История жизни Агриппины Вагановой
Однажды Мариуса Петипа пригласили на балетный спектакль. «Кто будет играть?» - заинтересовался балетмейстер. Узнав, что играет Ваганова, Петипа ответил отказом. «Не пойду! Госпожа Ваганова ужасна! Эта неказистая коротышка не создана для балета!» О, если бы великий балетмейстер знал, что пройдут годы, и эта «неказистая коротышка» займет его место в Мариинском театре, станет главным человеком в образовательной системе Советского Союза и прославит русскую балетную школу на весь мир! Дороги судьбы просчитать невозможно…
26 июня 1879 года в Санкт -Петербурге, в подвале дома на Офицерской улице, в семье отставного унтер-офицера армянина Акопа (Якова) Тимофеевича Ваганова родилась третья дочь Агриппина. Блестящая военная выправка помогла отставному офицеру получить место капельдинера в Мариинском театре, но семья продолжала отчаянно нуждаться. Чтобы скрасить свою бедную однообразную жизнь маленькая Агриппина каждый день вечером приходила к отцу в Мариинский театр. Стояла за кулисами и замерев от восхищения смотрела балетные спектакли. И страстно мечтала: когда вырастит – обязательно будет балериной! Но Акоп Тимофеевич только вздыхал: «балерины все худенькие, высокие, а ты, Грушенька низенькая и пухленькая – таких в балетное училище не берут». Но дочка упрямо твердила: «я стану балериной!»
Как капельдинер Мариинского театра Акоп Тимофеевич имел право отдать дочерей в балетное отделение при императорском театральном училище, которое брало на себя все расходы по содержанию учениц – конечно в том случае, если у них окажутся балетные данные. Когда Агриппине исполнилось девять лет, он привел девочку на экзамен. Особо выдающихся способностей у неё не нашли, но дирекция императорских театров ходатайствовала за неё, и девочку зачислили. Семья ликовала. Грушенька – от того, что станет балериной. Родители и сестры – от того, что в семье будет одним ртом меньше.
Но иллюзии Грушеньки рухнули в первый же месяц учебы. Педагоги смеялись над её внешностью. Она была мала ростом, плечи имела широкие, ноги короткие и мускулистые, а лицо смуглое, армянское и очень далекое от сценических канонов красоты. «Занятие с этим ребёнком – бесполезно потраченное время» - презрительно говорили про неё педагоги. А классная дама поддакивала: «Это девочка из народа. Что с неё взять?» Но смеялись над Грушенькой не только педагоги, но и ученицы. В то время хорошее положение в обществе определялось не столько рождением, сколько достатком, и поэтому бедность была пороком, которого стыдились. Ваганова же была бедна настолько, что её – единственную из класса – ни разу не забрали домой на каникулы. За это в училище она получила кличку «бездомная». Но как известно – удары судьбы слабого делают ещё слабее, а сильного – сильнее. У Вагановой был только один путь к исполнению мечты: работать! И день и ночь, и в праздники, и на каникулах она приходила в балетный класс и занималась у станка до изнеможения. То, что ей не дала природа она решила заменить великолепной техникой.
Технику она отрабатывала каждый день (помимо основных занятий!) по шесть часов, не давая себе никаких поблажек. Педагоги говорили, что у неё маленький прыжок – что ж, Ваганова годами тренировала прыжки и добилась невероятных результатов. Она могла без разбега, в буквальном смысле прямо с места взмыть вверх и «зависнуть» в воздухе несколько секунд. Терпение, выносливость и бешенная работоспособность «девочки из народа» в конце - концов снискали Вагановой всеобщее уважение. Её даже прозвали «стальной носок». Но настоящим подарком стал выпускной экзамен, на котором она произвела фурор своей виртуозной техникой. Даже Мариус Петипа был поражен. Вагановой поставили 11 баллов из 12 и триумфально зачислили в балетную труппу Мариинского театра. В тот день у Грушеньки от счастья едва не остановилось сердце.
Но счастье оказалось преждевременным. Художественный руководитель балетной труппы Петипа обожал грациозных куколок типа Карсавиной, Павловой, Кшениской, и поэтому «коротышку» Ваганову с её армянской внешностью и мускулистыми ногами он немедленно сослал в кордебалет – чтобы глаза не мозолила. Естественно, кордебалет Ваганова возненавидела всей душой. Каждый спектакль с её участием сопровождался дерзкими выходками. То подмигнет офицеру в третьем ряду, то поднимает ногу выше колена, то подпрыгнет там, где не надо. Одна из петербургских газет писала о ней: «кордебалет развязно ведёт себя на сцене, вплоть до мимических переговорах с публикой! Отличается по этой части особенно госпожа Ваганова». Но зато у Вагановой была армия поклонников. А где поклонники – там и драгоценности, и наряды, и самые лучшие в столице рестораны! На третий год работы в театре она получила ещё одно прозвище: «королева загула». Ваганова могла уехать после спектакля с офицерами и цыганами, и танцевать в ресторане всю ночь напролет. А утром, как ни в чем не бывало приходила в театр, бесцеремонно входила в класс, где занимались Карсавина, Кшесинская, Павлова, вставала в уголок и заучивала за примами все их партии. Она была уверенна: придёт время, и она выйдет на сцену солисткой! И никакие кордебалеты и Мариусы Петипа не могли поколебать в ней этой уверенности.
