуй, Степан.
Степан постарался улыбнуться:
— Добрый день, Алевтина Петровна. Проходите, располагайтесь.
Он подхватил чемодан тещи и понес его в гостевую комнату. Варя семенила следом, без умолку щебеча о том, как она скучала, как рада видеть маму. Алевтина Петровна шла последней, и Степану казалось, что он чувствует ее тяжелый взгляд между лопаток.
Уже вечером, когда они сидели за ужином, Степан заметил первые тревожные признаки. Варя, обычно такая внимательная и заботливая, почти не смотрела на него. Все ее внимание было приковано к матери.
— Как ты доехала, мама? Не устала? — спрашивала она, подкладывая Алевтине Петровне салат.
— Ничего, доехала как доехала, — отмахнулась та. — Ты лучше расскажи, как вы тут живете? Все ли у вас хорошо?
Варя вдруг замялась, бросила быстрый взгляд на Степана.
— Да, конечно, все хорошо, — ответила она после заметной паузы.
Степан нахмурился. Что значит эта заминка? Почему Варя колеблется, отвечая на такой простой вопрос?
— А у тебя как дела на работе, Степан? — вдруг обратилась к нему теща.
— Нормально, — буркнул он. — Все как обычно.
После ужина Варя убежала на кухню мыть посуду, а Степан остался наедине с тещей. Алевтина Петровна сидела в кресле, прямая как палка, и внимательно разглядывала его.
— Ну что ж, зятек, — сказала она наконец. — Вижу, живете вы неплохо. Квартира хорошая, обстановка приличная.
— Стараемся, — ответил Степан, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.
— Это похвально, — кивнула теща. — Только вот Варенька какая-то бледная. Не болеет ли?
— Нет, с чего вы взяли? — удивился Степан. — Варя здорова.
— Ну-ну, — протянула Алевтина Петровна. — Мать всегда чувствует, когда с ребенком что-то не так.
Степан хотел возразить, сказать, что уж он-то точно знал бы, если бы с Варей было что-то не в порядке. Но в этот момент вернулась жена, и разговор оборвался.
В тот вечер Степан долго не мог уснуть. Он все думал и думал, пытаясь понять, что же его так тревожит. Варя лежала рядом, отвернувшись к стене. Казалось, она спит, но он чувствовал, что это не так — дыхание ее было неровным, напряженным.
— Варь, — тихонько позвал он. — Ты не спишь?
Жена не ответила, лишь едва заметно вздрогнула. Притворяется. Степан вздохнул и повернулся на другой бок. Что-то определенно было не так, и это "что-то" пугало его до чертиков.
На следующее утро Степан проснулся раньше обычного. К его удивлению, на кухне уже хозяйничала Алевтина Петровна. Она стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюльке, и при появлении зятя даже не обернулась.
— Доброе утро, — пробормотал Степан, чувствуя себя неуютно в собственном доме.
Он налил себе кофе и уселся за стол, украдкой наблюдая за Алевтиной Петровной. Что-то в ее поведении казалось ему странным, неестественным. Будто она приехала с какой-то проверкой и он того и гляди завалит этот экзамен.
— Как спалось? — спросил он, пытаясь завязать разговор.
Теща наконец обернулась, окинула его цепким взглядом.
— Нормально, — коротко ответила она. — А вот Варенька, кажется, всю ночь ворочалась. Ты не знаешь, что ее беспокоит?
Степан почувствовал, как внутри все сжалось. Значит, не показалось ему вчера — с Варей и правда что-то не так.
— Нет, не знаю, — честно ответил он. — Может, просто устала?
В этот момент на кухню вошла заспанная Варя. Увидев мужа и мать, она на мгновение замерла, а потом натянуто улыбнулась.
— Доброе утро, — сказала она, стараясь казаться бодрой. — Мама, ты уже приготовила завтрак?
— Я кашу сварила, — отозвалась Алевтина Петровна. — Садись, доченька, покушай.
Варя послушно села за стол, но к каше даже не притронулась. Она сидела, опустив глаза. Степан с тревогой наблюдал за женой, пытаясь понять, что же с ней происходит.
— Варь, ты в порядке? — осторожно спросил он.
Она вздрогнула, подняла на него испуганный взгляд.
