Всё было ещё в коробках, и по полу валялись инструменты, но супруги были счастливы, как никогда. Есения с восторгом крутилась вокруг с образцами обоев, подставляя к стенам фотографии мебели и ковров, проверяя, как каждая деталь впишется в их новый уютный уголок. Леонид, взяв на себя сборку кровати, порой останавливался и, хмурясь, смотрел на неё с доброй улыбкой.
— Ну что, мадам дизайнер, выбрала наконец обои? — поддразнивал он, скручивая отвертку.
Есения, стоя перед стеной с веером образцов, прищуривалась, как художник перед полотном.
— Лёня, я не могу выбрать! Эти, конечно, милые, но что если… белый был бы лучше? Или голубовато-серый?
Леонид закатил глаза, но не смог сдержать улыбки.
— Да нам бы хоть что-нибудь на стены поклеить, а то уже неделю живём, как на складе. Давай оставим эти. Идеально! А если ты снова решишь всё переклеить — сама знаешь, кто этим займётся.
Есения рассмеялась, но согласилась. Их крошечная однушка с высокими потолками казалась им раем. Они любовно расставляли мебель, выбирали коврики, обговаривали каждую деталь, как будто это были не просто вещи, а кусочки их общего счастья. Даже выбор матраса стал делом серьёзным и долгим: они часами ездили по шоу-румам, тестировали разные модели, спорили и в итоге выбрали самый комфортный, на котором спали бы как короли.
Вечером они устроились за столом, где уже стоял простой, но вкусный ужин: домашние котлеты с картошкой, сделанные Есенией, и виноградный сок.
— Слушай, а ведь когда мы познакомились, я даже не знал, что ты так готовить умеешь, — Леонид подцепил вилкой кусок картошки с укропчиком. — Если бы знал, женился бы на тебе ещё на первом курсе!
Есения засмеялась, качнув головой.
— Ну, если б ты тогда не отвлекал меня своими шутками в общажной кафешке, может, я бы смогла получше зачёт сдать, и на радостях тебя бы потом покормила.
— Да брось, — улыбнулся Леонид. — Ты ведь сразу же запала на меня, как я подошёл с кофе. Скажи честно!
— Ах, вот как! — Есения кокетливо приподняла бровь. — А я думала, это ты запал, когда увидел, что я могу одновременно готовиться к зачёту и как ни в чём не бывало пить тот ужасный кофе.
Леонид рассмеялся и потянулся к её руке.
— А помнишь, что твоя подружка тебе тогда сказала? Я всё слышал между прочим! Ты, говорит, Есечка, творческая, мечтательная натура, нечего тебе водиться с этим неотёсанным уральцем, с шутками про пирожки и картошку. Интересно, что она теперь скажет, а? Завидует небось, как у нас всё сложилось.
Есения улыбнулась, взглянув на мужа.
— Всё сложилось потому, что ты смог меня рассмешить, а я тебя не испугалась. Вот и весь секрет.
Супруги еще долго сидели и вспоминали юность. Как снимали комнату на окраине Москвы. Как жили в крохотной каморке с облезлыми обоями и древней скрипучей кроватью, которая, казалось, вот-вот развалится.
— Помнишь, как скрипела та кровать? — засмеялся Леонид. — Я был уверен, что однажды мы просто свалимся на пол.
— Конечно, помню! Но ты ведь всегда говорил, что это придаёт романтики.
— Да уж, романтики нам хватало... — он вздохнул и усмехнулся. — Но вот что я тебе скажу, — Леонид обвёл взглядом их новую квартиру, — теперь у нас свой дом. И кровать, на которой можно спать спокойно. Жизнь-то удалась, а?
— Удалась, — тихо повторила Есения, положив голову ему на плечо. А потом хихикнула, — И всё благодаря твоему юмору и ужaсному столовскому кофе.
***
Жизнь после покупки квартиры для Есении и Леонида почти сразу перестала быть такой безмятежной, как казалось на первый взгляд. Как только Леонид поделился радостной новостью с мамой, счастье супружеской пары пошло трещинами. Семья-то у Лёни большая, да и любопытная: заезжали гурьбой, как в музей, чтобы на московскую квартиру поглядеть, детям столицу показать, по магазинам прошвырнуться. А лето вообще стало катастрофой.
