**7 августа 1993 года.
Женщину, которая встречала меня у вокзала, зовут Ариадна Трутти. Мы с ней познакомились. Она в вечер приезда принесла мне ужин. Не особенно хороший. Но все же, видали мы и похуже. Мы говорили недолго. Ариадна – симпатичная блондинка, как оказалось, ненамного меня старше. Она не очень разговорчива. Сказала, что её отца зовут – Бьянко, они из Италии. И добавила: «Но ты не думай, что вся эта роскошь досталась нам легко. Мой папа – человек недальновидный, в Италии его фирма по производству макарон просто прогорела».
Она добавила с горечью: «Конечно, кому в Италии нужны макароны от какого-то Трутти (эта фамилия моего отца, а фирма его так и называлась – Паста от Трутти). Нет, нужно было начинать не с макарон! Итальянцы очень в этом избирательны. Ну так вот, мы прогорели, влезли в огромные долги, голодали».
Потом её кто-то позвал внизу (моя комната на втором этаже), и она ушла, совершенно не договорив и оставив меня в полнейшем замешательстве. Я же приняла душ, и улеглась. Хочу хорошенько отдохнуть. **
Из-за того, что в один день оказалось слишком много событий, Илелюхин перенес разговор с Еленой на завтрашний день. По дороге домой он только и думал о том, что Лена знает, кто написал этот дневник. Было уже очень поздно, но Владимир Мартынович, к своему изумлению застал жену ещё не спящей. Она смотрела телевизор и всхлипывала. Следователь подумал: «Наверняка, опять какой-то сериал про Хуана с Марией», – улыбнулся, помыл руки. Подошел к ней.
– Привет, дорогая, что ты не спишь в столь поздний час?
Дарья Михайловна громко высморкалась. Утерла платком нос и ответила:
– Да вот тут очень интересный фильм показывали. Про одно итальянское семейство.
– А-а… – вздохнул Илелюхин, – как всегда муть, из жизни звезд... – он присел рядом.
– Что-то типа того, только вот говорят, что события реально происходили несколько лет назад.
Мартыныч, к своему счастью, успел только на окончание фильма, уже шли титры. Он хотел выключить телевизор, как вдруг кое-что его очень заинтересовало. На экране мелькнула фраза – все факты достоверны, произошли с семьей Фрутти (фамилия и имена в интересах следствия изменены). «Что-то знакомое». В любой другой момент следователь перестал бы интересоваться телефильмом, но почему-то что-то заставило его в этот вечер спросить жену:
– Что же такого там произошло, что тебя так расстроило, дорогая?
Дарья Михайловна аж встрепенулась: для неё это была необыкновенная радость – муж разговаривает с ней, да ещё и про фильм! Это же её любимое занятие обсуждать с подружками все новости шоу-бизнеса и сериалов, программы, сенсации.
– Представляешь, – начала жена взахлеб, – тут девица одна, дочь очень богатого макаронника из Италии, всю семейку прихлопнула. Отца, мать, сестру. И все для того, чтобы завладеть состоянием. Прибила всех, а потом хотела всю вину свалить на студентку, которая в Германию на какую-то там практику приехала… Но та не промах оказалась, умудрилась сбежать! А эта самая убийца без денег все-таки оказалась. Так как её родной отец неродным оказался. Мать зачем-то обманула её. Этот самый Льянко через суд доказал, что его жена постоянно ему изменяла, и потому он не признает отцовство. Ну и короче, эта девица...
– Погоди-погоди! Ты совсем меня запутала! Какая Бьянка! Какая ещё студентка!
– Не Бьянка, а некий Льянко, эт фамилия такая. А студентка – из России она. Представляешь, сбежала именно в тот день, когда её пришли арестовывать. Как будто и след простыл. А ещё несколько часов и конец девчонки – посадили её за убийства троих человек. И теперь все нас своих местах! – Дарья Михайловна вздохнула.
Илелюхину оставалось только улыбнуться. Он мало что понял из сумбурного рассказа жены. Но дар следователя заставлял его вновь и вновь вернуться к сюжету.
– Дорогая, твоя передача действительно интересна! Только немножечко я недопонял. Может, по порядку…
Дарья Михайловна ещё больше улыбнулась.
– Хорошо. В общем, жила-была женщина, такая вся из себя симпатичная.
– Итальянка?
