Места малой родины тем интереснее, чем дальше изучаешь окружающее тебя, глубже проникаешь в суть вещей, пристальнее всматриваешься.
С моим появлением в деревне жизнь местных старожилов не изменилась, но некоторое дополнительное движение я привнёс. Как камень, брошенный в застоявшееся болото. В замшелое застоявшееся болото. Ага, замшелое как дед Лукьян. А движение заключалась в том, что меня использовали как извозчика.
В первый же день за столом, накрытым в честь моего приезда, дед Лукьян многообещающе сказал, что есть у него для дорогого гостя, то есть меня, хороший подарок, который, как он сказал, является самым дорогим его сердцу предметом. Тогда меня разморило с дороги и тепла и я, напившись чаю с халвой, разомлел и только осоловело смотрел на руки деда Лукьяна, как он нарезал халву. Вокруг рук я видел синеватое свечение, которое периодически вспыхивало белым. Кусок халвы был большим, на полдесятка килограмм. Лукьян всё крошил и крошил его. А я всё не сводил взгляда и уже ничему не удивлялся. Не помню, кажется, я заснул прямо за столом.
Проснулся я на диване в комнате. Вспомнив о вечернем чаепитии, отогнал от себя все мысли и вышел на кухню. За столом уже сидел дед Лукьян.
- Проснулся, малой?
- Да есть такое дело, - ответил я.
- Садись за стол, - он приглашающе кивнул.
На завтрак были чёрный крепкий чай с мятой, яичница с поджаренной докторской и гречка с пережаркой из лучка и морковки. Всё на восточный манер сдобрено зеленью. Я быстро всё умял и сыто отдуваясь, откинулся на стуле.
- Ну что, малой, пойдём за подарком обещанным.
Лукьян как-то хитро прищурил глаз, и мне тут впервые почувствовался подвох. Вторым звоночком стало то, что за подарком надо идти в сарай.
Сарай был старый, но крепкий, бревенчатый. Открыв со скрипом воротину, я чуть не застонал, уже осознав, что будет дальше. В сарае стоял древний уазик "буханка".
- Вот, малой, восстанавливай и владей. И не дуркуй, мне эта машина страсть как дорога. Про молодость напоминает...
- Вот спасибо, - я только и смог приложить руку к груди в честь оказанного мне доверия.
И как нетрудно догадаться, следующую неделю я провел, ковыряясь во внутренностях и лёжа под уазиком. Ну не мог я просто отмахнуться от такого подношения. Как бы Лукьян не ёрничал, а подарок явно от души сделал.
В один из вечеров к открытым воротам сарая подошёл дед Лукьян и долго смотрел на мои мытарства. Я тем временем закончил основные реанимационные мероприятия, выбил башмак из-под колеса и вытолкнул уазик на улицу. Старый хрыч ехидно улыбался, наблюдая как я залезаю в кабину. Уазик покрутил стартером, чихнул пару раз и неожиданно завёлся, поработал секунд десять, выстрелил выхлопной трубой и зачах. Дед Лукьян радостно хлопнул в ладоши и подошёл ближе.
- Справился, малой? Вот и славно. Я и не сомневался в твоих способностях. Мне как раз надо в Кременкуль. Ты дорогу в Кременкуль знаешь?
- Знаю. Ты про уазик серьёзно? На этом ведре с болтами мы туда не доедем, он за воротами сразу заглохнет.
- Ай, малой, много ты понимаешь, - отмахнулся Лукьян, - я на нем весь Урал объехал.
- Ну, то, что весь Урал, это я вижу.
- Поедем завтра с утра, - не обратил внимания на моё высказывание Лукьян.
Я только вздохнул и продолжил ковырять этого мамонта отечественного автопрома такими же древними рожковыми ключами. К вечеру, убедившись, что уазик хотя бы не глохнет сам по себе, я отправился спать.
Утром меня разбудил Лукьян. Не дав позавтракать начал меня торопить с выездом. Мы выехали в сторону Челябинска, съехав с шоссе, долго тряслись по просёлку. Уазик жалобно лязгал всем своим железом на ухабах и явно просил пощады. С натугой преодолев затяжной подъём, мы въехали в посёлок. Дед Лукьян попросил остановить у старого дома с деревянным высоким забором. До того ветхим, что казалось, висит он на двух собратьях слева и справа.
Машину оставили у ворот. Дед Лукьян постучал в калитку и почти сразу, всего то минут через десять, открыл хозяин. Был он старый, дремучий и какой-то неопрятный в своей телогрейке. Окинув нас взглядом, он развернулся и пошёл вглубь двора. Должно быть, это означало приглашение пройти.
Двор был под стать хозяину – неопрятный, захламлённый и старый. Везде, вдоль забора и дома, возвышались горы непонятного назначения вещей, металлолома, местами проржавевшего до состояния трухи, досок, ветоши и стеклянных банок. Относительно свободное пространство было только в центре, где одиноко стоял древний сервант, размокший от дождей. На нём сидел огромный - я таких никогда не видел - кот с зелёными глазами.
