Вчера (8 сентября) началась блокада Ленинграда.
Давай вспомним, что пережили Ленинградцы в эти страшные первые дни.
9 сентября - это день прихода в себя от ужасной массовой бомбардировки Ленинграда. Это был первый именно массовый налет на город.
Обсуждаются повреждения, жертвы и, конечно же, сгоревшие Бадаевские склады.
Дмитрий Афанасьев 13 лет, 9 сентября:
Опять сплошные тревоги. В столовую даже не ходили. Сидели дома. Рассказывают, что вчера в Бадаевских складах, которые вчера сгорели, расплавленный сахар шел рекой из-под ворот и люди его черпали ведрами...
Воздушные тревоги после вчерашнего дня не прекратились. Немцы всё так же прорываются в город, скидывают бомбы. Сирена не умолкает.
Александр Кедров 37 лет, 9 сентября:
Вечером около 10 часов вновь налет. Нахожусь у себя в комнате на работе. Сижу у окна, слушаю гудение моторов и взрывы падающих фугасных бомб. Подымаюсь на крышу и вижу три огромных пожара. Один где-то за Балтийским заводом, другой за заводом Марти (видимо, в порту) и третий в южном направлении, примерно в районе завода «Электросила». Хотя и жутко, но не так уже страшно, как вчера, начинаю привыкать.
Записей в дневниках Ленинградцев именно от 9 сентября очень много. Все обсуждают взятие немцами Шлиссельбурга и размышляют о том, что будет дальше. Добавляет страха и разговоры о том, что 8 сентября немцы раскидывали листовки с жестким ультиматумом о сдаче городе. В случае, если город будет не сдан, то он подвергнется полному уничтожению.
Налет, который пережили Ленинградцы буквально день назад был действительно ужасным. И на фоне него немцы так же раскидывают листовки, что те города, которые не сопротивляются, не подвергаются обстрелам и бомбежкам.
Мы с вами знаем, что нацисты имели четкий приказ не принимать предложений о сдаче Ленинграда. Только полное уничтожение. Данные листовки носили агитационный характер, их цель - сломать дух жителей города, подавить сопротивление, убедить народ, что чем меньше они сопротивляются - тем спокойнее будет их жизнь.
Надо отметить, что к середине осени (когда уже будет острый голод) эти листовки начнут работать сильнее, чем в первую блокадную неделю.
Отдельную тревогу вызывали и письма с фронта с упадническими настроениями. Писем таких, относительно общей массы корреспонденции, приходящей в Ленинград было очень мало, менее 2%, но факт взятия немцами города в кольцо, страшнейшие бомбардировки и вот такие письма с фронта очень сильно давили на психологическое состояние Ленинградцев.
Примеры строк из писем:
«У нас нет танков и самолетов. Придут на фронт 3 танка и 5 самолетов, а немецких танков и самолетов счету нет. Наши командиры все бегут, а бойцам отступать не велят».
«У немцев преобладает техника, почти все они вооружены автоматически оружием, а у многих наших бойцов старые винтовки. У немца минометы, а у нас этого мало».
«Плохо, что не хватает оружия, например, у меня нет винтовки и у других также, кроме гранат ничего нет. Как будем бороться с танками, не знаю».
«Техника у немца дьявольская, он косит наших из минометов, артиллерии и бомбит с самолетов.
Ну разве можно устоять против минометов и автоматов с винтовкой образца 1891/30 гг.»
«Их авиация очень беспокоит нас — бомбит, поливает из пулеметов, а вот наши самолеты против них ни разу не появлялись и они летают как дома, не встречая сопротивления».
«Немцы очень хорошо вооружены, не как мы. У них все автоматы на 75 патрон. У нас целые поля остаются убитых».
Сюда же надо добавить и слухи от тех, кто прибыл в город, покидая оккупированные территории. А так же рассказы дезертиров о невероятной мощи противника.
С 13 по 15 сентября в Ленинграде будет задержано почти 1500 дезертиров, покинувших фронт. Дальше их количество будет возрастать.
Из документов НКВД отчетливо следует, что первая неделя блокады - это тот момент, когда в Ленинграде зарождаются упаднические и панические настроения, слишком резким был переход от относительно спокойных (помня, что речь идет о войне, конечно) летних дней к блокаде, бобмежкам и обстрелам.