— Да, конечно, — торопливо ответила она. — Просто... не выспалась немного.
— Понятно... — сказал Степан, вставая из-за стола. — Я на работу. До вечера.
Жена кивнула, глядя в тарелку. Он постоял еще секунду, надеясь, что она хотя бы посмотрит на него, но Варя так и не подняла головы.
Уже в прихожей, надевая ботинки, Степан услышал, как на кухне зашептались Варя и Алевтина Петровна. Он замер, пытаясь разобрать слова, но разговор велся слишком тихо. Только интонации долетали до него — тревожные, напряженные. Алевтина Петровна что-то выговаривала дочери.
Прошло несколько дней. Степан ходил на работу, возвращался домой, ужинал с семьей — все как обычно. Но под этой привычной рутиной таилось что-то неуловимо тревожное, словно тонкая трещина на гладкой поверхности зеркала.
Варя становилась все более отстраненной. Она почти не разговаривала с мужем, отвечала односложно, избегала прикосновений. Зато с матерью они постоянно о чем-то шептались, замолкая, стоило Степану войти в комнату.
Однажды вечером, вернувшись с работы чуть раньше обычного, Степан застал жену и тещу за очередным тайным разговором. Он тихо вошел в квартиру, разулся и уже хотел было окликнуть их, как вдруг услышал взволнованный шепот Вари:
— Мама, я больше не могу его обманывать. Это съедает меня изнутри!
— Тише ты! — шикнула Алевтина Петровна. — Не нужно ему ничего знать. Подумай хорошенько, Варенька. Зачем усложнять себе жизнь?
— Но как же... — всхлипнула Варя. — А если он узнает? Что тогда?
— Не узнает, если будешь молчать, — отрезала теща. — Можно же незаметно все решить, и он никогда ни о чем не догадается.
Степан замер, боясь пошевелиться. Сердце гулко стучало. О чем это они? Что от него скрывают?
— Мама, как ты можешь такое предлагать? — возмутилась Варя. — Это же... это неправильно!
— А как, по-твоему, правильно? — парировала Алевтина Петровна. — Подумай о последствиях!
— Но как же я могу... — начала было Варя, но тут же осеклась, заметив Степана.
Повисла тяжелая, гнетущая тишина. Степан переводил взгляд с жены на тещу, пытаясь понять, что происходит. В голове роились самые страшные предположения.
— О чем вы говорили? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Да так, ни о чем, — поспешно ответила Алевтина Петровна. — Женские разговоры.
Но Варя вдруг расправила плечи и твердо сказала:
— Нет, мама. Хватит. Я должна сказать.
Она повернулась к мужу, и Степан увидел в ее глазах столько боли и отчаяния, что у него перехватило дыхание.
— Степа, — тихо произнесла Варя, — нам нужно поговорить.
Сердце Степана заколотилось как бешеное. Что она хочет ему сказать? Неужели... Неужели она больна? Может быть, что-то неизлечимое? Или... Боже, неужели она разлюбила его? Встретила другого?
— Конечно, — хрипло ответил он. — Давай поговорим.
Они прошли в гостиную, оставив недовольно ворчащую Алевтину Петровну на кухне. Варя села на диван, нервно теребя край блузки. Степан устроился в кресле напротив, напряженно ожидая, что же скажет жена.
— Степа, — начала Варя, не поднимая глаз, — я... я беременна.
На мгновение Степан растерялся. Он ожидал чего угодно — смертельной болезни, признания в измене, желания развестись. Но это...
— Беременна? — переспросил он, чувствуя, как губы сами собой расплываются в улыбке. — Варь, да это же замечательно! Почему ты так переживала? Я...
Но тут он заметил, что Варя плачет. Беззвучно, закрыв лицо руками, сотрясаясь всем телом.
— Варя? — растерянно произнес Степан. — Что такое? Ты... ты не рада?
Она подняла на него полные слез глаза, и Степан вдруг понял — есть что-то еще. Что-то страшное, что-то, что может все разрушить.
— Степа, — прошептала Варя, — ребенок... он может быть не твой.
Мир вокруг Степана словно замер. Он тупо таращился на жену, пытаясь осмыслить услышанное.
— Что значит "может быть не мой"? — тихо спросил он. — Варя, что произошло?