— Привет, Лёня! — звонок от Лёниной мамы Марины Семёновны звучал уже привычно буднично. — Твоя сестра завтра с детьми к вам заглянет, погуляют по Москве немного. Не возражаешь?
"Ну, а как тут возразишь, раз они уже в поезде?" — подумал Леонид, одновременно пытаясь прикрутить новую полку на кухне, которая была забита мелочёвкой до потолка.
Лариса объявилась ранним субботним утром, как буря, с тремя детьми и кучей пакетов, которые она на ходу разбрасывала в прихожей.
— Вот! Приехали в Москву, культурно отдохнуть, — заявила она, тряхнув головой и оставляя след из детских ботинок, пакетов с одеждой и какими-то игрушками, которые валялись, как мины по всей квартире. — Лёня, а где у вас тут метро? Мы же приехали с детьми погулять город посмотреть.
— В метро? — растерянно переспросил Леонид, который ещё не успел толком проснуться. — Да ты ещё сумки не разобрала.
— Ой, ну сорян, разберём потом! Сейчас главное — на Красную Площадь, потом в кафешке перекусим, и на Арбат! Лёнь, дети же проголодались, ты там что-нибудь в холодильнике запас к приезду гостей? Давай доставай.
Есения в пижаме сидела на диване с чашкой утреннего чая, нервно покусывая губы. Лариса подбежала к ней, хлопнула по плечу и даже не заметила её тревожного взгляда.
— Сесся, или как там тебя, Есся? Ну что за имя дурaцкое, фиг запомнишь! В общем, показывай хозяйка, где тут твоя хвалёная косметика? Ты же в косметологической фирме работаешь, мне брат всё рассказал. Мне в инсту надо красивые фотки сделать, давай ты меня подкрась быстренько и поснимай на кухне, типа мы с детками в столице гостим! Вот все обзавидуются!
— Лариса, мы ещё и завтрак не успели съесть... — Есения неуверенно кивнула на кухню, где стояла лишь чашка с остывшим кофе. Но Лариса её не услышала — уже разворачивала посреди комнаты кучу детских вещей и пищащих игрушек.
— Да ладно, чего ты там! — Лариса махнула рукой. — Дети жpать хотят! Лёня, ты давай тоже не тупи, закажи пиццу!
Есения посмотрела на мужа мученическим взглядом. Леонид промолчал, уткнувшись в телефон, заказывая еду.
— Ларис, давай хоть немного порядок наведём. Кровать надо убрать, стулья поставить...
— Ой, да чего тут убирать! — Лариса скинула кроссовки в угол и влезла с ногами на диван рядом с Есенией, практически оттеснив её с края. — Ты вообще такая везучая! Я, когда в твоём возрасте была, тоже мечтала в Москве жить. Но не получилось, да. Зато у меня трое! А ты-то что? Всё только красоту наводишь, а детей когда рожать будешь?
— Лариса, — начал Леонид, пытаясь сгладить ситуацию, — давай не будем сейчас про это. Может, в центр съездим и прогуляемся по набережной? Погода-то хорошая.
— Ну ты, братец, как всегда, — Лариса фыркнула. — Ладно, давай погуляем. Только я в ванну быстро — и выходим.
Но "быстро" у Ларисы и её детей затянулось на добрый час. Есения стояла на кухне, нервно разливая по тарелкам гостей остатки наваристого супа, который она готовила накануне, и пыталась убедить себя, что это временно.
***
Дурдом продолжался всё лето. Чуть ли не каждую неделю кто-то из родственников появлялся на пороге. То дядя приедет, чтобы посетить врача, то тётушка — за детскими вещами, то Лёнина троюродная сестрица — просто "проветриться" в столице.
— Лёнь, ну ты что, целую хату в Москве купил и теперь мажором заделался? — подкалывал очередной братец, сидя на кухне и наваливая себе горы макарон.
