Илга стремительно быстро неслась вперед, ведя за руку Кайю, которая шла с братом.
– Что ты хочешь купить? – попыталась спросить ее девочка, но Илга, думая о чём-то своем, не отвечала ей.
Они наискось пересекли базарную площадь и очутились в грязном дворе, в котором находилось множество людей. Женщины, старики и дети стояли там, связанные по рукам и ногам, как какой-то скот. Многие плакали, некоторые стояли в немом оцепенении. На каждом лице была печать боли и отчаяния.
– Илга, что здесь творится? – в ужасе спросила Кайя.
Илга постоянно что-то высматривала. Она определенно кого-то ждала. Ильдар вдруг заплакал и дернул Кайю за руку. В этот момент к Илге подошел невысокого роста мужчина.
– Что ты? – спросила Кайя и посмотрела в ту сторону, куда указывал мальчик.
Двое мужчин стояли около женщины, одетой в грязные лохмотья: один, что-то попутно объясняя второму, задрал ей юбку и грубо ощупывал икры, колени и выше. Женщина стыдливо уворачивалась, стараясь прикрыть наготу, но тогда этот мужчина грубо ударил ее палкой по голове и принялся дальше крутить, вертеть и трогать. Покупатель, кажется, оказался доволен: он отсчитал нужное количество монет и передал торговцу. Женщина была продана, как скотина.
– Ильдар, – тихо шепнула Кайя, – Ильдар, послушай меня. Мы сейчас сорвемся и побежим, хорошо? Нет, ничего не спрашивай. Просто беги со мной.
Ильдар внимательно взглянул на Кайю и молча кивнул.
– Видишь вон тот переулок? В ту сторону… Давай!
Кайя крепко сжала его руку и с силой вырвалась от Илги. Та громко вскрикнула. Дети услышали, как за ними бежали, но, лавируя среди толпы, им удалось оторваться от погони. Оставалось совсем немного до темноты заветного переулка. Но это немного растягивалось так, будто ребята бежали в каком-то кошмарном сне: хочешь двигаться быстро, но ноги, будто налитые свинцом, не повинуются тебе.
«Быстрее! Быстрее… Ну же!» – мысленно подгоняла Кайя.
И вот уже оставалось совсем немного, как… чья-то крепкая, здоровая рука вдруг схватила Кайю за плечо и развернула в обратную сторону.
Перед ней стояли трое: двое молодых мужчин в одинаковых одеждах, другой, третий был облачен в богатое одеяние.
Слёзы обиды застилали глаза Кайи. Она с отчаянным, почти звериным криком хотела было ринуться прочь, но один из них схватил ее за волосы и больно потянул назад. Мужчина в богатых одеждах, не переставая оценивающе оглядывать ее, сделал ему знак, и тот ослабил хватку. В этот момент подоспела Илга.
– Ах ты, мерзкая! – просипела она и тут же, засеменив ногами, стала кланяться перед тем господином с черной кудрявой бородой.
– Спасибо тебе, господин! Да будет благополучие и мир в доме твоем и твоего повелителя.
Несмотря на роскошное одеяние этого человека, он также являлся чьим-то слугой – слугой знатных особ: об этом говорил серебряный ошейник на нем. Он плотно прилегал к его шее и переливался на солнце. На его слугах были похожие, только тоньше и из меди.
– Благодарю тебя, благодарю, – всё еще раскланиваясь, продолжала говорить Илга, уводя за собой Кайю и плачущего Ильдара.
Они отошли в сторону, а господин с бородой наблюдал за ними со стороны. Особенно внимательно он рассматривал Кайю.
– Вот, как и договаривались, – обратилась Илга к торговцу в цветастой одежде. – Девчонка умеет стряпать, убирать, мыть. Ты не смотри, что она худая, как жердь, она здоровая, сильная… Мальчишка тоже...
– Нет-нет, – поморщился торговец. – Мальчишка нехороший. Мне не нужен.
– Да почему нехороший? – выпучила на него глаза Илга. – Он тебе всё носить-приносить будет. Ты же хотел себе мальчонку-помощника. Смотри вот – я и привела.
