Был у меня знакомый охотник дядя Юра. Его все так и звали, «дядя», потому что был он уже в годах. Говорил, что свою первую утку добыл еще в конце войны, из немецкого «шмайсера», очень есть хотелось ему и его двум младшим сестренкам.
А ещё он был мастер рассказывать невероятные истории. Знал много охотничьих примет, традиций.
Как-то разложили мы с друзьями на капоте Нивы свою нехитрую снедь, закусываем. Речь зашла о браконьерах. С такими дядя Юра в одной компании охотиться не будет и руки им не подаст.
И вдруг он, как бы не в тему, заявляет:
- На Соловецких островах лис из-под фар не стреляют, они там слепые. Чайки, огромными колониями устраивают там свои гнездовья.
- Ну и что, у лис от удивления глаза выскакивают?
- Чайки их выклевывают еще у щенков, чтобы птенцов не таскали. И потому лис на Соловках не «фарят»[1]. А я сегодня ночью «фарил» впервые.
В воздухе повисла немая тишина. Кто-то поперхнулся чаем, у кого-то колбаса в горле застряла. Даже собаки возиться перестали. Дядя Юра выдержал паузу и продолжил:
- К моим соседям повадилась рыжая в гости ходить. Как ночь - курицы нет! Соседка меня попросила отвадить воровку. Дома наши - на околице, через дорогу - поле. Вечером я выгнал машину на улицу, сел в неё, жду. Ночь тихая, лунная, светло почти, как днем, далеко видно. Уже дремать стал, вдруг слышу, соседский пес залаял. Ага, думаю, пожаловала. Точно, смотрю хвостатая через дорогу - шмыг и в степь! Я по «газам» и за ней. Впереди две красные точки мелькают.
- Лиса твоя, никак, со стоп-сигналами?
- Нет, оглядывается, глаза от фар отсвечивают. Догонять стал. Она петляет, потом исчезла. Фонарем посветил, смотрю, она легла в ложбинку, птицу в зубах держит, а глаза передними лапами прикрыла, чтобы не блестели. Я ее и «шлепнул».
- Выходит, браконьер она, а не ты. Кур без лицензии, небось, воровала.
- Подошел, а курица - живая, кудахчет. Сунул цыпку в мешок, и - домой. Как приехал, пойду, думаю, отнесу наседку хозяевам. Калитка у нас есть в ограде. Подхожу к курятнику, и вдруг - удар мне в подбородок, искры из глаз! Мешок с курицей в одну сторону полетел, а моя вставная челюсть - в другую. Оказалось, сосед тоже слышал собачий лай, воров ждал. Не узнал меня. Хорошо еще, не лопатой отблагодарил, он ее с вечера приготовил. Жаль, мы не нашли мою «челюсть» в темноте.
Пришел домой, супружнице говорю: «Как рассветет, сходи, поищи мои зубы». Обрадовалась, раньше меня поднялась. Сбегала в соседский огород, нашла «челюсть»; себе надела, сидит у зеркала, губы красит - в церковь собирается…
- Грех твой браконьерский отмаливать? – поинтересовался один из присутствующих.
- Нет, она мнит, что моя «челюсть» ей к лицу, - примеряет, улыбается и спешит покрасоваться: в церковь сходит, на рынок или в магазин.
Своим опытом дядя Юра с удовольствием делился с молодежью, с теми, кто только познавал азы этого увлекательного хобби. Советовал, чтобы охота была удачной - в этот день не бриться! Охотничью одежду не стирать до конца сезона, пусть пропитается потом и кровью. С первой добытой утки или фазана нужно выдернуть перо и вставить в шляпу, чтобы другую птицу привлечь. А, чтобы ружьё метко стреляло и не давало осечек, нужно положить его вдоль порога, и жена через него чтобы перешагнула. Так все северные народы делают. Если стрельнул зверя из-под чужих собак, что нередко случается, то нужно отдать добычу их хозяину, а тот должен вернуть патрон.
Одно время дядя Юра жил в Сибири, работал там водителем на вездеходе, в геологоразведочной партии. Среди его трофеев есть и крупная дичь, которая в наших краях не водится.
- Дядя Юра, а ты на медведя с рогатиной ходил?
- На медведя - нет, а на лису ходил.
Повез я как-то своих гончаков прогуляться, а патроны дома забыл. Выпустил собак, бутерброд с колбасой в карман положил и пошел по лесу, озоном дышать. Смотрю, мышь в траве копошится. Я ее шапкой накрыл, поймал, гуляем вдвоем, бутерброд жуем. На откосе лисью нору нашел. Слышу, собаки зверя подняли, гоняют. Стал, жду. Через время лиса в нору нырнула. Собаки по ее следу пришли. Я их в машину посадил, вырезал из ветки рогатину и к норе. Мышку чуть придавлю, она пищит. Лиса мышиный писк за 500 метров слышит. Вскоре из норы рыжая голова высовывается, ушами прядет. Я ее рогатиной придавил. А мышь я отпустил и колбасу ей отдал, заслужила.
Да что рогатина, я однажды по уткам из пушки стрелял.
- Из какой такой пушки?
- Из самой настоящей, калибра 76 миллиметров. Служил я в артиллерии. Учения у нас были, как раз в сезон отлета. Комполка ружье с собой прихватил. Взял он меня на «вечерку»[2]. Озеро невдалеке было. Уток видимо-невидимо, но сидят на середине, из ружья не достать. Я пошутил: вот бы из пушки «пальнуть».
Утром на построении полковника не было. Появился к обеду. Вызывает к себе. Смотрю, у него в палатке снаряд от орудия стоит и полведра утиной дроби. Мы болванку из гильзы вытащили, из голенища сапога контейнер сделали, забили всё это в гильзу, портянкой запыжили. Орудие на тягаче на берег притащили, замаскировали.
Полковник батарею построил, говорит, что по поступившему донесению, ночью враг собирается форсировать озеро. Но мы будем бдительны. Я сам останусь на посту, а вы, сынки, отдыхайте, умаялись, небось.
Свечерело, уток налетело еще больше. Полковник из ружья их пугнул, а я из пушки, в середину стаи.
Потом умаявшиеся сынки, в одних кальсонах, по пояс в воде и иле, полночи поверженных «врагов» по озеру собирали, подранков по камышам ловили.
- Мюнхгаузен ты, дядя Юра!
- Хочешь, верь, а хочешь, проверь. Ладно, хватит байки «травить», пора домой, мне сегодня ещё баню топить, завтра к женщинам собрался.
- Дядя Юра, к каким женщинам? Тебе лет сколько, помнишь?
- К своим. Трое их у меня. Я к ним теперь в один день хожу, поочерёдно. Цветов куплю, конфет, вина. Посижу, поговорю, общих знакомых вспомним, поделюсь новостями. Я им теперь всё рассказываю, все свои мысли, без утайки. Слезу, бывает, пущу. Они недалеко друг от дружки лежат. Как-то так получилось, в один год ушли. Наверное, скоро и мне пора в страну вечной охоты… Там есть, кому встретить.
Это была моя последняя охота с дядей Юрой.