Ночью во сне я зачем-то вышла на сцену, чтобы прочитать стендап. Вокруг затихла в ожидании разрозненная аудитория, а я стояла с микрофоном и не знала, что сказать. В голове бежали мысли: так, какие у меня там есть тексты в заметках телефона? Про уборку – нет. Про сад и огород – нет. Про папу! Я же могу рассказать про папу, чтобы это было смешно и интересно. И я с воодушевлением начинаю рассказывать про своего отца. Но спустя несколько минут я понимаю, что текст мною забыт, да и всё, что я о нём говорю, вообще не смешно, а наоборот, горло начинают душить подступающие слёзы.
Можно же импровизировать!
Я говорю: лёгкая. Папа называл меня – лёгкая. Тогда я думала, что лёгкая – это принеси молоток и гвозди, налей чаю, сбегай в магазин, ведь ты же лёгкая. А сейчас, в 34 года, я понимаю, что он так обозначал и подсвечивал мой вектор. Видел, каков попутный ветер всех дочерей. Мои старшие сестры – люди серьезные, с педагогическим образованием, изучают информатику и английский язык. То ли дело мои книжки, раскрытые переплётом вниз в разных концах нашего старого дома, как подбитые птицы!
Лёгкие люди – они лёгкие на подъём, с ними легко поддерживать разговор. С ними можно собрать рюкзак и завтра поехать в поход. Им можно внезапно для себя рассказать всю накипь, которая осела у тебя на душе. С ними не нужно напрягать колесом спину и держать ровно колени, сидя напротив за столиком в кафе, не нужно судорожно убираться перед их приходом, не нужно быть лучшей версией себя. Не нужно подбирать слова, чтобы быть серьезной, правильной, уместной. Не нужно вжимать грудь, чтобы быть неяркой, удобной и влезть в рамки. Папа уже сидит в зале в свои шерстяной кепочке,и во мне всё ликует от радости.
Лёгкая. Ещё немного-и взлетишь. Я говорю этот текст со с крашеной сцены и вдруг понимаю, что рядом появляется бабочка. Протягиваю к ней руку и думаю: а почему бы и мне так не сделать? Разбежаться – и взлететь. Лёгкая. Я разбегаюсь и взлетаю.