— Какое звание почетнее: чемпиона мира или чемпиона Олимпийских игр?
— На Земле есть только одно звание, которое дается победителю спортивных соревнований на всю жизнь. Это звание чемпиона Олимпий-ских игр. Экс-чемпионом мира можно быть, а к имени чемпиона Олимпийских игр приставку «экс» добавить нельзя. Титул олимпийского чемпиона присваивается навечно, и имя спортсмена вписывается в олимпийскую летопись. Как, скажем, великого спринтера, ставшего легендарным героем XI Олимпийских игр 1936 года в Берлине, Джесси Оуэнса. Кстати, эту Олимпиа-ду называют с тех пор «Олимпиадой Джесси Оуэнса». Он проявил на беговых дорожках и в секторе для прыжков в длину чудеса спортивного мужества, стойкости и выдержки...
(Из интервью олимпийской чемпионки Татьяны Казанкиной)
Немного о себе
Он родился в американском городе Кливленде в многодетной негритянской семье. «У родителей я был десятым по счету ребенком. И, наверное, не самым плохим. Мог ли я представить себе, что стану известным спортсменом? Конечно, нет. В детстве, во всяком случае, ничего об этом не говорило. Разве что мускулатура у меня была покрепче, чем у моих сверстников, да и самообладания чуточку больше. В технике легкой атлетики я, разумеется, совершенно не разбирался. Так что для меня самого был в удивление результат, который я показал в 14 лет на школьных соревнованиях — 220 ярдов за 22,9 сек. Помню, тренер Чарлз Рилей даже решил, что у него испортился секундомер. «Да ты, парень, — сказал он позже, — рожден для легкой атлетики, только не зазнавайся!» А я никогда и не зазнавался. Да и в то время мои спортивные привязанности не ограничивались только легкой атлетикой. Я любил играть и в футбол, и в бейсбол, был даже капитаном школьной баскетбольной команды, называли меня ребята тогда Джи-Си — это по первым буквам имени, а с годами Джи-Си превратились в Джесси — так я и стал Джесси Оуэнсом.
Ну а когда мне исполнилось 15 лет, прыгнул я в высоту на 185 см и в длину на 680 см. Тут уж ко мне стали приглядываться тренеры из разных американских университетов: иди, мол, к нам учиться, когда закончишь школу. Закончил я ее и поступил учиться в университет штата Огайо. Было это осенью 1933 года. Вот тогда и окунулся с головой в легкую атлетику. Стал побеждать на разных соревнованиях. За год до Олимпийских игр в течение одного дня установил сразу пять мировых рекордов да еще один повторил. Произошло это 25 мая 1935 года на соревнованиях в городе Ани-Арбор в штате Мичиган. Сперва в 15 часов 15 минут повторил высшее мировое достижение в беге на 100 ярдов — 9,4 сек., в 15 часов 25 минут — в первой и единственной своей попытке на состязаниях по прыжкам в длину прыгнул на 8 метров 13 сантиметров, в 15 часов 45 минут — показал время 20,3 сек. на дистанции 220 ярдов по прямой, причем по ходу забега фиксировался рекорд и на 200 метров, а в 16 часов — 22,6 на 220 ярдов с барьерами плюс еще рекорд на 200-метровой дистанции. И все это за 45 минут!»
Да, все это было именно так. И мир никогда не знал ничего подобного. Со своими достижениями в спринте Оуэнс наверняка был бы призером и на Олимпиаде 1964 года, а его рекорд в прыжках в длину продержался 25 лет! И неудивительно, что в США в Зале легкоатлетической славы ему уделено немало места и что он назван величайшим во время опроса спортивных журналистов Америки.
Какое мне до вас дело?!
Словом, в Берлин Оуэнс приехал уже в ореоле славы, вызвав особый интерес к своей персоне. Бесчисленные репортеры без конца охотились за ним, желая взять интервью. Правда, немецкие журналисты старались обойти его, но он не придал этому значения, поскольку был далек от политики.