– Да. Ну и она любила денежки очень. Вышла замуж по расчету. И родила от него дитя.
– Девочку?
– Ага. Ну и мамаша эта любила погулять, покутить и все такое, погуливала короче от мужа.
– И он узнал об этом?
– Догадывался. А потом, в общем, фирма его прогорела, а она-то жисть богатую любила…
– Ну и?
– Ну и она бросила мужа, ради другого, богатенького. Он занимался макаронами, фирма такая была у него, пасту они делали. А дочку оставила с первым мужем, что б прийти к новому мужику без обуз всяких.
– Ясно. И что ж тут интересного?
– Ну и когда уже второго мужа околдовала, поняла вдруг, что от первого беременная. Но, однако, не сказала ему, а выдала за его ребенка. Тоже девочку родила.
Илелюхин стал понимать, что зря ввязался в эту бессмысленную беседу. Он спросил:
– А там имена какие-нибудь говорили?
– Да, вот первого мужа звали Льянко, а второго мужа звали Франко Фрутти, кажись.
– Может, Трутти? – зачем-то спросил Илелюхин.
– Ну не помню уж точно!
– Фрутти, Фрутти… Трутти-Фрутти… Что-то знакомое… Знакомое. Погоди, Фрутти, говоришь? – Илелюхин подскочил и побежал в коридор, где стоял рабочий дипломат. Через минуту он листал дневник Ирэны. Ирэны Трутти!
– Я слушаю, слушаю тебя очень внимательно, дорогая!
Жена ещё больше заулыбалась, предложила перейти на кухню и за чашкой чая продолжила разговор:
– Ну и стали они жить с Франко. Вторая дочь просто боготворила его, он был очень влиятельным человеком. Но постепенно от чего-то его дела стали на нет сходить, макаронная фирма влезла в какие-то огромные долги. Там же макаронами все и каждый занимался! А мамаша, значит, и говорит дочери, что ты, мол, всегда должна жить в красоте и богатстве. А тот первый-то муж, Льянко, с первой дочерью поехали в Россию. Он женился на русской, та девочку признала, бизнес какой-то завели. Обрусели, короче. Дела их в горы пошли… А эти итальянцы почти с голоду помирали. Ну и эта девочка…
– Её звали Ирэна? – вырвалось у Илелюхина.
– Нет. Точно нет. Имя какое-то шайтанское было… Ариана что ли. В общем эта Ариана матери стала на мозги капать, что мол, я вот хочу денег побольше, а вы тут сидите на заднице. А та возьми и скажи, что вот Льянко твой настоящий отец. И он богатый. Ну и эта самая Ариана подстроила автокатастрофу матери из-за злобы на неё, что она её у родного отца с рождения забрала, и что её сестра …
– Которую звали Ирэна? – не унимался Илелюхин.
– Да нет, не было таких там… Не было. Ну и эта Ариана все как-то поразузнала о сестре и отце в России. Потом через обмен студентов выписала себе девочку из России, с помощью неё наладила язык с сестрой, переписываться стали…
– О чем переписываться? Какая студентка?
– Ну не знаю, какая студентка, там про неё мельком проговорили. Она из России якобы на стажировку приехала в Германию, к тому времени Ариана жила в Дрездене. И эта студентка писала письма сестре из России от имени Арианы. Ну и эта сестра приехала, Ариана её прибила, потом и отчима своего и смоталась в Россию к Льянко. А подстроила все так как будто бы это студентка всех родственников прибила. А та чудным образом в день, когда пришли её арестовывать, исчезла. Никто её и не видел. А Ариана приперлась к отцу, я вот, мол, твоя настоящая дочь и т.д. А тот через анализ ДНК доказал, что это не так, потому что жена ему все время изменяла. И никаких денег он не дал Ариане. Ну и в общем эта самая убийца удавилась…
Илелюхин слушал очень внимательно, но чувствовал, что жена говорит очень сумбурно, быстро. Уловить четкую связь между дневником Ирэны и этой самой убийцей Арианой он уже был не в состоянии. Для себя уяснил только одно – завтра постарается найти этот фильм.
--Лиза в очередной раз пришла к Ирине, чтобы что-нибудь выведать. Та встретила её радостно, предложила пройтись по магазинам.
– Я не против, – лукаво улыбнулась блондинка.
