Приходит Самвел к мамке с Надюхой, они уже рады и счастливы, включили свет, но смотрит на маму и думает, лучше бы света не было. Надя, чего она вечно такая грязная, слипшиеся волосы. Надюха как кинулась, ну за живое задели. Говорит, ты шо самвелка, та вона ж чиста, выкупана, як нова копийка.
Сам Белл спрашивает, Надя, а как там у ТО на Оп? Ну вы помните, что на полупопии у Шупы была якась вавочка. Она дуже болила, Надюха ее мазала, сказала, гэть, ничого нема. Вообще. Надюха залечила ей все раны, Шупа похвасталась, что разговаривала с Ирочкой по 6телефону. Все у нее отлично. Только одна проблема. Она ж, друзья мои, до сих пор практически не бачит ничего.
Самвел начинает снова ей тыкать пальцы перед лицом. Шупа говорит, бачу плохо, но все равно угадывает, что два. Так это ж уже отлично. Хорошо, что не шесть назвала. А вообще, говорит, плоховато я вижу. Просто по памяти помню, что у меня в квартире. И все. Самвел ей Снова тычет календарь. Надюха держит. Мамка прицеливается. И так кривит лицо. Глазик болит. Ну, не можу. Ну, так болит. Сил никаких нет.
находишь на что пожаловаться и постоянно говоришь, что что-то болит, да у тебя любая малейшая рана и ты на ней будешь акцентировать внимание даже больше, чем если у человека будет что-то более серьезная. И тут Шупа, вспомнив действительно о том, что у нее есть маленькая ранка, кажет, а ты знаешь, как болит самвелка? А ты знаешь, что я давно уже стукнулась, а там такая корка товста, и болит, ну ту же, ту же. Но еле дыхает, сидит, я думала доходит, друзья.
И она хочет, чтобы врачи за деньги Самвелла сделали из нее молодую, красивую и, что самое главное, здоровую. Самвел начинает ей приводить пример, как у него болело, как он оперировался. Они с Надюхой вместе вспоминают, как у него висели трубки из бочки, как он ходил с этим мешком по городу. Я помню, кстати, да, он даже не старался его особо спрятать, там была моча, а он ходил по улицам весело и заторно размахивая им.
Мамка, вспоминая о трубочках, снова кривит лицо, говорит «Ой, да в мене ж теж таке саме було», — говорит Самвелла. «Шо-шо? У тебя шо трубки с почки торчали?» «Ну трошки не оттуда». А оказывается, ей ставили просто мочевой катетер. С мамкиной пташки, звезды этой, торчали трубочки, и она решила сравнить это с тем, что было у Самвелла.
Он говорит, ты вообще соображаешь, что это совершенно разные вещи? Ну правильно, там этот катетер ставится в мочевые пути, и ничего страшного нет. Потом его вынимают. А ему специально делали отверстия, чтобы вставить эти трубочки. Но Шупа никак не хочет верить в то, что у него болело сильнее, чем у нее самой. Кажет, ты знаешь, сколько я в жизни всего перенесла? Но это действительно человек в высшей степени эгоист.
не перестаю удивляться. Неужели матери могут быть такими? Вы помните, как она ему говорила? Я ночь не спала, когда ты был в больнице, как раз когда почки болели. Я молилась за твое здоровье. А кому ж ты молилась, мамка? Ты ж не знаешь никого из святых.))