или как получилось так, и что получилось в итоге когда крестьянский писатель за тему жизни научной взялся.
Дорогие читатели !
Теплый сентябрьский день. То и дело возникает желание в память о лете окунуться в каком-то водоеме. Автор этих строк - на своем посту служебном в день выборов в Мосгордуму. А этот материал начинает писаться.
Спокойная обстановка на вверенном объекте ввиду обилия как профессиональных стражей порядка, так и их помощников внушает некое спокойствие, и это позволяет автору этих строк на своем айфоне в разделе "Заметки" зафиксировать недавно появившиеся мысли смелые об одном небанальном литературном творении одного небанального русского писателя. Жившего в небанальном время
Василий Иванович Белов (1932 – 2012)
С этим писателем у автора этих строк отношения были весьма душевные. Юмор в том, что началось все с того, что волею судеб он был чуть ли не единственный русский писатель, пишущий социально-философскую прозу, с творчеством которого удалось ознакомиться за годы студенческие.
Впрочем, все по порядку - и будет порядок !
Взаимное сопоставление художественной литературы и художественного кинематографом всегда занятно. Все-таки, от чего мы никуда не денемся, литературой в первый момент предлагается однокомпонентное восприятие окружающего мира. А именно, типографские знаки. Позже, воспринимаясь мозгом и им перевариваясь, они могли преобразовываться и в графические, и в визуальные сигналы, но: для каждого из читателей свои !
А что касается кинематографа... Тут все весьма веселей, и , что весьма примечательно, богаче на число параметров. Здесь возможен тот же текст, в виде текста на экране, но: здесь еще есть и звук, и изображение ! Или картинка, как иногда выражаются кинематографисты. Одним словом, кинематографом предлагается трехкомпонентное восприятие окружающего мира.
Но. Была одна вещь, был один аспект, с точки зрения которого художественная литература была действительно хороша, и в свете которого она действительно давала фору художественному кинематографу. Когда-то такой аспект был, сейчас - нет.
Звучит немного сенсационно. Но. На всякий случай. Сейчас можно остановить воспроизведение любого художественного (и не только художественного) видео-произведения на любом видео-плеере (и, соответственно, любом видео-хостинге, ибо в И-нете, на удаленке, на серверах стоят те же плееры, то есть средства проигрывания видео-файлов) без какого-либо ущерба для восприятия.
В годы же студенческие автора этих строк, когда не было видео-хостингов, а были лишь кино- (а чуть позже и видео-), дела обстояли иначе. Прерывание видеопроизведения, происходившее, как правило "на самом интересном месте", существенно било по эстетике восприятия и порождало ощущение досады. А вот читая любимую книгу, наоборот, фактически в любом месте можно было оторваться от читаемого текста, завершить дела неотложные, коими и был вызван сей отрыв от текста и затем вновь вернуться к чтению. С этой точки зрения перевес художественной литературы перед кинематографом был явно ощутим.
И был еще один занятный социально-коммуникативный момент.. От чтения книги в условиях общежития неоспоримо легче психологически оторвать, чем от просмотра фильма. По той же причине: чтение книги можно продолжить с того самого места остановки, а вот фильм - пару-тройку эпизодов пропустишь - эстетический эффект уже не тот. Ибо, как об этом уже было чуть выше... " опять перебили на самом интересном месте".
Сейчас, разумеется, другие времена. Сейчас, в условиях домашнего просмотра, в любой момент можно нажать на это самое "стоп", а затем к этому самому интересному месту вернуться... но.... если чуть повториться: тогда кинематограф был в виде непрерывного потока и команда "стоп" относительно видеопроизведений была невозможно.
И... тему продолжая... чтение художественных произведений на иностранных языках укрепляло знание этих иностранных языков.
Первый курс. Общение со студентами со старших курсов породило совет с их стороны свой досуг проводить так, дабы в нем имели место не только кино и логические игры, но и художка. Да, разумеется, строго досуг, ибо учебники и конспекты тоже когда-то читать было нужно.
По этой причине на первых двух курсах, по-детски относительно спокойных, полными чисто детско-юношеских попыток реализации тех или иных детско-юношеских амбиций, были прочитаны два объемистых произведения на братских славянских языках. Это были "Похождения бравого солдата Швейка" и "Потоп". Ярослава Гашека и Генриха Сенкевича соответственно. Последнее из них дало шанс познакомиться с одной весьма оригинальной версией одного из родных языков автора этих строк, таков был язык Сенкевича! Об этом можно долго, но не Сенкевич здесь главная тема. Также, как и не Гашек: ознакомление с языком оригинала породила ряд мыслей о неком несовершенстве перевода... Что, опять же, здесь отнюдь не главная тема..
Произведения на других иностранных языках, в частности, на английском, также были в поле интереса автора этих строк, но вот здесь на первый план вышел фактор не лучшей обознанности с ними. В общем и целом изучение автором английского языка - тема для отдельного рассказа, но. На тот момент, на момент первого-второго курса, его уровня знаний этого языка для прочтения "Нашего человека в Гаване" Грехэма Грина, английского писателя, работавшего в жанре "Политический детектив", явно не хватало.