– Замечательно! Ты подожди немного, я душ приму и волосы уложу, – Ирэна пошла в ванную. Лизе только того и надо – уже через несколько секунд она с жадностью читала записи девушки. Написанного там оказалось не так уж много, блондинка знала оба языка – немецкий и русский, и ей не составило труда прочитать большую часть дневника, пока его хозяйка плескалась в ванной. Лицо Лизы во время чтения постоянно менялось, со стороны могло казаться, что она листает книгу ужасов. Время от времени она шептала: «Ничего себе!».
Когда роскошные темные волосы Ирэны были уложены, две подруги отправились по магазинам, весело обсуждая вчерашний кинофильм. Лиза обогатилась новой информацией о «ведьмочке» и думала только о том, кому будет дороже её продать – Виктору или Антону.
[Артур ушёл. Я осталась одна. Он сказал, что лучше не торопить ход событий и довериться Владимиру Мартыновичу. Скоро должен прийти Даня. Я попросила, чтобы меня одну не оставляли. Мне очень страшно! И ещё, я устала! И за что мне всё это? Знаешь, мамочка, уж лучше бы ты и не рожала меня вовсе… Мамочка! Где ты? Нужно спросить Главку, чтобы он нашёл её. ]
Илелюхин прибыл в офис рано, ещё восьми не было. Сегодня предстоял сложный день. Разговор с Еленой. Она должна рассказать про этот дневник. Потом ещё вдруг вчера поздно ночью Нафаня изъявила желание пообщаться с матерью. К обеду нужно их свести. Может, что и прояснится. Да ещё этот Артур – подавай ему Елену на блюдечке – и все тут. И никаких свидетелей! Что он задумал, кто разберется?
Илелюхин бросил портфель, позвонил Семёнову. Уже через 15 минут у него на столе лежала видеокассета с тем самым фильмом, который так хвалила вчера жена. Просмотрев его, Илелюхин понял только то, что некие параллели с дневником Ирэны есть. Вот и Трутти, и Бьянко вместо Фрутти и Льянко. Но причем тут Виктор и Ирэна?
– Можно? – спросила Елена. Сегодня она выглядела отдохнувшей, её глаза как будто светились.
– Да, проходите, Елена Николаевна. Присаживайтесь. Что вас так обрадовало с утреца-то? – Владимир Мартынович улыбнулся улыбкой чеширского кота.
– В смысле? – Лена села на стул и приняла из рук следователя чашку ароматного кофе.
– Вы хорошо выглядите. Что-то случилось?
Лена задумалась. Она не хотела лгать следователю.
– Мне просто хороший сон приснился.
– Ах, уж этот Виктор! Дорогая моя, Вы – красавица. Да забудьте уже про него, – посмеялся Илелюхин.
– Мне приснился вовсе не Виктор… А Артур…
Владимир Мартынович призадумался. Помолчал, ответил:
– Вы знаете, дорогуша, а ведь и, правда, к чему все мертвецов во сне тешить? Чем не ухажер Артур! Красив, горяч… Да и вроде не безразличнны Вы ему... Хе-хе.
Елена опустила глаза. Да и разве что скроешь от всемогущего Илелюхина.
– Да… Мне приснился Артур. Это было так романтично… На берегу моря… – она внимательно глянула на следователя. – Я ведь Вам не просто так это говорю.
Он с удивлением глянул на неё. Хороша, рыжая бестия! Неудивительно, что ей мужика захотелось. Только ему к чему всё это? Лена сделала глоток кофе и продолжила:
– Понимаете, мне много раз снился подобный сон, – видно, признания её смутили, щёки покрылись румянцем, – и каждый раз это именно Артур, а не Виктор. А я как будто не знаю, что это не мой муж… И всегда, после близости, я говорю: «Спасибо, Виктор!» А он мне – «Да Артур я!». А потом как будто растворяется, и я просыпаюсь…
– Елена Николаевна! Тут все объяснимо… – начал было Илелюхин.
– Нет, погодите, я не договорила… Ну, так вот, сегодня было не так. Я сказала ему: «Спасибо, Артур!». Вы понимаете, я сказала Артур… И он не исчез. Он… – на глазах Лены наворачивались слезы, тогда как Владимира Мартыновича это начинало бесить. Какая ему разница до её личной жизни.
Она вдруг словно прочитала его мысли, встрепенулась.