— Ты ж у нас богач, не то что мы. Квартира — конфетка! Но вот только ванну вы бы пошире что ли сделали...
Каждый вечер заканчивался одинаково: горы посуды, бесконечная болтовня, бестактные вопросы и бардак. А Леонид и Есения просто переглядывались и терпели, молча смиряясь с хаосом. В их маленькой квартире становилось всё теснее не только из-за гостей, но и из-за навалившихся невысказанных эмоций.
— Это просто какое-то кино, — вздыхала Есения, запираясь на пять минут в ванной, чтобы хоть как-то перевести дух. — Сколько же у Лёни этих родственников?
— Ничего, дорогая, они просто радуются за нас и все хотят своими глазами нашу квартиру глянуть. Столица как-никак, — пытался её успокоить Леонид, когда, наконец, наступала редкая тишина. — Скоро уедут, передохнём.
— Хотелось бы верить... — Есения вздохнула и плюхнулась рядом с ним на диван.
***
Солнечным утром Есения лежала, раскинувшись на кровати, мечтая об идеальных выходных. Отдыхать предстояло целых три дня, потому что на пятницу выпал праздник. Никаких звонков, никаких гостей, только она, Лёня и её мама. Да-да, сегодня, наконец-то, приедет мама, с которой они не виделись целых 3 года. То одни дела, то другие, и никак не удавалось выбраться на север к родителям. И вот наконец мама сама собралась в гости. Есения уже предвкушала, как они будут вместе пить чай с малиновым вареньем, болтать о жизни и читать книжки, словно в детстве. Ну, рай просто.
— Ленёк, — мечтательно протянула она, — вот приедет мама, передохнём немного от этой бесконечной кутерьмы. Хочется тихого, семейного вечера. Ты же сказал своим, что на ближайшие две недели у нас места ни для кого нет?
Лёня, уже привычно растягивая ноги в разные стороны кровати, подтвердил, жуя бутерброд прямо в постели:
— Ага, конечно! Кстати, борщ у твоей мамы-то эх, хоть каждый день бы варила! Как думаешь, согласится?
— Ты-то всё о еде, — засмеялась Есения, поглядывая на его довольное лицо. — Но ты прав, я по маминому борщу и булочкам нереально соскучилась! Так что, как мама отдохнёт, уговорю её покулинарить.
Они обменялись довольными взглядами, предвкушая беззаботные и вкусные деньки.
Ближе к полудню Есина мама уже стояла на пороге, сияя, как солнышко, обвешанная сумками, рюкзаком и маленьким чемоданчиком.
— Мамочка! — Есения бросилась к ней, сжимая так крепко, что казалось, решила за раз наобниматься на годы вперёд.
— Ой, да ладно, Еся, задушишь! — с улыбкой отозвалась мама. — Я же на целых две недели приехала, еще успею вам надоесть! Ты меня хоть чайком напои для начала, а там и поговорим.
Они засмеялись и направились в кухню. Мама достала сладкие булочки и пироги с брусникой, разложила их на столе, и вся квартира наполнилась уютным запахом выпечки. Лёня, услышав аромат, моментально возник у двери, будто его кто-то за поводок дёрнул.
— Ого, пирожочки! Ну, мама, вы меня убиваете! — радостно выкрикнул он, уже целясь на блюдо.
— Тихо, Лёня, сначала чай, — остановила его Есения, погрозив пальцем. — Мам, давай садись, рассказывай, как доехала.
Атмосфера тихой радости охватила задорное семейство, а на кухне витал запах ванили и корицы. Наконец, Есения расслабилась, положив ноги на табурет и потягивая чай с вареньем. Всё было настолько идеально, что она уже начала беззаботно мурлыкать под нос детскую песенку.
Но тут раздался звонок. Лёня взял телефон и с полузакрытыми глазами посмотрел на экран:
— Лариска...
Есения моментально напряглась. Лариска, его сестра, всегда появлялась в самый неподходящий момент. Вот и теперь, как снег на голову.
— Лёнь, не отвечай, а? У нас же сегодня мама, праздник души, — с мольбой в глазах прошептала она.