Он приехал в чужую страну, и в ней — свои порядки. Какое ему дело до того, что Берлин увешан флагами со свастикой, которые встречаются куда чаще, чем пять олимпийских колец! Какое ему дело до того, что коричневая форма нацистов затмила многоцветье спортивных костюмов участников Олимпиады! Да и откуда ему было знать, что творили в Берлине нацисты. Не знал он, конечно, и того, что в одном из комментариев к Играм 1932 года в Лос-Анджелесе гитлеровская газета «Фелькишер беобахтер» писала: «Неграм нечего делать на Олимпиаде... Сегодня, к сожалению, нередки случаи, когда свободный человек вынужден оспаривать пальму первенства у подневольного чернокожего, у негра. Это беспримерное оскорбление и бесчестье для олимпийской идеи, и древние греки перевернулись бы в гробу, если бы узнали, во что превратили современные люди их священные национальные Игры... Следующие Олимпийские игры состоятся в 1936 году в Берлине. Мы надеемся, что лица, занимающие ответственные посты, знают, в чем состоит их долг. Черные должны быть отлучены. Мы ждем этого».
Не знал он и того, что из состава участников был исключен обладатель серебряной медали на Олимпиаде 1924 года в беге на 800 метров швейцарец Поль Мартен: нацисты в олимпийской деревне обнаружили, что он является... женихом еврейки. Но настанет время, когда он узнает и поймет, что это такое — нацистский гитлеровский порядок. А об этом порядке применительно к Олимпиаде стоит рассказать особо...
Олимпиада по-арийски
На проведение у себя игр XI Олимпиады претендовали одиннадцать городов трех континентов: девять европейских (четыре из одной страны — Германии: Берлин, Кельн, Нюрнберг и Франкфурт-на-Майне), столица Венгрии — Будапешт, столица Италии — Рим, столица Ирландии — Дублин и два города из других частей света: египетский — Александрия и аргентинский — Буэнос-Айрес. Решение Международного олимпийского комитета о проведении Олимпиады в Берлине было принято в 1932 году, а в 1933-м власти в Германии пришли нацисты во главе с Гитлером. «Олимпийские игры нам очень кстати, — сказал своим приближенным фюрер, — мы используем их как красивый занавес, за которым мы сможем беспрепятственно готовиться к осуществлению наших военных планов. Олимпиада должна стать триумфом светловолосых сверхчеловеков и доказать на деле всему миру силу и несокрушимость наших идей».
«Мы всем им покажем тот мир, который обретен нами», — писал Геббельс в «Олимпия цайтунг» 1 августа, накануне открытия Игр.
Становилось все более очевидным, что нацистские вожди принимают все меры к тому, чтобы превратить Олимпиаду в профашистскую демонстрацию.
Чтобы затмить все предыдущие Игры по размаху соревнований и числу их участников, на службу Олимпиаде были поставлены Министерство иностранных дел и Министерство пропаганды. Для привлечения иностранных туристов была брошена целая армия специальных эмиссаров. В программу подготовки вошел и целый ряд полицейских мероприятий, осуществленных с целью скрыть от иностранцев проводимую политику разгрома демократических организаций, репрессий, удушения демократических свобод. Но, странное дело, МОК направил свою комиссию в Берлин, и она не усмотрела в столице фашистской Германии ничего, «что могло бы нанести ущерб олимпийскому движению».
А по всему миру в это время прокатилась волна гневных протестов против проведения Олимпиады в фашистской Германии. В июне 1936 года в Париже состоялась конференция в защиту олимпийских идей, в которой приняли уча-
стие представители многих стран. Конференция признала проведение игр XI Олимпиады в фашистской стране несовместимым с принципами олимпийского движения и обратилась ко «всем людям доброй воли и друзьям олимпийских идей с призывом бойкотировать гитлеровскую Олимпиаду». Парижская конференция призвала вместо берлинской Олимпиады организовать Народную олимпиаду в Барселоне. В Нью-Йорке был образован Совет борьбы за перенесение Олимпиады из Берлина. Однако, несмотря на мощное движение протеста, МОК так и не отменил решения о проведении Игр в Берлине. А Народной олимпиаде в Барселоне помешал начавшийся в Испании фашистский мятеж, осуществленный при непосредственном участии гитлеровской Германии, вооружившей мятежников.