В эти же дни в некоторых районах города уже появляются огромные очереди за продовольствием, наблюдается сильная внутренняя агрессия:
Адриан Оржеховский, 10 сентября 1941 года:
Сегодня мы простояли в очереди 6 1/2 ч. за помидорами и луком, больше ничего не было, а ещё нужно за хлебом простоять несколько часов, так уходит каждый день в очередях, в волнениях и страхе. Разве эти несколько строк, которые я заношу в эту тетрадь, хоть сколько-нибудь дают отражение нашей несчастной жизни? Разве можно всё это выразить словами? Сколько разговоров в очередях, сколько глупейших мнений по поводу войны и их виновников, только теперь убеждаешься в непроходимой глупости, жестокости, даже варварстве этой гнусной толпы. Каждый хочет победы, но сами прячутся по всем катакомбам, каждый дрожит за свою шкуру и желудок, за килограмм помидор, готов перегрызть горло своему соседу в очереди, лишь бы самому первому получить. В очередях лица озверевшие, с пеной у рта вся толпа доказывает и старается один другого убедить, что он один из первых в очереди, все кричат, один другого не слушая. Мне кажется, что на протяжении всей человеческой истории не было подлее человечества, не было преступнее и глупее, чем за всё время революции и войны. Зато наши газетные писаки и некоторые писатели из кожи лезут доказать геройство народа, даже вплоть до стариков и детей.
Голод как таковой, конечно, еще не наступил, но т.к. уже 2-го сентября произошло первое снижение норм отпуска продуктов по карточкам, жители города опасаются сильного продовольственного кризиса, поэтому и стоят в магазинах многочасовые очереди:
Алексей Крайский, 10 сентября 1941 года:
Животу моему крышка. Белого хлеба сегодня не дали, один черный. А со 2-го сент. норма уже убавлена: I кат<егория> — 600 гр<аммов> II — 400, III — 300.
Сейчас тихо. На небе луна и крупные звезды. К в<остоку>, ю<гу> — зарево. Отбоя все еще нет. Бомба может грохнуть и внезапно.
Больше всего страдают домохоз<яйки>, Лиля и вчера, и сегодня выбегает на тревоги. А уйдя за хлебом в 12.20, до 5 часов она его так и не получила.
Появляются женщины, которые ходят возле этих очередей и уговаривают стоявших в очередях женщин пойти на передовую и просить своих мужей, сыновей и бойцов прекратить сопротивление.
Эти женщины не сотрудничали с немцами, не были засланными агентами, это обезумевшие от страха за близких и от горя женщины, искренне верящие, что сдача немцам позволит избежать дальнейшего количества жертв. Эти женщины поддались точечной нацисткой пропаганде, именно на женщин и рассчитанной:
Именно получая такие листовки, женщины и ходили к очередям уговаривать других женщин пойти на передовую.
И скоро Ленинградцы узнают, что не зря стояли в очередях.
11 сентября происходит очередное снижение норм выдачи продовольствия. Рабочим и служащим сократят выдачу еще на 100 грамм.
Сегодня опять сбавили хлеба: мне вместо 600 гр дают 500 гр, Розочке и Маме — по 250 гр, вместо 300, а детям не сбавляли, так 300 гр и осталось.
Зинаида Седельникова 11 сентября:
Сегодня еще убавили норму хлеба. Рабочие будут получать пятьсот граммов, служащие триста и остальные двести. Обедала в вегетарианской столовой. Оставила шесть рублей и вернулась голодной.
В первую неделю продолжаются прорывы немецкой авиации в город. Бомбёжки почти каждую ночь, постоянные пожары.
Но, вопреки панике, так же растет и стремление Ленинградцев защитить свой родной город.
Формируются отряды МПВО, всё больше и больше молодых девушек туда вступает, подростки начинают дежурить на крышах, маленькие девочки устраиваются в госпитали, женщины заменяют мужей на заводах.
Впереди долги дни сопротивления, подвигов и примеров настоящего мужества.
Так прошла первая блокадная неделя. О том, как прошла первая неделя сентября, вспоминали здесь.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропускать полезные рассказы.
До новых встреч!