– Да, вы правы, это ни к чему… – и через секунду перед Илелюхиным сидела прежняя Елена, та самая, с холодным взглядом.
Следователь походил немного. Сказал:
– Елена Николаевна, если Вы считаете, что Вам нужно выговориться, и что это поможет, я с удовольствием Вас выслушаю….
Лена немного помолчала:
– Нет, не стоит. Спасибо. Так что Вы хотели меня спросить?
– Да вот… о дневнике.
В эту самую минуту в комнату вошел Артур, поздоровался. Илелюхин ехидно глянул на Лену. Она опять изменилась, стала более мягкой что ли.
– Привет… – тихо сказала и незаметно для следователя слегка пожала руку присевшего рядом с ней Главки.
– Какие новости? – спросил Мартыныч. – Кто с Фаней на фронте?
– Даниил. Да ещё и Пупсик пришла. Девочка очень скучает по … Ирине, – подумав, добавил он.
– Кофе? Чай?
– Все равно. Не откажусь.
– Господин следователь, я после сегодняшнего сна (Лена украдкой глянула на Артура) пришла к выводу, что … я ещё молода, и хочу жить.
Артур с любопытством осмотрел Лену с ног до головы и вдруг понял, что в ней что-то изменилось. Илелюхин значительно покачал головой в знак согласия.
– И что же Вы хотите этим сказать?
– Я намерена бороться за свое счастье, – твердо ответила она.
«Ну, все, приехали… Теперь у меня будут две влюбленные бабы в одного мужика Артура-Виктора!», – подумал следователь и даже не знал, как отреагировать. Посмотрел на Дрязкина. Тот с непониманием спросил:
– Я что-то пропустил?
Лена встала, подошла к окну, потом вновь присела.
– Нет, Артур, ничего в принципе не произошло, – она улыбнулась ему и обратилась к Владимиру Мартыновичу:
– Пригласите секретаря. Я хочу дать показания. Я не убивала своего мужа.
У Илелюхина на лбу выступила испарина:
– То есть… Вы хотите…
Глаза Артура заблестели: она сейчас расскажет правду, и все встанет на свои места! Ведь Лена сама сказала ему недавно, что знает, кто убил её мужа. Только что же будет с … Фаней?
--Хорошенько взвесив все за и против, Лиза позвонила Антону. Они встретились.
– То есть… Ты хочешь сказать, что… Эта Ирэна сумасшедшая?
– Ну да. Там все черным по белому написано. Была в дурдоме. Бредила Виктором. Приехала в Германию по обмену студентами. Жила у …. Погоди! Бог мой! – Лиза всплеснула руками. – Ведь это она и есть! Представляешь!
Девушка залпом выпила стакан. Прикусила губу. Антон хорошо знал свою собеседницу, потому не перебивал. Она должна сейчас сказать что-то важное.
– Как Ариадна поживает?
– А почему ты вдруг об этом спрашиваешь? – удивился Антон. Ариадна Трутти была его дальней родственницей по матери. По правде сказать, он ей совершенно не интересовался. Знал только, что недавно её все-таки арестовали. По подозрению в убийстве матери, отца и сводной сестры. Конечно, в это с трудом верилось…
– Зачем она тебе?
Лиза закурила. Руки судорожно дрожали.
– Эта… Ирэна… писала, что жила у Трутти, что попала в Германию по обмену студентов. Понимаешь?
– Вообще-то не очень… А что?
– Ты разве не помнишь, что по началу-то не Ариадну считали виновной, а некую студентку, которая якобы…
– Погоди-погоди! Остановись, дорогая, тебя несет не в ту степь! Ты прекрасно знаешь, что никакой студентки не было. И все уже давно расставлено по своим местам! – ответил Антон с явным недоумением. По правде говоря, он не понимал, причем тут Ариадна.
– Выходит, была… – ответила Лиза.
– Стоп. Давай сначала. Что ты хочешь всем этим сказать? – Антон решил, что Лиза либо не договаривает, либо сама чего-то недопонимает.
Они выпили виски, немного успокоились. Лиза начала по порядку.
– В дневнике у Ирэны-Ирины упоминается о семье Трутти и об Ариадне. Я как раз немного не дочитала, с того момента как она в Германию приехала. Ирэна пишет, что её встретила Ариадна Трутти… Значит, твоя родственница была права, и действительно не она убила этих людей, а эта девушка… Ирэна.