– Я понимаю-понимаю… Но я думал ты кого-то покрепче приведешь. А этот что? Сколько ему лет?
– Семь лет.
– А выглядит на пять. Ну, посмотри: хилый, тщедушный. Зачем он мне такой?
– А мне зачем? – в ответ спросила его Илга.
Кайя с отвращением слушала все эти торги. Бежать не было никакой возможности. Сзади – стена, к которой их и прижали, с двух сторон: Илга и этот противный торговец.
В толпе около одного бедно одетого мужчины, державшего за руку маленькую девочку примерно ровесницу Кайи, может быть и помладше, стоял тот самый господин с курчавой бородой.
– Так, всё! – воскликнул торговец. – Нет, нет и нет! Мне не нужен этот больной мальчуган. О чём ты говоришь?! Он к вечеру завтрашнего дня помрет у меня уже! Я что тебе за труп платить должен? А вот девчонка... Точно здоровая? – торговец, не дождавшись ответа, потянулся Кайе, та тут же отпрянула, волком посмотрев ему в глаза.
– Ты что хочешь? – облизнув губы, спросила Илга. – Не трогай ее, видишь, боится, дай я сама. Что хочешь? Язв никаких нет у нее, это вот, – показывая на татуировку, – так, баловство простое.
Илга начала открывать плечи, оголять ноги девочке, открывать ей рот.
– Зубы все белые здоровые, гляди…
Кайя не вынесла всего этого и со всей силы, какая у нее была, укусила Илгу за пальцы, когда та демонстрировала торговцу крепость ее зубов. Разразившись громкими ругательствами, Илга привлекла внимание окружающих. Торговец уже поморщился, желая отказаться от такой дерзкой девчонки, и, когда Илга собиралась отвесить Кайе еще пару оплеух, подошел вновь тот господин с курчавой бородой.
– Это твоя дочь, женщина? – спросил он, недоверчиво оглядывая всех четверых.
– Что ты, господин, – силясь улыбнуться, проговорила Илга, дуя на пальцы. – Ни этот мальчишка, ни она – не мои дети. Вот отдаю господину Мерику.
– Отдаешь? – усмехнулся господин с серебряным ошейником.
– Продаю, конечно, – потупила взор женщина.
– За сколько она продает их тебе? – спросил он этого Мерика.
– За… – начал было тот, но Илга перебила его:
– За пять золотых – девчонку, за три – мальчишку, – быстро проговорила она, алчно сверкнув глазами.
Мерик удивленно посмотрел на нее, но, смекнув, в чём дело, не стал возражать и только утвердительно замотал головой (ведь, может, и он попадет в долю).
– Я хочу купить девочку, – проговорил господин.
– Что ты, что ты, господин? Я же уже договорилась с этим человеком. Нехорошо это как-то, – запричитала Илга, надеясь, что господин будет торговаться и предложит большую цену.
Мужчина с черной бородой нахмурился и недобро смерил ее взглядом.
– Ты … – начал медленно он, – наверное, не видишь, кто перед тобой?
Илга и торговец мгновенно потупили головы.
– Я – слуга господина Инака Реххеда. Ему будет очень нужна эта девочка… Мальчишку можете оставить себе. Возражаешь?
Илга замотала головой.
– Нет конечно, господин.
– Вот и хорошо. Ты сказала три золотых – девчонка?
– Пять, господин. Три – это мальчишка.
Мужчина погладил бороду и усмехнулся.
– Да нет же, женщина. Ты что пытаешься меня обмануть? Я же не ослышался. Ты сказала три – за девчонку. Верно, торговец?
Мерик согласился, противоречить поданному Реххеда не стоило.
– Но я дам тебе четыре за эту маленькую прелестницу, – сказал он, протягивая монеты.
Илга рассыпалась в благодарностях.
Она отпустила руку и передала Кайю одному из слуг этого господина. Девочка всё еще держала за руку Ильдара. Кто-то их разнял, и, словно ощутив это отсутствие тепла друг друга, детей вдруг озарила чудовищная мысль, что они разлучаются навсегда. Прямо сейчас!