И тут Варю прорвало. Сбивчиво, захлебываясь слезами, она начала рассказывать:
— Это было два месяца назад. Помнишь, я ходила на день рождения Лены? Мы собрались в том новом баре в центре. Я не хотела много пить, но девчонки все подначивали — мол, расслабься, когда мы еще так соберемся...
Степан слушал, чувствуя, как внутри все сжимается.
— К полуночи я уже плохо соображала, — продолжала Варя. — Лена с Машей ушли танцевать, а я осталась за столиком. И тут подсел этот парень... Я даже имени его не помню. Он был красивый, обаятельный. Говорил какие-то глупости, смешил меня. А потом... потом предложил прогуляться.
Она замолчала, закрыв лицо руками. Степан сидел, стиснув подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
— Что было дальше, Варя? — хрипло спросил он.
— Я не помню, Степа, — всхлипнула она. — Клянусь, я почти ничего не помню. Мы вышли из бара, шли куда-то... А потом я очнулась в парке на скамейке. Одна. Полураздетая. Голова раскалывалась, все было как в тумане. Мне было так стыдно, так мерзко...
Степан чувствовал, как внутри поднимается волна гнева и отчаяния.
— И ты молчала? Все это время?
Варя кивнула, не поднимая глаз.
— Я надеялась, что ничего не было. А потом... потом я поняла, что беременна. И запаниковала. Я не знала, что делать. И позвонила маме.
— И ты решила, что этот ребенок не мой? — спросил Степан. — Почему?
Варя подняла на него полные слез глаза:
— Я не знаю, Степа. Мы женаты уже пять лет, и до сих пор я не... Конечно, это может быть и твой ребенок. Но я не могу быть уверена на сто процентов. И не могу жить с этой ложью, с этим неведением. Прости...
Степан сидел, оглушенный этим признанием. Внутри у него все кипело от ярости, боли, обиды. Он хотел закричать, хотел уйти, хлопнув дверью. Но что-то удерживало его — может быть, любовь, которую он все еще чувствовал к Варе, несмотря ни на что.
В этот момент в комнату ворвалась Алевтина Петровна.
— Ну вот, наделала дел, дуреха! — всплеснула она руками. — Говорила же тебе — молчи! Жили бы себе спокойно, никто бы ничего не узнал.
— Подождите, — резко оборвал ее Степан. — То есть, вы знали? Все знали и покрывали дочь, учили ее врать?
Теща поджала губы:
— А что я должна была делать? Варя позвонила мне вся в слезах, рассказала эту историю. Я и приехала — поддержать, помочь разобраться. Думала, обойдется как-нибудь...
— Обойдется? — взвился Степан. — Вы считаете, что такое может "обойтись"?
— Хватит! — вдруг крикнула Варя. — Прекратите оба!
Она вскочила с дивана, глядя то на мужа, то на мать покрасневшими от слез глазами.
— Я больше не могла, — тихо сказала она. — Не могла притворяться. Степа, я знаю, что ты, наверное, никогда не сможешь меня простить. Но я должна была сказать правду. Я люблю тебя. И мне так жаль...
Она снова разрыдалась, опустившись на диван. Алевтина Петровна бросилась к дочери, обняла ее за плечи. А Степан сидел, не в силах пошевелиться, раздираемый противоречивыми чувствами.
Он был зол — на Варю за ее безответственность, на тещу за сокрытие правды, на себя за то, что не замечал очевидного. Он чувствовал себя преданным, обманутым. Но в то же время... В то же время он видел, как страдает Варя. Видел ее искреннее раскаяние. И где-то глубоко внутри понимал — она все еще его жена. Женщина, которую он любил пять лет.
Он встал и направился к двери. На пороге остановился и, не оборачиваясь, проговорил:
— Варя, я не знаю, смогу ли тебя простить. Сможем ли мы жить по-прежнему. Даже если сделаем тест на отцовство и окажется, что ребенок мой.
С этими словами он вышел из квартиры, оставив за спиной плачущую жену и растерянную тещу. Ему нужно было побыть одному, осмыслить все случившееся и принять решение. Ведь каким бы ни был результат теста, эта ситуация уже изменила их жизнь. Навсегда.