Мы двинулись было ко входу в дом, как сразу же на пороге возник хозяин и угрюмо посмотрел на нас.
- Малой, ты б постоял пока тут. Я быстро, - сказал дед Лукьян.
- Проветрюсь пока, - кивнул я.
Лукьян скрылся за дверью, я обвел взглядом двор. Ничего интересного и я решил пойти к машине. Не дойдя до ворот, я почувствовал взгляд в спину. Взгляд не простой. Обернулся, никого. Только кот сидел и пристально смотрел на меня. Так мы смотрели друг на друга минуты две. Кот сел, поднял переднюю лапу и начал ею совершать круговые движения.
Наверное, я глупо выглядел, таращась на кота. Но я никак не мог понять, что он делает. Да ведь это он мне показывает! Движение нехитрое, я начал повторять его рукой. Кот тряхнул головой, сел на задние лапы, вытянувшись столбиком, как делают сурикаты, и развёл передние лапы в стороны, а потом резко их опустил. Под строгим взглядом кота я повторил это, и в тот же миг мир померк, посерел. Я всё ещё стоял здесь посередине двора и в то же время я был в другом месте. Вместо старого серванта здесь был большой камень, с которого кот спрыгнул и пошёл в противоположную от меня сторону. И под ногами не утоптанная земля двора, а густая невысокая трава. По траве проходили волны как от ветра, но ветра тоже не было.
Я пошёл следом за котом и вскоре оказался на берегу реки. Река эта была не моя, но я чувствовал, что она мне благоволит. Кот сидел на берегу и смотрел на меня вполоборота. Я подошёл ближе и посмотрел в реку. В течении я видел живую силу, и она струилась мимо меня. В своей реке я такого никогда не видел.
- И что это всё значит? - спросил я кота. Он мне не ответил, и слава богу, а то я точно бы повредился рассудком. Ещё говорящих котов мне не хватало.
Я проводил взглядом поток силы, он уходил туда, где в обычном мире стоял дом с его неопрятным хозяином. Так это его река получается и силой подпитывает река именно его. В обычном мире я никогда бы не увидел этого. Я заворожённо смотрел на первобытное естество, которое было всегда. Даже когда не было людей, оно уже было и питало силой древние первобытные существа.
Кот подошёл к берегу и как-то неуклюже завалился боком в воду. Я понял это как знак к действию и тоже нырнул в реку. Я не ощутил холода воды, но в тот же момент осознал себя стоящим во дворе того же старого дома.
Кота нигде не было видно, и я пошёл к машине. Забравшись внутрь, я завёл двигатель и минут через десять, согревшись, начал клевать носом. Дед Лукьян задерживался, и я, кажется, уснул окончательно.
Снилась мне река и кот, который смотрел на меня с укоризной. Проснулся я от хлопка двери. Это Лукьян, наконец, пришёл.
- Я смотрю, ты ни минуты без дела не сидишь, малой, - сказал он, хитро улыбаясь. - Чуть что, сразу спать ложишься.
Я ему отвечать не стал, себе дороже. Если Лукьян решил позабавиться и достать меня, то перечить ему и что-то объяснять всё равно, что костёр бензином тушить.
Я развернул машину, и мы покатили домой, весело бряцая железками в кузове. Уже на полпути я не выдержал и спросил:
- Скажи, река и сила – это разное?
- Ого, да ты, малой, никак научился видеть в реке не только воду? - Лукьян обрадовался то ли моему росту над собой, то ли возможности поучить меня и почувствовать свою значимость и превосходство.
- Видел я сегодня кое-что в той реке за домом. Потоки шли и не вода совсем. Они шли из реки к дому знакомого твоего. Это значит его река?
- Его река. И ещё чья-нибудь. Река одна, а течений много.
- То есть из моей реки тоже кто-то силу черпает? - озадаченно спросил я.
- Да не твоя это на самом деле река. Это так говорится просто. А все понимают, что по этой реке силы твои жизненные до тебя добираются. И чем ближе ты к реке, тем сильнее и увереннее ты себя чувствуешь. Это потому что ближе к тем потокам, которые из реки к тебе стекаются. А рядом с тобой человек, сосед там, например, тоже из той реки силу черпает, но свою.
Я молчал, переваривая новую информацию. Чем дольше я здесь живу, тем интереснее.
- А что с миром произошло, когда я в реку смотрел? - спросил я. - Всё там какое-то расплывчатое, всё переливается из одного в другое.
- А это и есть мир настоящий, а не то представление, которое ты привык видеть. Не все предметы, да и люди являются теми, кем кажутся. Понял?
- Понять то понял, но осознать трудно, - честно сказал я.
- Привыкнешь скоро, будешь с ходу видеть настоящее во всём. Потом ещё спасибо скажешь за знание.
- Спасибо кому? Судьбе или тебе?
- Реке, - уже откровенно потешался он. - Реке.
Мы ехали домой.