По обмену. Часть 2

Каждое утро нам надо было доставлять Аурелию к месту встречи с ее французской группой. Я уже говорила, что приехала она к нам в феврале. А что такое февральские морозы на Урале? Это минус 30-35 градусов по Цельсию. И вот этот Цельсий нам такую погоду и показал на своем градуснике. А наша девушка одета мягко сказать по-весеннему с вязаной кепкой на голове. Мама, увидев на градуснике температуру, стремительно опускающуюся вниз, запричитала. Вообще моим родителям было непонятно, почему у ребенка из обеспеченной страны, нет цигейковой шубы, ну или хотя бы зимнего пальто с песцовым воротником. В первый день Аурелия отказалась одевать что-то другое и отправилась морозить уши в своей жидко-связанной кепочке. К вечеру уши отвалились, она их буквально принесла в ладошах. На следующий день на наше предложение одеть шапку-капор, она радостно замотала головой. Шапку она одела, а я осталась дома. Второй у меня не было, колледж пришлось пропустить в этот день. На следующий тоже. В конце третьего дня мама не выдержала моих прогулов, позвонила моему отцу и сказала, что надо срочно что-то придумывать с шапкой. А что можно придумать? Отец привез свои две ушанки. На выбор, так сказать. Одна старая из кролика, другая новая из какого-то речного зверя с длинным ворсом. Ни одна из этих шапок на Аурелию не налезла. Размер ее головы был больше размера головы моего отца. Мама всплеснула руками, закричала «Боря, Наташа должна учиться, а не дома сидеть. Она не может больше отдавать свою шапку» и достала из шкафа пуховую шаль. Шаль мама берегла. Всегда говорила, что она новая. Новой шали к тому времени было лет восемь. Прошло много лет, но, когда я натыкаюсь на эту шаль, я тоже называю ее новой. И вот эту новую шаль мама одела на нашу французскую модель. Только представьте. Дутые сапоги, дутые штаны, дутая легкая куртка и шаль. Образ далеко не французский получился. Но и на титул «Мисс Европа» при минус 35 Аурелия уже тоже не претендовала. Так и ходила по музеям города. Либо она умело скрывала свои эмоции, либо мороз на нее настолько повлиял, что все остальное не имело значения.

В один из вечеров Аурелия заявилась домой с цветком в руках. То была роза. Прошлепав в свою комнату в дутиках она небрежно швырнула розу около кровати. Мама кинулась протирать пол и реанимировать брошенную розу. И вот в этой суете Аурелия решила меня спросить почему мы ее не ведем в театр. Действительно, почему? До этого момента мы об этом не задумывались. В театры мы, конечно, периодически ходили, а тут по какой-то причине нас волновало только питание и одежда нашей подопечной. Окинув взглядом свою подругу в шали, я ей предложила пойти в цирк. Не подумайте, я не хамила. Просто в те времена в театр принято было одеваться прилично, иметь при себе сменную обувь. Прийти в театр с подругой в таком виде, я, как настоящий постсоветский человек, позволить ни себе, ни ей не могла. От цирка она отказалась. Позже оказалось, что театр в программе визита французской делегации все-таки был. Это немного успокоило и ее, и нас.

Поскольку погода стояла нелетная, то и машина отца в один прекрасный момент не завелась. Я уже говорила, утром была задача доставить мадемуазель к указанному месту. В то время отец руководил образовательным Центром. В их распоряжении было несколько машин. Ваз 2104, ВАЗ 2106 и Вольво. Так вот каждое утро одна из машин давала сбой и не заводилась. Поэтому каждый день Аурелия ехала на новой машине с новым водителем. Уезжая, она сказала, что мы богато живем, у нее в семье одна машина, а у нас целых четыре. Не разобралась. Разочаровывать ее мы не стали.

На этом рассказ о пребывании французов у нас в городе надо заканчивать. Впереди нас ждала встреча с этой же группой, но уже во Франции.