Но Лёня уже взял трубку.
— Алло! А, ты что? Да ладно?! — воскликнул он, вытаращив глаза. — А-а-а… ну давай, давай.
Есения поняла, что что-то пошло не так. Лёня медленно опустил телефон и выдохнул:
— Еська… держись… Лариска едет. И не одна... с мужем и всеми детьми. Говорит, в Москву по делам надо, ну и к нам заодно. Через пару часов будут.
Есения чуть не поперхнулась чаем:
— Что?! Сегодня?! Лёня, это шутка?
Но, видя его виноватое лицо, она поняла — это не шутка. Лёня тихо проговорил:
— Я ж не знал, что они уже давно билеты взяли… Ну, что теперь сделаешь, обещал... Мама, простите, нам как-то надо будет потесниться.
Мама Есении чуть не выпустила чашку из рук.
— Ничего, раз надо так надо, — сдержанно ответила она. — Но это же ваша квартира, Леня. Разве они не должны были спросить разрешения? Тут же всего одна комната, разве столько народу влезет?
— Эти куда хошь влезут, в любых количествах... — мелькнуло в голове у хозяйки дома, но вслух она лишь многозначительно вздохнула.
Есения нахмурилась, обдумывая, как их теперь всех разместить. Честно говоря, квартира и так была малюсенькая, а тут ещё три ребёнка, да взрослые... Но делать нечего, придётся стерпеть этот очередной кавардак.
Через пару часов Лариса с мужем и детьми, как ураган, ворвались в квартиру. Гурьбой навалились на диван, разбросали вещи, толпились в ванной и кухне. Дети сразу полезли в шкафы, пытаясь найти место для игры в прятки. Кто-то умудрился сбросить вазу на пол. Иван - Ларисин муж - громко включил телевизор, пока сам открывал бутылку пива. Лариса, как ни в чём не бывало, вскрикнула:
— Ну, чё, как тут у вас, ребята? Красота, как же хорошо, что хата у вас в Москве своя! А то на отелях разориться можно. Ну, Лёнька, мажор ты наш, молодец!
Есения еле сдерживала раздражение, пытаясь найти хоть какой-то спокойный уголочек на этом базар-вокзале. Она бросила взгляд на маму, которая уже молча заваривала новый чайник для толпы новоприбывших гостей.
Лёня перетаскивал тяжелые чемоданы, пока дети продолжали носиться по квартире, устраивая то, что они сами называли «супергонками». Он обернулся к Есении и, пожав плечами, прошептал:
— Держись, любимая… чуток потерпеть, и скоро они свалят...
Но Есения только покачала головой:
— Это тебе кажется, что они скоро. Ты размер чемоданов видел?
Есения оказалась права. За ужином Лариса небрежно обронила, что у них с Ванечкой отпуск, поэтому спешить некуда, хотят по Москве погулять.
Наутро, глядя, как Ларисины дети носятся по коридору с кастрюлями на голове, как на поле боя, мама Есении - Галина Сергеевна - тихо вздохнула. Есения, с покрасневшими глазами, собирала разбросанные по полу вещи и глядела на маму с таким отчаянием, будто сейчас заплачет.
— Доченька, не переживай, — произнесла Галина Сергеевна, подходя к Есении и касаясь её плеча. — Я тут подумала, наверное, мне лучше к тёте Нине махнуть, в Воронеж. У неё как раз отпуск начался, и она звала меня уже давно.
Есения взглянула на мать с отчаянием, и с чувством вины.
— Мамочка, прости, это всё как-то неожиданно... Я и не думала, что Лариса так вот нагрянет...
— Ой, да что ты, милая. Мне много не нужно, но вижу, что тебе сейчас не до меня. Давай в следующий раз побольше пообщаемся? Да и в такой суете я толком отдохнуть не смогу. А ты, смотри, береги себя, — сказала Галина Сергеевна, обняла Есению и ушла собирать чемодан.
Через пару часов мама была уже в такси и махала рукой на прощание. Есения смотрела ей вслед, пытаясь не реветь от этой неловкой ситуации. А в квартире снова начался бедлам: телевизор орал на всю громкость, Иван возлежал на диване, а Лариса кашеварила на кухне и перекрикивалась с расшалившимися мальчишками.
