#прокурорскаяпроверка #дмитрийбелоногов #максимрюмин #александрчекалин #тётяполя #школа
- Войдите! – хмуро бросила Глафира Викторовна Пахомова.
На пороге кабинета появился смуглый брюнет с орлиным носом и сединой на висках.
- Мне нужно поговорить с вами, - произнёс он. Голос его звучал спокойно, но пальцы левой руки так плотно сжимали ручку дипломата, что было ясно: он с трудом сдерживает своё негодование.
- Говорите, - директор школы положила в папку какой-то циркуляр и кивком пригласила вошедшего сесть. – За разговор денег не берут. Чего вам надо?
- Вы прекрасно знаете, что мне надо, - сквозь зубы процедил Алексей Царьков. – Зачем вам эта мерзкая подстава?
- Что вы называете подставой? – пожала плечами Пахомова.
- А будто вы не понимаете! Ваша чёртова проверка из РОНО – как это ещё называть?
- Ну извините! – процедила Пахомова. – Кто вас просил заниматься рукоприкладством?
- Да вы не хуже меня понимаете, что это не рукоприкладство! Ну, ткнул этого Горностаева лицом в тетрадку. Так что он там понаписал? Если бы он успел смешать те реактивы, которые у не-о получились, от школы бы мокрого места не осталось! За что и вылетел с лабораторной!
- Вот тыкать вас не просили, - с непроницаемым лицом изрекла директриса.
- Зато вы у нас святая! – Царьков разошёлся. – Это мы садисты, раз не хотим вытягивать на тройки долбаков вроде Горностаева! Да, кстати, с каких это пор вы его защищаете? Я ещё не забыл, каких проблем вы наобещали его матери, когда она не сдала денег на ремонт.
- Что? – Пахомова приподняла брови.
- Не думайте, что я полный кретин, Глафира Викторовна. Вы сейчас устроите мне торжественную порку, выкинете из школы, детки вздохнут свободно – и всё пойдёт как раньше? А что ремонта как не было, так и нет – это не суть важно? В компьютерный класс входим чуть ли не в скафандре – а работаем на девяносто восьмой винде! А денег, между прочим, собирали столько, что на партию ноутбуков хватило бы. Почему Богачёв из десятого «Г» с дружками отбирает деньги у пятиклашек? Почему лабораторная посуда третий год вся щербатая, наконец? Нет уж! Имейте в виду: если вы начнёте копать под меня, то сами в эту яму грохнетесь!
- Молчать! – взвизгнула Пахомова. – Ах, вот как? Ну так слушай, Царьков: если хоть вякнешь о чём-нибудь таком, я всё на тебя повешу, будь покоен. И компьютеры, и ремонт, и лабораторию. Если тебя с семьёй на органы продать, и половины всей суммы не набежит. Ты этого хочешь?
Царьков смерил ненавидящим взглядом эту маленькую сморщенную женщину с шапкой крашеных перманентных кудряшек.
- Смотрите не пожалейте о своих словах, – процедил он и вышел из кабинета.
Школьная столовая, обычно довольно скучное место в красно-серой гамме, была сегодня украшена с претензией на ностальгию. По стенам висели плакаты с фотографиями бывших одиннадцатиклассников, между ними воздушные шарики и гирлянды из бумажных флажков. Столы, составленные в форме буквы Т, как обычно бывает на банкетах, уже опустели: только на полу кое-где валялись апельсиновые корки, обрывки салфеток и серпантина.
- Убрали через ж**у, - процедила Пахомова, брезгливо поддев носком туфли смятый пластиковый стаканчик. – Этой тёте Груше в крематорий пора.
Она подошла к первому попавшемуся плакату.
- Тоже мне, гордость и радость школы, - продолжала она бормотать, разглядывая слегка поблёкшие цветные снимки. – Вот хотя бы Коровина – в криминальные новости угодила… Свидетель, называется! Знали мы таких свидетелей. Или вот Грачёв. Зажрался бизнесмен, своих не узнаёт. Забыл, кто ему троечки рисовал в аттестате. Забыл… «Я о прошлом теперь не мечта-аю, только сердце сдавила печа-а-аль…», - фальшиво промурлыкала она. – Сволочи неблагодарные. Не разрешу больше таких мероприятий. Деньги для других дел нужнее.
За спиной её послышались шаги. Под чьей-то ногой зашуршала бумажка.
- Это ты, криворукая? – Пахомова обернулась, ожидая увидеть уборщицу и устроить ей хорошую выволочку, но все гнусные словечки так навсегда и остались в её горле. Их просто загнали внутрь вонзившиеся ей в шею тяжёлые портновские ножницы.