Ильдар громко закричал и кинулся за Кайей, повиснув на ней, сжимая ее словно в какой-то лихорадке.
– Не уходи, не уходи, Кайя! Кайя! – только бессвязно кричал он сквозь слёзы.
– Они меня уводят, Ильдар... Они! Самуил придет за тобой. Он обязательно вернется, Ильдар!
Они говорили на агуранском, и никто не понимал ничего, кроме Илги. Она разобрала три слова, три знакомых имени, которые врежутся в ее память на всю жизнь: Кайя, Ильдар, Самуил…
Их грубо разняли, оттолкнув на землю Ильдара, которого тут же схватила Илга. Она стояла в каком-то оцепенении и, казалось, на глаза наворачивались слёзы, но та только сильнее сжала в кулаке четыре золотые монеты.
Кайя извивалась как уж, пытаясь высвободиться, но с двух сторон взрослые мужчины с легкостью несли маленькую одиннадцатилетнюю девочку.
– Мне только посмотреть! Взглянуть! – кричала она, но на нее не обращали внимания.
Ей хотелось хотя бы последний раз оглянуться и посмотреть на брата, но она могла только слышать его плач навзрыд.
Кайя забилась, вся затряслась, словно в истерическом припадке, и принялась метаться в разные стороны и кричать, намереваясь таким образом вырваться. Но тогда она услышала раздраженный возглас одного из слуг, и он, остановившись, принялся бить ее по лицу, по плечам, в живот… Последний удар пришелся на голову, и Кайя потеряла сознание…
– Кто вам позволил ее избивать? – с гневом обрушился мужчина на своих помощников.
– Прости, Аддалин, – обратились они к нему, – но эта девчонка просто звереныш какой-то, невозможно было идти с ней… Зачем ты, вообще, взял ее? Эта вторая еще хорошенькая, а эта…
– Таких, как вторая, у нас полно, а у этой необычная внешность, думаю, Реххеду именно она и придется больше по вкусу, – ответил Аддалин.
– Не знаю, – нахмурился один. – По мне, так худая, волосы, я и цвета такого не видел никогда, как кора дерева, глаза маленькие черные. Губы только…
– Да, губы красивые у нее, полные яркие...
Кайя очнулась в этот момент. Придя в себя, она увидела, что они едут в повозке, украшенной дорогими тканями. Через прорези она смогла разглядеть бескрайние просторы степи: они уже далеко уехали от базарной площади и от самого поселения.
Куда же они направлялись теперь?
– Ты очнулась? – с улыбкой спросил ее Аддалин.
Ее зрачки расширились, как только она узнала в нем того самого… Она кинулась к нему, но так как ноги ее были связаны с ногами другой девочки, сидящей рядом с ней, Кайя рывком упала как подкошенная, потащив за собой и другую пленницу.
– Господин! Господин! – взмолилась она. – Прошу тебя! Вернись! Выкупи моего брата, прошу тебя!
Кайя начала плакать и, казалось, это был другой милый, беззащитный ребенок, а не тот озлобленный зверек.
– Будь милостив, помоги! Пусть он поедет вместе с нами!
Аддалин приблизился к Кайе, с интересом рассматривая ее худенькое личико с растрепанными каштановыми волосами. Он погладил ее по щеке, вытирая слёзы, дотронулся до ее маленьких припухлых губ.
– Ну что ты, маленькая прелестница… – тихо проговорил он, – моему господину не нужны маленькие мальчики. Ему нужны хорошенькие маленькие девочки.
***
Дочитав до этого места Алину передернуло. «И ты вот так бросила их?» – вспомнила она слова Данилы.
Что же теперь с Кайей? С ее братом?
Как она могла так легко предать их. Где-то она слышала такую гипотезу, что человеческий мозг не в силах придумать то, чего не может быть в принципе. Что, если все наши фантазии – это не просто отголоски игры нашего сознания – это эхо других миров? И эти люди, которых мы придумываем, они на самом деле есть и порой даже нуждаются в помощи?
Алина разволновалась от таких мыслей, но время было позднее, и от долгого перерыва ничего не приходило ей на ум, поэтому она не смогла писать.
Из романа "В поисках ветра"