Лёня, обнимая готовую разрыдаться жену, вдруг придумал::
— Слушай, а давай ты у Насти заночуешь. Ну правда, чё ты здесь себя мучаешь? Пусть они тут шумят, а ты хоть выспишься нормально.
Есения задумалась. Попроситься ночевать к подруге, честно говоря казалось настоящим спасением. Там тихо, уютно, и никто не разбудит её ни утром, ни днём, ни ночью.
— Ты прав, Лёнь, иначе я тут с ума сойду, — ответила она, собирая небольшую сумку. — Только если что, звони, ладно? И намекни им, чтобы уехали поскорее?
Лёня кивнул. Он знал, что ситуация накаляется, и вот так просто её не решить.
***
Поздним вечером, когда дети Ларисы, наконец, повалились спать, Лёня решил поговорить с сестрой. Войдя на кухню, где Лариса спокойно листала какой-то журнал, он громко выдохнул.
— Слушай, Лариса, давай поговорим. Тут не гостиница, ты понимаешь? Мы с Есей уже зашиваемся, пришлось даже её ночевать к подруге отправить, чтобы хоть немного отдохнула. Вам не пора домой?
Лариса, не отрываясь от журнала, равнодушно пожала плечами.
— Чё ты кипишуешь? Нам ещё недельку нужно. Ты не можешь просто радоваться, что мы приехали? Родня ж!
Лёня сжал кулаки, пытаясь сдержаться.
— Ну ты же видишь, что тут полный трэш происходит, на головах друг у друга сидим! Есения уже ночует у подруги, а маме её пришлось уехать. Это ненормально!
Лариса фыркнула, явно не чувствуя своей вины.
— Да ладно тебе! Мы же не надолго. Всё нормально будет. Ты уж потерпи малость. Есть-пить не просим, всё сами, вам никаких хлопот. Хотя, честно говоря, могли бы и поляну накрыть, чего как не родные?
— Да не малость это, Лара! Мы даже поспать спокойно не можем в собственной квартире. Как сельди в бочке, тут просто не развернёшься. Уважай хоть кого-то, а?
Но Лариса словно не слышала. Её взгляд был холодным и равнодушным.
— Ну ты преувеличиваешь, Лёня. Ты всегда такой был — всё раздуваешь. Мы же не чужие!
И тут Лёня понял, что всё пошло наперекосяк. Никакие уговоры не сработают. Вздохнув тяжело, он встал и вышел из кухни.
Есения вернулась домой с лёгкой головой после ночёвки у Насти. Впервые за долгое время она выспалась — никакой детской возни, стука по кастрюлям и воплей Ларисы. Только вот ощущение покоя в голове сдуло моментально, как только она вошла в квартиру. Что-то было не так. Гостей дома не было, хотя их вещи валялись повсюду. Странное предчувствие подкрадывалось, пока она шагала по коридору.
Лёня, увидев жену на пороге, лишь тихо выдохнул. Вид у него был такой, будто он через мясорубку прошёл.
— Лёнь, что случилось? — нахмурилась Есения, кидая взгляд на заваленный хламом диван в углу комнаты.
Лёня замялся, потирая затылок, и кивнул в сторону ниши в стене, где стояла кровать. Есения, почувствовав тревогу, поспешила туда. И тут она чуть не потеряла сознание. Кровать — их прекрасная новая кровать с ортопедическим матрасом, который они так долго выбирали — была испорчена. На белоснежных простынях расплывались жёлтые пятна, запах аммиака ударил в нос, как будто в подвал с крысиными капканами попала.
— Да это что за кoшмар такой?! — вскрикнула Есения, держа руку на груди. — Кто это сделал?!
Лёня нервно теребил пальцами свою футболку, отводя взгляд.
— Это кто-то из детей Ларисы. Я их пустил вчера на кровать поспать, раз ты у Насти осталась, а сам на кухне лёг. Они же маленькие, ну, всякое бывает...
