Всеволод Витальевич Вишневский — русский и советский писатель, киносценарист и драматург, военный корреспондент.
На старой, давно пожелтевшей фотографии — статный мужчина. На груди — ордена, рядом с Красным знаменем красуется Георгиевский крест. Официально их носить не запрещалось. Но всё-таки, чтобы надеть царскую награду в СССР, нужно было обладать известной долей смелости. Впрочем, можно ли упрекнуть в отсутствии отваги кавалера Святого Георгия? Он совершил свой первый боевой подвиг в 14 лет. Именно столько исполнилось петербургскому гимназисту Севе Вишневскому, когда началась Первая мировая война.
Для мальчика из трудовой, хотя и дворянской семьи, его детские увлечения были обычными. Марки, книжки, футбол. Уличных драк тоже не избегал — на то и мальчишка. Но что занимало его больше всего, так это наблюдение за построением полков на городских площадях. Бойцы отправлялись воевать. А точнее, защищать Родину — так говорили родители. Глядя, как сверкали погоны на плечах офицеров и поскрипывали их ремни, Сева мечтал:
ВИШНЕВСКИЙ: Эх! Пустил бы отец меня, так без Георгия не вернулся бы. Война! Война! Мне хочется туда — испробовать войны.
Понятно, что никуда отец чадо своё не отпустил. И тогда он решил убежать из дома. Всеми правдами и неправдами, под лавками в вагонах поездов, в почтовых фургонах, а то и просто пешком, добрался до действующей армии. Уговорил пожилого полковника взять его к себе сыном полка. Бойкий и смышлёный паренёк, как нельзя лучше, подходил на роль разведчика. Его стали посылать в города, где стояли вражеские войска. Под видом местной шпаны, он шлялся по улицам. Всё подмечал, запоминал. Считал, где сколько отрядов, смотрел где разместили орудия. Однажды пришёл с задания с готовым планом прорыва. Карта, начерченная детской рукой, удивила старых солдат.
СОЛДАТ: Гляди-кась! Даже силы рассчитал! Нам с таким сыном полка и полководцев не надоть.
Смех смехом, но стратегией мальчугана воспользовались почти ничего в ней не изменив. Русская армия захватила посёлок быстро и без особых потерь. Юный Сева Вишневский тоже участвовал в той атаке. Впереди у него их будет много. Первая мировая стала только лишь первой в его послужном списке из пяти страшных войн XX века. Он прошел её всю с оружием в руках. Контузия, ранение, три Георгиевские награды — вот так этот мальчик взрослел.
Между войнами перерыва не получилось. Мировая для будущего писателя сразу перешла в гражданскую. Потомственный дворянин всем сердцем принял идеалы освобождения угнетённого класса и лично участвовал в восстании большевиков. В 1918 году ровесник века Вишневский — боец 1-го морского берегового отряда, в 1919 году — пулемётчик корабля «Ваня-коммунист», в 1920 году — со своим пулемётом он сопровождает бронепоезда, а затем включается в организацию Черноморского флота. Но это была самая сложная для его сердца война. Ведь враг на ней — не чужеземный захватчик, там русские стреляли в русских.
Жуткие впечатления стали основой для позже написанных книг. В своей знаменитой «Оптимистической трагедии» Вишневский задаёт вопрос: «Не слишком ли много смертей в этой пьесе? — и сам отвечает: Не больше, чем у Шекспира. И гораздо меньше, чем было в Гражданскую войну»
В 20 лет он уже считался ветераном. За его плечами был такой боевой опыт, каким обязательно нужно было делиться. В Военно-морской академии он начал преподавать штурманское дело. Но главное — неистово писать. Статьи, очерки, документальные рассказы сотнями выходили из-под его пера. Они не только учили военному искусству, но и воспитывали патриотизм. Для нового государства это было особенно важно. «За власть Советов», «Между смертями», «Первая конная», «Мы из Кронштадта» — Вишневский стал главным пропагандистом в СССР. Но разве это плохо, если он пропагандировал героизм и ценности, без которых Родина не может быть сильной? Писатель говорил голосом командиров, голосом бойцов и в первую очередь — своим собственным голосом. Словами человека, всегда уходившего на фронт добровольцем.
ВИШНЕВСКИЙ: Я пишу то, что чувствую, знаю и понимаю. Заводского быта я не знаю, на заводах не работал и в пьесах своих отражал все 20 лет лишь то, что знаю действительно, а войну я знаю досконально. ПишИте о хрустале, о любви, о ненависти и прочем. Но при этом всегда должны мы держать в исправности хороший револьвер и хорошо знать тот приписной пункт, куда надлежит явиться в случае необходимости.
Он действительно являлся в военкомат всякий раз, когда начиналась новая война. Но теперь его основная миссия — фронтовой журналист. Впрочем, ручкой и блокнотом не всегда ограничивалось. Если было нужно, револьвер капитана Вишневского, как и прежде, метко стрелял по врагу. Он участвовал в сражениях в Испании и, заодно, организовал там антифашистский союз писателей. А с советско-финской вернулся домой с очередной медалью «За боевые заслуги»
Через пять дней после вторжения фашистской Германии в Советский Союз, спецкор газеты «Правда» Всеволод Вишневский прибыл в Таллин. Там он возглавил оперативную группу писателей при Политуправлении Балтийского флота. В августе моряков перебазировали в Кронштадт. И почти сразу Ленинград оказался в блокаде. Вишневский категорически отказался от эвакуации. И даже когда слёг с тяжёлой формой дистрофии, предпочёл остаться в городе, который считал своим рабочим местом. Но чем он мог помочь таким же истощённым ленинградцам? Трудно понять, что значило правильное слово для людей, считавших похлебку из обойной пыли за деликатес. Его слова из радиоприёмника давали силы верить в то, что завтра обязательно наступит.
ВИШНЕВСКИЙ: Как после бурь и наводнений, как после войн и долгих испытаний, неизменно поднимался и хорошел Ленинград, так будет и впредь. Верь этому, товарищ, брат, друг. Ты сын великого, самого великого, поразительного народа, чья мощь, гений и творческие силы необъятны. Все залечим, все отстроим.
Как большинство убеждённых людей, Вишневский часто был бескомпромиссен. Для него не существовало оттенков — только чёрное или белое. Точнее — красное или белое. Поэтому, он был противником Булгакова, которого считал белогвардейцем.. За это автор «Мастера и Маргариты» вывел Вишневского в своём романе неприятным литератором Лавровичем. Но в том, что его убеждения не были карьеризмом, можно не сомневаться. Он не таясь отправлял деньги ссыльному Мандельштаму. Не боялся печатать стихи Ахматовой. Первым взял в тираж очень смелую для того времени повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». А за публикацию книги Казакевича «Двое в степи», лишился должности главреда журнала «Знамя». Всеволод Вишневский прославлял коммунизм даже в самые спорные времена репрессий. Он искренне не сомневался, что советская трагедия в итоге будет оптимистической. И защищал интересы молодой страны, не скрывая ни своего дворянского прошлого, ни собственных царских наград.
Слушайте программу «Офицеры» в эфире Радио ЗВЕЗДА.