Позже он был прочтен на русском. Особых эмоций восторга он не вызвал, но ознакомление с политическим детективом как с жанром со стороны автора этих строк произошло.
Жанры иные, творения иные?
Здесь можно смело сказать: "Не было времени". Или "Не было достаточного интереса".
Видимо, работал принцип изначального тонкого, очень тонкого импульса, который был способен породить интерес к тому или иному произведению художественной литературы на основе совсем небольшой, совсем фрагментарной информации о нем. Которая при пересечении определенных факторов может зацепить.
Когда среди таких факторов на первый план выходит излишняя, временами просто глушащая популярность - вероятность такой зацепки уменьшается.
Именно поэтому, что занятно, научная и не очень научная фантастика, коей весьма обильно увлекались одноклассники и однокурсники автора этих строк, прошло как бы мимо его. Видимо, работал этот самый принцип вышеупомянутого тонкого импульса, способного породить интерес.
Третий, четвертый, пятый курс .. Бурные, эмоциональные, взрослые. Детство и детские грёзы - прощай навсегда. Но, к теме главной возвращаясь: к курсу так шестому взял немалый интерес, более того, ощутидась потребность прочесть что-то объемистое современное русское социально-философское.
Оставалось лишь выбрать что..
Выбор был. Тогда, в разгар перестройки, в центре внимания прессы были и Рыбаков, и Адамович, и Дудинцев, и бывшие долгое время в тени такие звёзды поэзии и литературы, как Цветаева и Булгаков.
Ах, одна весьма досадная проблема: если пиар литературных произведений предназначен для массового читателя, для всех, для многих, то это не факт, что он предназначен для каждого. Ибо каждый читатель слишком индивидуален, и очень часто бывает, что массовый пиар играет воздействие не привлекающее, а отталкивающее . И тогда наступает тот самый случай жизни, когда в выборе того или иного произведения для чтения ты опираешься не на мнение пиара, а на мнение близких друзей ...
Кстати, при этом как бы само собой вспоминается знаменитое пастернаковское "Быть знаменитым некрасиво".... Но в целом.... Интригует, не так ли?
Что касается автора этих строк, то наличие вышеупомянутых единиц в литературном поле, разумеется, принималось во внимание. Но при этом глубокая корка мозга ранжировала литературное поле так, что отнюдь не они оказывались первыми по приоритету.. увы, ситуация была слишком тонкой и оригинальной.
А в итоге, после некоторых раздумий, выбор пал на... Василия Ивановича Белова и его роман "Все впереди".
Почему именно на него?
Да дело в том, что об этом романе до автора этих строк донесся весьма занятный информационный блок. Его приятель по тем годам студенческим, (а, значит, на всю жизнь) Андрей Павлович как-то в ходе вечерних поболталок (он их очень любил проводить) выдал примерно следующее:
- Слушай, тут Василий Белов крутизну выдал во "Все впереди". Там, короче, роман: один русский учёный, один еврей-ученый, одна девушка на выданье, ещё есть один физтех - фанат науки, там, короче, взрыв, девушка вышла за еврея, а физтех формулы писал в это время.
Вот так поворот !
Целый букет интригующий моментов, самыми яркими из которых были затрагиваемые крестьянским писателем темы науки, темы еврейского вопроса и темы московского физико-технического института. Ну просто целый букет интриг ! И кое-кто из потенциальных читателей ощутил себя заинтригованным до самого мозга костей.
Библиотека общежития "Зюзино", желаемый томик вологодского писателя.
Да, жаркая летняя ночь в междугороднем автобусе, так бывает. Но бывает и
не так. Духан и дремка !
Но вернёмся к осени 1989 года, когда только начиналась эпопея с годом диплома. Роман читается, роман прочтен.
Абсолютно неоднозначное впечатление. Абсолютно оригинальный спектр эмоций. То, что не эмоция стопроцентной восторженности - это как пить дать.. Весьма неплохая афоримтическая компонента, то есть, иными словами, из мудростей вечных нетленных оттуда есть что почерпнуть.
При этом ну отнюдь не стопроцентный реализм.
Действующие лица. Матерый консерватор Медведев, с претензией на голос автора. А также... с претензией на роль своего рода волхва. Умный еврей-приспособленец Бриш, которому везёт в любви и который умудряется не совершить ни одного предосудительного поступка. И который, тем не менее, в упор пребывает вне поля симпатий автора. Молодой научный сотрудник Женя Грузь, который на первых страницах романа изображен просто как умелый научный сотрудник и который впоследствии по ходу романа гибнет при взрыве установки. Настолько внезапной, что при этом даже не угадывается основная социально-философская линия романа.
Дальнейшие витийствования Медведева насчет того, что в "нашем поколении было слишком много оптимизма.." и что "все было впереди".. опять же, рассуждения со шквалом эмоций.
Есть еще упоминания Медведева о причастности к жизни лагерной, есть также упоминание о том, как один его разговор с его сотрудником просто перерос в драку. Экстраверсивность его очевидна, типаж очевиден... Людей такого типа в сфере науки найти можно. Правда, такой тип там отнюдь не самый распространенный...