— Маленькие?! — Есения аж задохнулась. — Они ж не младенцы! Как можно было так загадить?!
— Лариса сказала, что помоет всё и будет как новенькое... — пробормотал Лёня, но, глядя на лицо жены, понял, что сейчас грянет буря. — Ну, это же дети, всякое бывает, не бери так близко к сердцу.
— Ты вообще в своём уме? Ты помнишь, сколько стоил этот матрас?! — Есения чуть ли не трясла его за плечи. — Я его месяц выбирала! Из него никакие запахи не выведешь, понимаешь?! Никакие! Да что за цирк они тут устроили?!
Лёня выглядел так, будто его прижали к стенке — он сам был на грани. Вздохнув тяжело, он признался:
— Если бы только матрас... Я кое-что еще обнаружил...
Молча Леонид махнул рукой в сторону шкафа. Рядом лежало что-то длинное, завёрнутое в старую простыню. Есения прищурилась, пока не поняла, что это её старая знакомая — Лёнькина гитара. Точнее, то, что от неё осталось.
— Откуда она здесь? В кладовке же стояла? — испугалась Есения, хватаясь за голову.
— Угу, стояла... — мрачно ответил Лёня, осторожно разворачивая простыню. Внутри покоилось тело гитары — с искорёженной грифом. — Вот здесь нашёл, в шкафу. Племянники, видимо, выгребли из кладовки и решили поиграть в музыкантов, а потом запихали сюда.
Есения смотрела на останки гитары, которую Лёня берег, как зеницу ока, ещё с тех студенческих времён, когда он играл в рок-группе. Это было больше, чем просто инструмент — это была память о юности, о ночных репетициях и первом выступлении.
— Лёнь, это конец, — Есения почувствовала, что сейчас просто завоет. — Я не понимаю, почему мы должны всё это терпеть? Почему ты не попросил их уехать?
И вот тут Лёня, до того пытавшийся сохранять видимость спокойствия, наконец взорвался.
— Ты думаешь, я не просил, Еся?! Да Лариска не слушает нифига! — рявкнул он, как будто до этого его держали в клетке. — Думаешь, мне что ли это в кайф? Я эту гитару никогда уже починить не смогу! Ладно бы по-человечески себя вели, а они вообще за детьми не следят, им просто пофиг на всё. Достали уже!
Сдерживать себя уже не было смысла. Лёня быстро зашагал по комнате, сгребая в кучу вещи Ларисы и её семейства. Наскоро побросал всё в чемоданы, а что не влезло - в пакеты. Управился буквально за полчаса и позвонил в химчистку:
— Алло, да. Химчистка матраса сколько у вас стоит? Да, срочная, хотелось бы сегодня. Сможете приехать? Да, хорошо, ждём.
Дальше последовал звонок слесарю.
— А замок зачем менять? Ты что, сестре ключи давал? — Есения удивилась решимости мужа.
— Ага... Она выпросила, типа чтобы свободно по городу гулять и возвращаться, когда им удобно. Конечно, вернуть обещала, но что-то я не уверен.
После этого он отправил сестре смс:
"Вы сегодня съезжаете, у нас жить больше нельзя. Подыщите другое жильё или покупайте билеты домой".
Никакой реакции на сообщение не последовало. Целый день супруги надраивали квартиру, свалив вещи Ларкиного семейства в прихожую. Химчистка матраса, к сожалению, до конца ситуацию не исправила, хотя конечно вонять стало меньше.
И вот наконец к вечеру в прихожей послышался шум.
— Эгегей, ребятки, ну мы и уходились сегодня! Дети будут спать как убитые. Может ужином угостите, а? А то нет сил у плиты стоять, ноги отваливаются.
Как ни в чём не бывало семейство шумно перекрикивалось, не обращая ни малейшего внимания на сваленные в прихожей вещи.
— Лариса, ты моё сообщение прочла? - Леонид смерил её ледяным взглядом.
— А-а-а, это. Ну прочла, только не поняла ничего. Думала, ты шутишь. Чего кипятишься-то? Чё опять в голову стукнуло?