Антон осмотрел задымленную сцену ночного клуба. Сказал:
– Да уж… приехали.
**15 сентября 1993 года.
По правде говоря, я совершенно не понимаю, для чего меня здесь держат? Именно держат, потому как я уже больше месяца в Германии и ни на йоту не приблизилась к Виктору. Моя комната всегда заперта. Я не могу никуда выйти. Кормят меня плохо. Мне немного жутко становится: куда я попала! Хочется кого-нибудь позвать на помощь, но я понимаю, что это бесполезно, потому что дом, в котором я нахожусь, где-то на отшибе. Мы когда ехали, я сразу это приметила. Да к тому же моя комната на втором этаже. Сегодня опять приходила эта Ариадна. Она так странно со мной разговаривает. Говорит о том, что меня вообще не касается. Например, сказала, что хочет за кого-то там выйти замуж. Зачем мне это знать?
17 сентября 1993 года.
Опять она ко мне приходила. Рассказывала, что все-таки выходит замуж, что жениха припугнула тем, что он якобы лишил её девственности. Она пришла ко мне утром и выпалила:
– Я ему так и сказала. Мой отец просто убьет тебя, когда узнает, что ты обесчестил меня! Боже мой, как легко оказывается обмануть мужчину, который хоть чуточку в тебя влюблен. Он был просто взбешен, когда узнал, что я была «невинная». Мне ничего не оставалось, как припугнуть его отцом. Кого-кого, но отца он точно побоится. Как ни крути, дорогой мой, придется жениться. Я же знаю, что он меня любит. Никто не сможет помешать нашему счастью! Даже мой будущий ребенок. Я уже на втором месяце, но никто не заметил. И он тоже не заметит, я знаю! А потом, после нашей свадьбы просто родится недоношенный малыш. Ну и что тут такого?
Ариадна говорила так, словно я самый близкий ей человек. Но ведь я здесь совершенно не причём? Да и зачем она мне, эта очаровательная милая блондинка с голубыми глазами, миниатюрными чертами лица, крохотными алыми губками? Я приехала сюда ради Виктора!**
Лена говорила очень медленно и отчетливо, чтобы секретарь сумела все зафиксировать на бумаге.
– Я, Елена Штрайбикус, признаюсь, что до недавнего времени вводила следствие в заблуждение тем, что брала на себя вину в убийстве мужа. Я делала это потому, что слишком сильно любила Виктора и очень переживала. Мне казалось, что мне просто не зачем жить без него. И какая разница, где погибать – здесь или в тюрьме. Жизнь не имела для меня никакого смысла… – казалось, Лена погрузилась в тяжкие воспоминания.
– Пожалуйста, без лирики… – нервно перебил её Илелюхин.
Она оживилась.
– Да, извините. Так вот, смерть мужа была для меня тяжелым ударом и поэтому я… давала ложные показания. Теперь я признаюсь, что не убивала Виктора Штрайбикуса.
– Вы знаете, кто это сделал? – спросил следователь. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали ответа.
– Да. Я знаю. Правда, человека, совершившего это преступление, уже нет в живых.
Илелюхин поднял глаза к потолку:
– Ещё лучше! Что за…
Лена замолчала. Она внимательно посмотрела на Артура. Он сидел тихо, слушал. Ничего не говорил.
– Так кто это сделал?
– Мой поклонник, Антон Проскурин, – здесь Лена не выдержала, сорвалась, заплакала тихо, беззвучно. Глотая слезы, она начала рассказывать.
– Понимаете, Антон очень любил меня. Мы с ним были знакомы ещё со школы. Он все время был рядом. Но я не отвечала взаимностью. Я просто знала, что всегда могу на него положиться. Он был для меня… ближе подруги. Хотя, по правде, в Германии у меня и подруги-то не было… А он всегда шел за мной… Потом я полюбила Виктора. Безумно полюбила. Тошу даже пригласила на свадьбу. Не знаю, зачем, ведь я этим очень сильно его обидела. Мы с Виктором недолго были счастливы. Он… изменял мне на каждом шагу… Простите…
Лена достала платок и вытерла слезы. Артур видел перед собой до глубины души обиженную и оскорбленную женщину. Она продолжила сквозь слезы:
– Он всегда был рядом, Тоша. Я звала его, когда мне было плохо… Он приезжал. Об изменах Виктора мы не говорили, о любви Антона ко мне – тоже… Но все равно после встреч с ним становилось легче. И так продолжалось до тех пор, пока Виктор не связался… с его невестой, – Лена указала на Артура.
