-Побудь тут, котенок, - маленькая суетливая женщина погладила щуплого мальчика по щеке, - я за мороженым.
Ее серые зрачки опасливо высунулись из-под сморщенных век, короткие пальцы отцепились от ручек кресла-каталки сына, и она удалилась. Мальчик тут же оживился, как оживляется всякий ребенок, когда у него появляется возможность побыть без родителя. Он радостно облизнул губы и напыжился, осматриваясь вокруг. Июльские лучи скользили по окнам проезжающих машин, отскакивая шариками света от матовых, покрытых пылью улицы, листьев деревьев. За его спиной шумела группа людей, готовящихся в беговому марафону. Они с усердием терли кожу на ногах, словно натирая до блеска сервизные тарелки. Эластичная кожа худых подтянутых ляжек впитывала жар воздуха и немного краснела. Их острые подбородки, вздымаясь кверху, оставляли какой-то сверкающий след в воздухе. Бегуны были настолько похожи меж друг другом, что временами сами путались среди товарищей, забывая, или даже, скорее не помня и не понимая, с кем они вели диалог минуту назад. Коротко остриженные, пахнущие водой с лимоном и ментоловыми конфетами, со взглядами целеустремленными, но почему-то угнетающе молчаливыми, они стояли, кукольно смеявшись, и всякое их движение отдавало отполированной чопорностью, бездушным автоматизмом и такой безупречностью, что становилось страшно и иллюзорно жить, зная о существовании подобных идеалов. Мальчик, надув щеки, повернул коляску по направлению к бегунам. В его глазах вспыхнуло восхищение. Он подался вперед, сощурившись, втянув живот и сложившись. Невольно его голова потянулась к плечу, а брови резко вскочили на лоб, как солдаты по приказу. Провернув колеса, он приблизился к сборищу, потупив взгляд и тяжело, возбужденно вздохнув. Неведомая сила толкала мальчика, и его туловище нелепо шаталось из стороны в сторону, будто сломанная неустойчивая игрушка, не падающая с полки благодаря чудесной удачливости. Мальчик, приоткрыв рот, извивался в кресле, пытаясь рассмотреть каждую жилку, каждую вену мускулистых ног, наткнуться на свое отражение в маленьких каплях пота на их гладких лбах, очищенных спортивной выдержкой от морщин сомнения и страха. Длинные пальцы мальчика потянулись к зубам, готовящимся прикусить бледную кожу. Он пыхтел и порывался встать, хоть и не зная как. Ему хотелось дотронуться до спортсменов, узнать, что такое здоровые, красивые ноги, позволяющие пускаться в бег. Мальчик поглядывал то на свои не запачканные белые кеды, почти висящие на его неподвижных ступнях, то на пыльные кроссовки бегунов, и его пробирала дрожь. Воображение начинало дорисовывать ошметки грязи на подошве и шнурках, и в эти минуты он широко нервно улыбался, раскатывая пузыри слюней во рту. На языке ощущался противный кислый привкус тревоги, а в горле горячим комочком свернулся тошнотворный мандраж. Мальчик снова уставился на свои вялые бледные ноги, похожие на тростинки, которые легко переломить вмиг, и что-то непокорное, злое застряло в его взгляде. Он насупился, оскалился, окислился. Его лицо свернулось, покрылось багрянцем и пленкой вылезающих из души эмоций, стало похоже на прозрачный помятый целлофан. Он упрямо выпучивался на ноги, иногда постукивая по ним, и каждый удар выглядел так, словно он бьет воздух. Эти движения были пустыми, туповатыми и резкими, безысходными на грани с истеричными.
Один из бегунов, заметив подглядывающего, подскочил к нему воздушным оленьим прыжком и слащавым голосом произнес:
-Ты ведь знаешь, что человек может все? Вот мы сейчас собираемся обогнать свет. Попробуешь с нами?
Он наклонился к мальчику, безразлично глупо улыбнулся, запел странную мелодию, похожую на вымученную колыбель уставшей матери и быстро ушел, так как уже объявляли начала забега. А мальчик рьяно ему поверил, собрался с духом, вздохнул, оперевшись на руки, вытолкнул себя из кресла и упал ничком. Но никто уже не обращал внимания на худое тельце, одиноко и мертвенно распластавшееся на асфальте.