— Лариса! Вещи ваши я уже собрал, так что не разувайтесь. А берите сумки и уезжайте, — выпалил он с такой яростью, что Лариса, которая только что плюхнулась на пуфик с телефоном, чуть не подскочила до потолка. — У нас вы больше не останетесь!
— Ты что, Лёня? — Лариса уставилась на него с недоумением, а потом её лицо скривилось в гневную гримасу. — Какого чёрта ты тут раскомандовался? Мы же родня! Это и наш дом тоже! Да и что такого-то произошло? Из-за кровати что ли? Ой ты ж смотри чистоплюй какой нашёлся. Сам-то тоже чуть не до школы в кровать писался, а теперь на племянников гонишь? Помоем и всё! Чё ты такой нервный стал?
— Гитару ты мою тоже "помоешь"? — прошипел Лёня, указывая на поломанную гитару в углу прихожей. — Всё, Лар, вы у нас погостили, но больше не получится. Мы больше гостей не принимаем.
Лариса вскочила с пуфика, злобно сверкая глазами.
— Да что ты себе позволяешь, братец?! Мы тебе что, чужие, чтобы так просто за порог гнать? Да я тебе пелёнки меняла, когда ты еще под себя ходил! Ну, раз дети шалят, так извини, это дети!
Лариса смерила вышедшую из кухни Есению презрительным взглядом, и продолжила:
— Твоя жёнушка видать родить своих не может, завидуешь что ли? Так бы и сказал! А то грязно им видите ли, неудобно! Ой, короли какие, зажрались в своей Москве! Нет бы о племянниках подумать, поиграли бы с ними, сами бы хоть погуляли с ребятами, нам с Ванькой передохнуть дали. А эти - фу, не то что подарочка от них не дождёшься или помощи какой, так еще и жалуются. Не брат, а позорище!
— Мы конечно родня, но это не значит, что можно вести себя как свиньи! — не унимался Лёня, обводя комнату руками. — Всё, хватит, я больше терпеть не буду! С этого дня никого на постой не принимаем, только тех, кого сами пригласили. Достал этот проходной двор, еще и претензии предъявляют!
Иван всё это время молча переминался в прихожей и не проронил ни слова. Дети хныкали и ерзали. Лариса пыталась качать права, но Лёня был непреклонен. Она поняла, что дальше спорить бесполезно, и гаркнула Ивану, чтобы выносил вещи. А сама, бурча что-то под нос, прямо в уличной обуви зашагала по квартире в поиске забытых вещей, с силой дёргая все ящики и шкафчики. В комнате нарастало напряжение, но больше никто не рискнул спорить с Лёней — он был как вулкан перед извержением.
Когда они, наконец, вышли, Лёня с облегчением прислонился к двери и, смотря на супругу, тихо выдохнул:
— Всё. Халява закончилась.
Есения обняла его и устало улыбнулась, несмотря на весь бардак вокруг.
***
Леонид встал у окна, наблюдая за последними отблесками света на улице. Есения уже аккуратно складывала последние вещи, наводя порядок после отъезда родственников. Оставшаяся в квартире тишина была непривычно приятной — никакой суеты, детских криков и ора телевизора. Леонид вздохнул с облегчением и вдруг услышал звонок телефона. На дисплее высветилось: "Мама".
— Алло, мам, — спокойно ответил он, уже зная, что разговор будет неприятным.
— Лёня, сынок, ну как же так можно?! — в голосе Марины Семёновны слышалось неподдельное возмущение. — Да как ты мог сестру выгнать? Да еще и с малыми детьми? Что же это такое, а?! Они же тебе не чужие, сестра родная и племянники, Лёня! Семья — это главное!
— Мам, мы устали. Это наша квартира. У нас тут не гостиница, — терпеливо начал Леонид, хотя внутри уже назревало раздражение. — Мы хотим просто пожить спокойно, без этих постоянных визитов.
