Три недели Петр еще пробыл в Голландии до отправления в Вену. Торжественный въезд русских послов в Вену происходил 16 июня. Весьма любопытно замечание в донесении венецианского дипломата Рудзини: «может быть во всей истории нет примера, чтобы государь без политических причин и не ради дипломатических переговоров, но только по своей наклонности и любознательности, предоставлял управление делами в своем государстве другим лицам и предпринял долгое и далекое путешествие, в качестве частного человека, в свите посольства, которое в сущности служит ему свитой и средством безопасности. Может быть, тут действовало намерение пошатнуть древнейшие и важнейшие обычаи, а может быть, имелось в виду заставить поданных последовать примеру государя».
После свидания с императором Леопольдом, Петр был в театре, библиотеке. Отношение царя к австрийскому двору было весьма дружеским и непринужденным. За то в области внешней политики не установилось полного согласия между императором Леопольдом и царем. Петр желал, чтобы император продолжил и усилил военные действия против турок, Леопольд же был склонен к заключению мира.
Возможно, Петр задумался бы над дальнейшей тактикой разговоров по церемониальным проблемам, если бы не страшная весть, прибывшая в Вену 15 июля перед отъездом царя в Венецию. В России поднялся второй стрелецкий мятеж. В нем было больше организованного начала и энергии недовольства. Бунтари распространяли воззвания, якобы написанные Софьей, с призывами к свержению Петра. Большую опасность представляло не первоначальное количество стрельцов, а их решительное настроение и его широкое распространение в массах. Восставшие готовились к захвату Москвы. Пока шла почта из Москвы, там могло произойти что угодно. В.В. Дегоев пишет: «И что же Петр? Есть достоверные исторические источники, позволяющие разглядеть царя в этой драматической ситуации. Ни малейшей паники в поведении. Только воля, мысль, решимость. Казалось, что весть о мятеже не застала его врасплох. Петр отдавал четкие указания, касающиеся разных мелочей. Пишет письма деловые и личные, подробные инструкции».
Достоверно известно о настроении Петра. Иностранные документы единодушно свидетельствуют, что он уезжал в Москву с неимоверной досадой, настолько велико было его желание увидеть Венецию и признаться ей в чувствах дружбы и благодарности. Царь поручил Возницыну выразить Рудзини, до последнего момента не терявшему надежды, всю меру своего огорчения и всю меру своей признательности, а также сообщить, что в будущем он непременно осуществит давнее желание посетить Венецию.
19 июля после обеда Петр с группой волонтеров покинул Вену. Утром 24 июля проехали Краков, пополудни остановились в загородной корчме пообедать. Здесь на расстоянии более 350 верст от Вены их нагнала почта из Москвы, переполненная из цесарской столицы, оставшимся там Возницыным. Сообщалось, что бунтовщики стрельцы пойманы и казнены. Первой реакцией Петра на эту весть было удовлетворение. Однако потом начались раздумья. М.М. Богословский писал: «Отнесись Петр к первоначальному известию о бунте, более хладнокровно, пережди он в Вене еще 2-3 дня, он получил бы там эти успокоительные известия и мог бы спокойно выполнить намеченный план путешествия и отправляться в Венецию, дав инструкции в Москву, как поступать со стрельцами».
Мысль об изменении своих планов и возвращении в Европу он подавил в себе беспощадно. Царь думал о другом. Стоило ему отлучиться, последовало бы покушение на его законную власть. Петру было мало самого факта подавления мятежа. Он хотел учинить собственное расследование. Среди причин такой настойчивости было одно важное обстоятельство. Волнение охватило стрелецкие полки по всей России и те, что находились в Азове. Этим могли воспользоваться турки, не расставшиеся с мыслью отвоевать крепость. Петр торопился в Москву, чтобы самолично произвести следствие и закрыть стрелецкую тему в русской истории раз и навсегда.
Ехать до русской границы оставалось дней десять-двенадцать. Это была трудная часть пути, проходившая густыми лесами по вырубленным просекам, то и дело упиравшимся в плохо оборудованные речные переправы. Но на это все Петр не обращал внимания. Стремление поскорее пересечь российский кордон пересиливало неудобства. К вечеру 25 августа Петр был в первопрестольной. Россия вновь обрела своего царя.
Первое заграничное путешествие Петра Первого навсегда останется ярким феноменом в истории России. История Великого посольства, при всей своей многослойности – прежде всего большой и цельный сюжет. Именно в таком, нерасчлененном виде он позволяет широко взглянуть на русско-европейские отношения, понять характер их перелома.
Знакомство Петра с Европой это не просто составление коллекции технических знаний, зрительных образов и духовных впечатлений. Это не горечь дипломатических неудач. Это не общение с выдающимися людьми того времени. Это не переодевание в европейскую одежду и заимствование дурных привычек.
Это глубоко осознанное, системное самозаражение цивилизацией, которую Петр собирался переносить на русскую почву не бездумно, как купленный заморский товар, а как материал для созидания могущественного национального государства, успешно решающего свои внутренние и внешние проблемы.