Нет! - Мама даже записала дату, когда проснулась вдруг от страшного сновидения. Буд-то я с ней прощался, а она во сне закричала "нет!" и тут же проснулась. В эту ночь я переболел войной, это был мой первый излом психики, или "выздоровление души" на войне.
Афганистан. Майские жуки...
Долго шли, сменились, устал страшно. Заснул в охранении в окопе. И приснился мне сон, что я дома в Москве, еду в метро. Остановка ВДНХ, поднимаюсь на эскалаторе. Смотрю вверх под купол наземной станции, там яркий свет. Во сне встаю в окопе и передо мной, буквально вижу, как выезжаю на эскалаторе вверх. Ажно дух захватило. Радостно думаю: 10 минут пешком и я дома... а бегом за 5 минут - запросто. Скребусь в окопе, вылезаю наверх, оглядываюсь.
Ночь. Звезды с кулак. Впереди высота "Зуб", а левее "Пилотка". А та самая звезда, которая уходит за склон "Зуба" еще видна и до смены еще далеко...
Я забрался на бруствер окопа и стал с отчаянием искать мимолетное видение, ощущение родного, близкого уюта. Нет его! Тишина. Вдалеке по ночному небу в пространстве меж звёзд трассерами разлетается шальная смерть.. и... тишина... и бесконечность. Я задрал голову вверх. Каска уперлась в бронежилет. Я искал, я мучался, я посылал проклятья и тут же молился сам не знаю кому, кричал в бездну. Я устал до смерти. И с этим я почувствовал, что страха нет. Есть я и бездна... и тишина.
Мне мучительно захотелось домой, но впереди минное поле, а сзади рутина войны и борьба с самим собой, за каждое движение. Позже я узнал, что это для меня была только начальная школа. А дальше? Дальше я не думал. Я хотел просто посидеть дома на ночной вазе, уткнувшись головой в дверь туалета, открыть книгу Жюля Верна и даже не читать, а просто подержать её в руках - какое блаженство это представить. Но Богу, видимо было угодно иное. Я услышал жужжание майских жуков. Откуда в горах майские жуки в ноябре? - я не думал. Мне вдруг опять стало хорошо. Я сел на бруствер, снял с головы надоевшую каску и стал слушать...
Меня стащили в окоп, пнули пару раз под ребра. Тем и закончилось. По мне стреляли.
Старички-сослуживцы не дали спать.
Устроили, как тогда говорили ребята "Сталинград духам", открыли стрельбу в секторе. Вели ответный огонь из всех огневых средств в темноту. Эхом отдавались горы.
Отстреляв всё, я сел на дно окопа. Приятное наваждение не отпускало. Сон, как рукой сняло. Это был первый урок ратной жизни, и мирная жизнь из меня наконец стала тихонько выходить, удаляясь в потаённые уголки памяти. В этот день, в этот час, я вдруг ясно всем существом понял, что я на войне, а до смерти "четыре шага".