— Спокойно? — эхом откликнулась свекровь. — Да что у вас за жизнь такая, Лёня? Спокойствие — это в старости! А пока вы молодые, надо помогать друг другу, общаться, поддерживать! Ты думаешь, легко им, Ларисе с детьми? У них там что ни день, то испытание. А ты, вместо того чтобы руку помощи протянуть, дверью перед носом хлопаешь! Ты от кого такой подлости научился, а?
Леонид поморщился. Есения, собравшаяся было на кухню за чаем, с сочувствием посмотрела на него, но не стала вмешиваться. Она знала, что такие разговоры с матерью были Леониду тяжелы, но лучше ему справляться с этим самому.
— Мам, — вздохнул он, пытаясь сдержать эмоции. — Лариса может сама о себе позаботиться. У неё уже трое детей, не маленькие. А мы тоже хотим хоть немного пожить для себя. Неужели ты этого не понимаешь?
— Не понимаю! — ответила Марина Семёновна резко. — Семья — это когда все друг за друга горой, а не каждый по своим углам разбрёлся! Ты вот видать Есеню свою послушал, так и поступил бесчеловечно! Ну ты же раньше таким не был, а? Где тот Лёнечка, который всё для других делал, помогал, за родню радел?
— Мам, хватит, — твёрдо сказал Леонид, почувствовав, как внутри у него закипает. — Я вырос. И теперь у меня своя семья. Мы с Есенией приняли решение — никаких больше внезапных гостей, только когда сами пригласим. Мы хотим жить спокойно.
— Ну и живите, — голос матери стал обиженным и укоряющим. — Только потом не ной, что тебя никто не поддержал, что у тебя ни помощи, ни сочувствия не будет. Как ты к людям, так и они к тебе. Вот увидишь, Лёня, ещё пожалеешь!
Леонид понимал, что этот разговор не приведёт ни к чему хорошему. Он вздохнул, потерев переносицу, и кивнул.
— Всё, мам. Прости, но у меня еще дела. Мы поговорим позже. Всё будет хорошо.
Марина Семёновна ещё что-то бурчала, но Леонид уже прекратил разговор, осторожно опустив телефон на стол. Он обернулся к Есении, которая ожидала его с кружкой чая.
— Всё? — тихо спросила она.
— Всё, — ответил Леонид и сел за стол, поднося чашку ко рту. — Хватит на сегодня драмы.
— Правильное решение, — улыбнулась Есения и протянула ему бутерброд. — Теперь мы свободны.
Леонид кивнул, наслаждаясь тишиной, вкусом свежего чая и мыслями о том, что их дом, наконец, снова принадлежит только им. Завтра они отправятся в магазин, накупят вкусностей, и весь остаток воскресенья проведут за лакомствами и сериалами, только одни вдвоём. Без скандалов, требований и поучений. Это было именно то, чего они так долго ждали.
***
Когда через полгода супруги приехали к родителям Есении в далёкий северный город, их встретили радушно и с теплом. В доме пахло пирогами и травяным чаем. Есина мама весело поздоровалась с дочерью и зятем:
— Ну, как вы там, в своём уютном гнёздышке? — спросила мать, ставя перед ребятами тарелку с яблочным пирогом. — Нравится жить в своей собственной квартирке?
— Нравится, мам, — улыбнулась Есения, ощущая тепло от заботы родителей. И довольно подмигнула матери, — Мы наконец-то сделали всё по-своему, и никаких теперь незваных гостей.
— Это хорошо, — одобрительно кивнула мать. — А то шумно у вас как-то было. На вкус и цвет, конечно, все фломастеры разные... Но всё же в тишине оно как-то приятнее, да и пироги вкусней.
Мама тактично хихикнула, а Есения засмеялась в голос. Лёня тоже хохотнул, а потом проговорил серьезно:
— Вы меня простите за тот ваш приезд, надо было сразу сестре отказать. И вы бы тогда могли погостить у нас нормально...
— Ой, да ладно, — Галина Сергеевна махнула рукой, — Я знаешь как хорошо у сестрицы в Воронеже отдохнула? Да и вы к нам сюда наконец выбрались, так что всё к лучшему.
Есения, наевшись, замурлыкала любимую детскую песенку. А за окном белые холмы начали растворяться в сгустившихся сумерках.