Он невидящим взглядом посмотрел на неё:
– Что это значит?
Она сделала глоток воды. Её рыжие волосы немного растрепались, ресницы от слез стали ещё длиннее. Румянец делал её необыкновенно красивой. Артур, да и Илелюхин не могли не заметить этого.
– Эта девушка, невеста Артура, Ирина-Ирэна, не знаю как точно, была любовницей моего мужа очень долгое время. Антон мне все её фото показывал. По телевизору и в газетах – они вместе – Ирина и Виктор, словно это она, а не я, была его женой. Но… я не захотела слушать Антона, к тому же забеременела, мечтала, что после рождения ребенка Виктор переменит свое отношение ко мне… И, знаете, перед смертью он действительно изменился, клялся и божился, что скоро все будет по другому. Но… Однажды Тоша приехал ко мне в больницу. Он был пьян, кричал. Ставил мне ультиматум – я должна бросить Виктора, либо он за себя не отвечает. Об убийстве Тоша не говорил, да и разве я могла подумать… Я вообще не ожидала больше увидеть Антона после того, как дала понять ему, что между нами все кончено. Не знаю, как он нашёл меня в России, в гинекологии, где я лежала на сохранении. Бог мой, я виновата! Конечно, виновата, надо было предвидеть эту трагедию…
Лена разрыдалась. Илелюхин поднес ей стакан воды, Артур подошел и погладил её по голове и попросил следователя. Главка сказал Илелюхину:
– Давайте остановимся на несколько минут, разрешите мне успокоить её…
**19 сентября 1993 года.
Ариадна сегодня была очень доброй. Она подарила мне красивое платье, заколку для волос и какие-то духи. Честное слово, мне так сложно её понять. Опять она что-то твердила про жениха и беременность, зачем-то принесла мне книгу для будущей матери, как будто это я, а не она собираюсь рожать. Одно обстоятельство меня сегодня очень удивило. Я незаметно для себя становлюсь похожей на эту женщину. Такое впечатление, что её речи о себе, будущем муже, действуют на меня как-то изнутри. Я стала замечать, что Ариадна очень сильно влияет на меня. Вот, например, вчера за завтраком я вдруг запела песню, да не какую-нибудь, а ту самую, что поет Ариадна, по поводу и без повода. Про русалку Лореляй. Честно, мне становится страшно. Как будто меня лишают моей индивидуальности и «впихивают в меня» Ариадну… Или наоборот, уж не знаю.
Да и вообще, со всей этой странной историей, я совершенно не имею возможности подобраться к Виктору. А ведь давно пора.
21 сентября.
Чем дальше, тем хуже. Сейчас уже почти полночь, а я все не сплю. Никак в себя не приду, после сегодняшнего. Ариадна заявилась ко мне сегодня пьяной. Она несла какую-то чушь, будто её кто-то хочет ограбить. Я промолчала, а она стала мне рассказывать байку про сестру. Потом она закурила какие-то препротивные сигары, от них у меня аж в горле запершило. И тут опять её понесло.
На этот раз Ариадна поведала мне историю о своей матери: «Моя мама – Антонина Гриндес – погибла в автокатастрофе. Я никогда не забуду её. Именно эта женщина привила мне вкус к жизни, за что ей неземное, просто нечеловеческое, а высшее спасибо. Она всегда мне говорила: «Тебя ждет лучшая жизнь, высшее общество. Ты будешь купаться в деньгах и золоте…». Она привила мне любовь к финансам, как говорится, с молоком матери».