Пиррова победа и триумф «недочеловека»
...Но как бы там ни было, на XI Олимпийские игры съехались 4066 спортсменов из 49 стран. Впервые были представлены Афганистан, Бермудские острова, Боливия, Коста-Рика, Лихтенштейн, Перу. Самую многочисленную команду выставили хозяева — 406 человек. Они участвовали во всех видах программы и решили любой ценой занять первое место в неофициальном командном зачете. Были включены в программу Игр и виды спорта, широко распространенные в Германии: гандбол, гребля на байдарках и каноэ, возобновлены соревнования по женской гимнастике. А еще был организован и конкурс искусств, на котором 5 из 9 медалей присудили немецким участникам. В результате команда Германии заняла общее первое место по числу завоеванных побед.
Но это была пиррова победа. Олимпиада перечеркнула бредовые нацист-
ские расовые теории. В команде США по легкой атлетике десять негров заняли шесть первых, три вторых и два третьих места, а лучшим спортсменом Игр был признан знаменитый негритянский атлет Джесси Оуэнс. Какая уж тут демонстрация подавляющего превосходства спортсменов арийского происхождения!
На этих Играх Джесси завоевал четыре золотые медали. И не было до сих пор в истории легкой атлетики никого, кто мог бы сравниться с ним!
Четыре раза выходил он на старт в беге на 100 метров и четыре раза был первым. А стометровка — самая трудная дистанция. Тут уже идет подсчет долей секунды. И в предварительном забеге Джесси уверенно повторяет мировой рекорд — 10,3 секунды, а в четвертьфинале пробегает стометровку за 10,2 секунды, правда, с попутным ветром. Но впереди финал. И вот он на старте, сосредоточенный, готовый по выстрелу стартера рвануться вперед. Выстрел. «Черная молния», Джесси Оуэнс, уже через двадцать метров от линии старта безраздельно властвует на дорожке, несясь в одиночестве к золотой медали. А когда счастливый и улыбающийся сходит с пьедестала почета, Гитлер не желает пожать ему руку и не приглашает в свою ложу. Это же цветной, это же негр, пусть даже мировой рекордсмен! Фюрер старается даже не смотреть на этого «недочеловека». Но что же, черт возьми, происходит? Опять этот чернокожий на предварительных соревнованиях в беге на 200 метров и в прыжках в длину как бы мимоходом покоряет два олимпийских рекорда!.. Фюрер взбешен. Его успокаивает Геббельс, говоря, что это лишь предварительные соревнования. А вот в финале на верхней ступеньке пьедестала почета обязательно окажется немецкий легкоатлет Луц Лонг, непревзойденный прыгун в длину. Уж он, Лонг, не подкачает!.. И этот поединок Оуэнса с Лонгом отличается редкостным упорством. В последней, пятой, попытке Лонг совершает великолепный прыжок — 7 метров 87 сантиметров. Олимпийский рекорд, установленный утром Оуэнсом, побит на 4 сантиметра! Под грохот бешеных аплодисментов Лонг вытягивается и вскидывает руку в нацистском приветствии своему фюреру. Гитлер улыбается, он доволен. Но вот шум понемногу стихает, все взгляды обращены на готовящегося к прыжку Оуэнса. Джесси сосредоточивается, затем стрелой мчится вперед, взлетает над контрольной доской и летит, будто планируя в воздухе. Результат фантастический — 8 метров 6 сантиметров! Новый олимпийский рекорд! Гром оваций сотрясает стадион.
А на следующий день — финал забега на 200 метров. Уже вряд ли кто сомневался в победе Оуэнса. И вновь зрители видят стремительный бросок вперед, после которого кажется, что его противники стоят на месте. Результат — 20,7 секунды. Новый олимпийский рекорд.