А что касается автора этих строк, то он после первого прочтения роман принял к сведению, и не более. С весьма нейтральным эмоциональным спектром, где, чуть повторяясь, эмоция восторга была не самой заметной. Но жизнь шла, и по мере занятия автора этих строк наукой...
Стоп. Еще достойна упоминания коллективная поездка героев романа в Париж. И шапочное знакомство с некоторыми представителями русскоязычной эмиграции этого города. С которой он и начинается. Событие, на которое вполне себе закономерно с первого прочтения просто не обращается никакого внимания..
Эта поездка припомнится при последующем ходе осмысления романа, но пока... повторимся: она просто вне поля зрения.
Через некоторое время, после осени 1989, в 1990 году на экраны выходит художественный фильм по сценарию того же Василия Белова при режиссерстве Николая Бурляева. Фильм выходит. Причем весьма тихо, проскользнув фактически мимо всех информационных полей. Тихо, но выходит. Не затрагивая вопрос с точки зрения художественной, обратим внимание на него с точки зрения финансовой: раз уж фильм вышел, значит, некие средства на него были. А наличие средств для художественного фильма - вещь обязательная. У "Россия с нами не пропадет" сугубо сценарные условия съемок были чуть более мягки - это все-таки фильм оригинального жанра, там не было изначального сценария, да и то финансирование не помешало бы..
Автор этих строк об этом фильме узнал лишь в 2010-х, когда его интерес к роману начал вновь проклевываться. В свете его интереса к чернобыльской трагедии. И тут мысли о реальном чернобыльском взрыве в жизни наложились на мысли о неком взрыве установки, описанном в романе. Что породило определенные предположения.
Вернемся к фильму. Что характерно там была лишь одна актерская заезда первой величины - красавец-апполон Аристарх Ливанов. И был он... в роли Бриша. Который по ходу фильма неоднократно успокаивал Медведева, весьма разгоряченного эмоциями и алкогольными напитками. Чисто по-европейски (впрочем, как и в романе), указывая что его поведение выглядит не очень прилично.
К исполнителю роли Медведева - обилие претензий. Точнее, к кастингу.. Ну нельзя на роль экстраверта брать актеров-интровертов, ну нельзя на роль бородатого волхва брать усатых ! Но увы, в фильме было так. А в целом создалось впечатление, что ни режиссер Бурляев, ни писатель и сценарист Белов этим особо не заморачивались. Тоже весьма информативный штрих.
Ну а теперь шаг за шагом осмысление материала.. Материла, обилующего романтикой и символизмом.
Весь символизм любовной интриги как-то более менее традиционен. Психологическая стойкость побеждает эмоциональность..
Хотя при этом выживает нечто искусственное и гибнет нечто первородное.
Взрыв установки - не вполне очевидная, но в конечном счёте приходящая на ум аллегория чернобыльского взрыва. Все вариации на тему оптимизма - это вариации на тему чрезмерного увлечения оптимизмом при старте достижений атомной энергетики и оставления в тени ряда существенных вопросов, с ней связанных. В частности, вопрос безопасности ядерных реакторов
Как-то и вспоминается история о том, как один физик проанализировал знаменитый ядерный реактор РБМК и обнаружил в нем ряд его отнюдь небезопасных сочетаний параметров, отнюдь небезопасных режимов.. Но его докладные записки остались без должного внимания - нездоровый оптимизм в итоге восторжествовал.
А после осмысления этого факта выходит, что русский крестьянский писатель был весьма сведущ в вопросах энергетики. Что делает ему честь, но исподволь порождает вопрос: а что если в авторском коллективе книги, а заодно и фильма был не только он?
А ведь вполне возможно. Высота планки весьма высокая. Одним словом, рабочая гипотеза - неявным соавтором у Белова был кто-то из русскоязычной диаспоры Парижа. Или кто-то, с ней связанный.
Интрига подогревается, не так ли? К тому же с ходу получается объяснение того, а о куда, собственно и пошла тема Парижа как носителя ценностей исконной русской культуры. А также того, что был проявлен интерес к выходу книги и при этом абсолютно не хватило средств на пиар. Ну просто этих самых средств не предусмотрено .
Тут уж вообще глаза раскрываются о удивления. Ага.. значит кто-то из русскоязычной диаспоры Парижа изначально имел планы смелый на аллегорический роман о Чернобыля и нашел общий язык с крестьянским писателем Василием Ивановичем Беловым. Да, итог рассуждений, пусть даже промежуточный, выглядит весьма роскошно.
Как кажется автору этих строк, тема раскрыта. Можно, разумеется, было чуть углубиться в творчество Белова и вспомнить его путь обретения имиджа одного из ведущих писателей русской деревенской прозы. Можно вспомнить его знаменитую пьесы "По 206-й", шедшую в одном из московских театров. С ее небанальной темой странностей и неестественности существующего законодательства. Можно вспомнить его детство и юность..
А статью. хочется на этом завершить.
Мнение уважаемых читателей?
Поддержка канала: 2200 2460 7492 8055