Я тихо выслушала все это и потом просто спросила:
– Ариадна, разрешите мне завтра прогуляться. Я сижу здесь взаперти, мне не хватает воздуха. Да и вообще, такое впечатление, что я заложницы попала…
Она злостно улыбнулась. Подумала и ответила:
– Ну что же ты так, Ирэна! Не стоит. Мы же не преступники какие, чтобы тебя в заложницах держать. Неправильно ты мыслишь. Вот сделаем дело – и будем отдыхать… А на счет воздуха! Ты права. Можно и погулять немного, если тебе скучно. Как говорила моя мама, нет полезнее лекарства от скуки, чем шопинг… И ушла. А я вот все думаю, что ещё за дело? Куда я попала? …**
--На следующий день Антон узнал от Лизы, что дневник, видимо, они так и не дочитают. Сумасшедшая, наверное, что-то заподозрила, и тетрадки словно след простыл. Конечно, это немного расстроило Проскурина, но были дела и поважнее. Сегодня он встречается со следователем, который вел дело Ариадны. Хотелось бы уточнить, что им известно про девушку – студентку -переводчицу.
Господин Бруд оказался очень сговорчивым. Он совсем недавно вышел на пенсию, поэтому рассказать пару секретов о деле уже закрытом (да и тем более за неплохие денежки) для него не составило труда.
– Смысл в том, что ваша сестра…
– Прошу прощения, она мне не сестра, родственница скорее… – перебил Антон. Ему неприятно было, что его ставят рядом с убийцей.
– Извините, так вот Ваша родственница, Ариадна, кажется…
– Именно, – Антон молча выслушал рассказ следователя о происках Ариадны. По правде говоря, перипетии её судьбы его мало волновали. Вопрос был только один – какова роль Ирэны во всей этой истории?
– Послушайте, господин следователь, – сказал, наконец, Проскурин, – а не была ли в этом деле замешана девушка из России, приехавшая на Германию на стажировку?
Бруд улыбнулся ещё шире. У него было такое выражение лица, как будто Антон попал в точку и затронул самую важную тему.
– Вы знаете, по словам Ариадны, якобы была. Была девушка, переводчица из России, некая странная её закадычная подруга.
– Подруга? – «Вот это новости!» – подумал про себя Антон
– Да. Ариадна утверждала, что у неё некоторое время гостила подруга из России, которая очень хорошо знала русский язык. Так вот, по словам все той же Ариадны, эта-та подруга и убила всех этих людей. Якобы она подстроила автокатастрофу матери. В день убийства отчима, Франко Трутти, Ариадна видела в руках подруги револьвер, потом… все та же закадычная подруга сообщила вашей родственнице о её настоящем отце, Бьянко. И именно студентка от имени Ариадны писала письма её сводной сестре, пригласила её в Германию и отравила прямо в коттедже Ариадны. И она же надоумила Ариадну ехать к господину Бьянко и просить помощи…
Антону крайне странным казался тон следователя, словно он говорил обо всем этом как-то шутя, не придавая этому особого значения. Он спросил:
– Ну и где же эта подруга, господин следователь? Может, действительно она и убила всех?
Бруд опять улыбнулся:
– Это невозможно.
– Почему же, если Вы говорите, и револьвер был. Наверняка, там остались отпечатки пальцев или иные доказательства.
– Доказательство было только одно: официально револьвер записан был на Ариадну. Отчим, Трутти, подарил ей его под видом старинного оружия. А пуля из головы Трутти именно из этого револьвера.
– Понятно. Ну а где же подруга-то? – не унимался Антон.
– Господин Антоний (Бруд всех называл всегда на свой лад), в том то и дело, что не было её. Все это мифы и выдумки вашей сестры.
Антон замолчал. «Господи, что ж за бред такой!»
– В том то все и дело, что ваша родственница утверждала, что у неё есть все доказательства того, что все это сделала её подруга, которая на протяжении нескольких месяцев проживала с ней. Ариадна говорила и про отпечатки пальцев на револьвере, стакане, из которого была отравленная старшая дочь Бьянко… Но все это блеф. У нас даже есть основания подозревать, что эта девушка – выдумка. Мы ведь как стали действовать? Со слов Ариадны. Она пришла вся в слезах, рассказала, что её родственники убиты, и обвинила во всем свою подругу… Мы выехали за ней. Но… поверите или нет, мы не нашли ни единого доказательства даже существования этой девушки!
– А, может все-таки… Ну… скрылась она?
– Нет-нет, господин Антоний, ничего и нигде! Мы проводили тщательнейшую экспертизу – ноль, полный ноль. Никаких отпечатков пальцев, ни единой зацепки – ну, знаете, мало ли волос с головы у человека упал… Нет, ничего… Поверьте моему богатому опыту – никакой переводчицы не было.—
Спасибо за подписки, лайки, комментарии! Всем мира и добра!