И наконец — финал эстафеты 4 x 100 метров. Джесси заработал свою четвертую золотую медаль, установив с товарищами по команде новый мировой рекорд — 39,8 секунды. Этот рекорд будет побит лишь через двадцать лет!
Взбешенный фюрер покидает стадион. Его ярости нет конца: как же так, этот проклятый негр завоевывает четвертую золотую медаль — больше, чем все арийские атлеты вместе взятые. «Как могло такое произойти?» — спрашивает Гитлер у Геббельса. Тот только разводит руками. «Мы теряем свой арийский авторитет! — кричит Гитлер. — Мы самым строгим образом спросим с тех, кто готовил наших атлетов к Олимпиаде. Они не уйдут от ответственности!» Мы не знаем, какая расправа была после Олимпиады с немецкими тренерами, да и в них ли дело. Дело было в Оуэнсе, наглядно доказавшем всю лживость гитлеровских бредней о превосходстве арийской расы.
И Джесси Оуэнс покидал Берлин, увозя с собой, кроме четырех медалей и огромной моральной победы, четыре саженца дуба. Сейчас эти могучие красавцы высотой более девяти метров растут в Кливленде и в штате Огайо, где Джесси Оуэнс закончил свое образование, напоминая американцам о немеркнущей славе великого негритянского спортсмена.
Спустя пятнадцать лет...
...После своего триумфа Джесси вновь приехал в Берлин. Поверженный город еще зиял развалинами. Вместе с поражением гитлеровской Германии в войне лопнул и миф о превосходстве арийской расы. Многие немецкие спортсмены, с которыми Оуэнс встречался на берлинской Олимпиаде, не вернулись домой после кровавой Второй мировой войны. Не вернулся и Луц Лонг, тот самый, с которым Джесси состязался в прыжках в длину. Он погиб на восточном, русском, фронте. Там, под Москвой, Курском или Сталинградом, вероятно, не раз вспоминал он, как поднимал руку в нацистском приветствии после своего прыжка на Олимпиаде.
Джесси навестил семью погибшего Луца и долго беседовал с его сыном. А в день юбилея своих олимпийских побед он выступил на том же стадионе, где в 1936 году к нему пришла всемирная слава. Он говорил о мире и от имени спортсменов всех цветов кожи, всех народов требовал мира: «Бог дал нам жизнь, чтобы в мире создавать ценности. Я призываю всех родителей подумать об их самом драгоценном — их детях, чтобы никогда они не пали жертвами войны. Мир всем вам, вашим юношам и девушкам!»
А когда герой берлинской Олимпиады вошел во Дворец спорта, все встали, приветствуя его. Он сопровождал тогда знаменитую баскетбольную команду «Гарлем-Глобтроттерс», возмужавший, подтянутый и по-прежнему скромный и тактичный, Джесси Оуэнс — великий спринтер и олимпийский герой...
И снова, как когда-то, его окружили журналисты, но теперь уж в основном немецкие, и интересовались, как же сложилась у него жизнь после берлинской Олимпиады. И Оуэнс рассказывал:
— Сразу после Игр 1936 года вместе с другими американскими легкоатлетами я совершил поездку по Европе. А потом стал профессио-нальным бегуном. У меня была слава, но не было денег. Оставался единственный выход: попытаться на олимпийской славе сколотить хоть какой-либо капитал. И пришлось мне соревноваться в беге с лошадьми, собаками и даже кенгуру. Особенно много хлопот доставляли пони. Эти маленькие лошадки совсем не боятся выстрела, исключительно быстро стартуют, того и гляди наступят на ноги. С солидными лошадьми было проще. После выстрела стартера они часто кидаются в сторону, словно пытаясь сбросить всадника. Это позволяло мне вырываться вперед, но к концу дистанции я чувствовал дыхание разгоряченного животного. Это было рискованное предприятие, но что же делать! Однако и такая печальная необходимость выступать в таких аттракционах не могла меня заставить бросить спорт. Потому что просто надо любить не себя в спорте, а любить спорт в себе.
Юрий ПОГОРЕЛЬСКИЙ
«Секретные материалы 20 века» №15(142)
