"Играя роль, отпущенную мне,
устал, как чëрт.
Обещанный дороге,
сорвал не мной назначенные сроки.
А что у вас хорошего в стране?
Хватает ли провизии, питья,
не сильно докучают ли соседи,
не портятся ли новости в газете,
какая нынче цель у бытия?
У нас едва наметился прогресс
в благоустройстве городского сада.
Пора уныла, зебра полосата,
пространства много, времени в обрез.
Осознавая вашу правоту,
и мудрость, и чего-нибудь ещё там,
вновь холодею телом — не расчётом.
Вновь монологи странные веду:
о том, что невозможно далеко
ещё стоит ваш изумрудный замок,
на стенах фотографии без рамок,
в гостиной кресло в стиле рококо.
В моём же состоянии ума смотреть в окно — ужасная идея.
Ах, дядюшка, закат самонадеян.
Он царствует недолго, но весьма,
подчёркивая серость мостовой,
лишь оттеняя скучность наших будней.
Путь осенью становится распутней.
Потëмки мнятся куклой ростовой,
сгребающей прохожих — стар и мал.
Прекрасно, что, помимо остального,
жива надежда — суть первооснова,
я прямо с детства это понимал.
Ей безразлично: гоблин ты, гобсек,
лихой пират, русалка молодая.
И где-то, по-приятельски болтая,
бредут Тотошка, Лев и Дровосек.
Ночуют у соломенной вдовы, несут вперед застиранные флаги.
Одни угрюмо цыкают — бродяги.
Другие восхищаются — волхвы.
Смешная слава им разрешена,
большое, дядя, небо голубое.
Вот Элли вышла замуж за ковбоя.
Примерная ковбойская жена.
Я возглавляю Общество Страшил.
Кажусь необычайно мозговитым.
По пристани гуляю (с важным видом),
ну ладно, пристань я предположил.
Её, конечно, нет, и моря нет, но Вы-то есть.
Дорога, указатель.
Писать Вам письма?
Я плохой писатель.
Зато машина, статус, кабинет. "
Н. Захарова