Представляете, Дом Болконского в Ярославле – это краеведческий миф! И дело даже не в том, что князь Андрей – литературный персонаж. Похоже, что и генерал Николай Тучков, ставший одним из прототипов Болконского, умер не в этом доме! По крайней мере, историк Дмитрий Чекмасов и архивист Дарья Корнева обнаружили, что в 1812 году никакого офицерского госпиталя по адресу Волжская набережная, 7/2, не было, а предание о нём основано на… искажении источников!
В IV томе романа «Война и мир» Толстой пишет, что семья Ростовых и смертельно раненый князь Болконский остановились «..в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой». Наверное, над этой фразой задумывались многие ярославские читатели эпопеи. А в 1962 году журналист и краевед Борис Румянцев на страницах «Северного рабочего» высказал утверждение, что здание на Волжской набережной и является прообразом дома Бронникова. Тогда, в год 150-летия Бородинской битвы, в стране вспыхнул интерес к событиям и героям войны 1812 года. Румянцев ссылался на воспоминания Натальи Нарышкиной. Мол, эта аристократка, «прожившая тревожную осень 1812 года в Ярославле, в своих мемуарах описывает офицерский госпиталь, располагавшийся по соседству со старинной башней на набережной Волги».
Версию Румянцева поддержал и доцент ЯГПИ Николай Зеленов, указавший на схожесть обстоятельств смерти Андрея Болконского и раненого под Бородином Николая Тучкова 1-го, умершего от ран в Ярославле. Согласитесь, красивое здание, которое мы знаем как «Дом Болконского», идеально подходило на роль последнего пристанища толстовского героя. Утверждение Румянцева подхватили многие другие авторы, писавшие о Ярославле – филологи, архитекторы, краеведы. А в 2003 году Ярославское отделение ВООПИК даже выпустило буклет краеведа Натальи Землянской «Дом Болконского-Тучкова».
Но только Чекмасов и Корнева заглянули в те самые мемуары Нарышкиной. Оказалось, Наталья Фёдоровна писала только о том, что во время прогулок по берегам Волги встречала французских пленных, а дома и больницы были переполнены ранеными. Ни офицерский госпиталь, ни старинная башня, ни набережная в её воспоминаниях не встречаются. Получается, что Румянцев сознательно исказил цитату из мемуаров…
А что же тогда находилось в «доме Болконского» в 1812 году? И кому он тогда принадлежал? Дмитрию Чекмасову и Дарье Корневой удалось по архивным документам проследить непрерывную историю двух дворов у Медведицкого оврага, из которых сложился земельный участок особняка, причём начиная с последней трети XVII века, когда там стояли дома стрельцов, их десятника и пушкарей. Владельцы дворов менялись, то романовский купец Сушин, то его брат, то борисоглебский купец Мартемьянов, то ярославские купцы Гороховников и Коровайников. Наконец, в 1810 году братья Коровайниковы продали пустопорожнюю землю у Волжских ворот вдове ярославского посадского Ирине Лопатиной. Чувствуете, мы уже подбираемся к 1812 году… В 1811 году Лопатина заключила двухлетний контракт с крестьянином деревни Юрьевское Василием Сакулиным на строительство «каменного во два этажа дома с утверждённым фасадом, не отступая от оного нисколько». За работу посадская вдова должна была заплатить по 400 рублей за 2 года. Но уже в апреле 1812-го Лопатина продаёт дом за 400 рублей бухгалтеру Ярославского уездного казначейства Ивану Шарову. Интересно, что контракт на строительство дома за год до этого вместо неграмотной Лопатиной тоже подписал Шаров. Возможно, вдова была только номинальной владелицей дома, а между ней и бухгалтером существовали какие-то неформальные договорённости. Позднее, уже в должности уездного казначея, Шаров будет проходить по громкому делу Петра Розова и других лиц о многолетнем хищении из казны. С 1806-го по 1823 год местные чиновники уведут из бюджета 1,8 млн рублей – гигантская сумма по тем временам. Шаров в итоге будет осуждён. Можно предположить, что и особняк был построен на похищенные из казны средства. В 1824 году, ещё до окончания следствия по делу Розова, дом у башни продали с торгов.
Как бы то ни было, особняк Шарова не мог служить пристанищем для раненого генерала Тучкова. Во-первых, здание ещё не было достроено. Во-вторых, дом у Волжской башни относился к приходу Борисоглебской церкви, позже снесённой. Но в её метрической книге есть записи только об умерших от ран солдатах. А офицеры и, тем более, генерал не упоминаются. Зато записи о смерти от ран генерал-лейтенанта Николая Тучкова, а также полковника М. И. Толбузина и графа Г. П. Потёмкина есть в метрической книге Духовской церкви, а это совсем другой конец города! Если бы Тучков умер в доме на Волжской набережной, вряд ли бы его везли через весь Ярославль, чтобы отпеть. Дмитрий Чекмасов предполагает, что, скорее всего, раненого генерала могли разместить в доме ярославского гражданского губернатора Михаила Голицына. А городская усадьба князей Голицыных располагалась как раз на Духовской улице, недалеко от церкви.
Получается, что Дом Болконского превратился из места, где прервался жизненный путь одного из героев 1812 года, в памятник чиновному казнокрадству. Обидно, конечно… Зато исследователи нашли другой примечательный документ из истории особняка у Волжской башни. Оказывается, в 1830 году второй этаж этого дома был сдан в аренду двум профессорам Демидовского лицея – экономисту Фёдору Бекетову и историку-филологу Александру Зиновьеву, недавно переведённому из Москвы. А до перевода Зиновьев три года был наставником и учителем у юного… Миши Лермонтова! И рецензентом первых поэтических и прозаических опытов будущего поэта. Так что, «дом Болконского-Тучкова» имеет прямое отношение к истории русской литературы!
.