Шли годы. Вагановой исполнилось 25. Поклонники, рестораны, цыгане, пляски на столе ей приелись. Хотелось тихой, семейной жизни. Очень хотелось влюбится. И тогда судьба, отказывающая ей в балетном призвании, подарила ей такую невероятную любовь, какая редко встречается в жизни.
Из спектакля в спектакль Ваганова начала замечать одного офицера, который всегда сидел во втором ряду и смотрел только на неё. Заметив, что Ваганова обратила на него внимание, офицер послал ей за кулисы корзину белых роз, а следом пришел сам и представился: Померанцев Андрей Александрович. Отставной полковник путейной службы, а ныне член правления строительного общества в Екатеринославле. Большой ценитель музыки, литературы и балета. Померанцев признался, что Ваганова нравится ему «больше всех других» и пригласил её в ресторан. Всю ночь они говорили о балете, музыке, живописи, философии, истории и к утру уже не расставались. Померанцев снял для Вагановой квартиру, нанял прислугу и оплачивал все её счета. Ваганова щеголяла в роскошных манто и шубах, парижских туалетах и драгоценностях, вызывая зависть и пересуды всего театра. Померанцев не медлил бы ни минуты, чтобы сделать ей предложение, но увы – он был женат. Однако Ваганова любила своего избранника столь сильно, что согласилась стать его спутницей без брака. А вскоре судьба преподносит ей второй подарок. Теперь уже балетный.
В 1902 году заболела артистка из «Баядерки», и дирекция попросила Ваганову выручить театр. Она была единственной, кто знал все сольные партии. Сбылась мечта девочки, стоявшей когда-то в кулисах театра! Впервые за долгие годы Ваганова выходит на сцену как солистка. Она не танцует, она парит над сценой. Известный балетный критик Аким Волынский назвал Ваганову «царицей вариаций», а следом за ним прозвище подхватил весь театральный Петербург. Волынский писал: «Ваганова показала феноменальное мастерство полета с длительными замираниями в воздухе, не уступающее А. П. Павловой. Она срывается с места без разбега и висит неподвижно, но и прямо несколько секунд в воздухе... Аплодировал весь зал – от верхов до первых рядов театра». Успех был грандиозный. Вагановой мерещится «Жизель» и «Лебединое озеро». Кажется, судьба после стольких лет начнет, наконец, баловать её. Но у судьбы на Ваганову были свои планы.
Вскоре после успеха «Баядерки» Ваганова на репетиции упала в обморок. Позвали врача. И по театру разнесся скандальный слух: «Грушенька беременна!» Ваганова была на дне отчаяния. Сейчас, когда жизнь наконец-то повернулась к ней лицом, оказаться беременной было просто злой шуткой! Она хочет избавится от ребёнка. Но Померанцев принимает другое решение: он уходит от жены, навсегда теряя возможность видеться с единственным сыном. Теперь он открыто живет с Вагановой как с женой. А через девять месяцев Ваганова рожает мальчика. И почти сразу же возвращается в театр. Её восстанавливают. Но восстанавливают на том месте, с какого она когда-то начинала – в кордебалете. Снова все надо делать заново!
Четырнадцать лет, изо дня в день Ваганова приходила в балетный класс и учила все партии солисток. Она подмечала ошибки, исправляла их, тренировалась до изнеможения, придумывала свои приёмы, но несмотря на это ни разу не вышла даже в самой маленькой партии! Характер её портился. Дома она устраивала истерики, срывалась на сыне и муже. Померанцем молчал – слишком сильно любил свою Грушеньку. Он не раз и не два предлагал ей бросить балет и зажить нормальной человеческой жизнью. На что Ваганова неизменно отвечала – нормальная жизнь возможна только в театре. Один Бог знает, что она пережила за четырнадцать лет ада – плакала, опускала руки, ругалась, может быть, молилась – но ни разу за эти годы она не пропустила балетный класс!
Есть личности настолько сильные, что перед их настойчивостью отступает сама судьба. 13 ноября 1914 года заболела Татьяна Карсавина. Она исполняла главные роли в «Жизели» и «Лебедином озере». И никто в труппе не знал её партий. Никто, кроме Вагановой! Четырнадцать упорного труда и неиссякаемая надежда словно вырвали у судьбы этот шанс. Ваганова пришла в себя, когда зал ей аплодировал. А во втором ряду стоял её Андрей Александрович Померанцев и плакал.
Сбылись все мечты! Ваганова получила звание балерины и вошла в «верховную касту». Ей дают главную роль в спектакле «Ручей», устраивают бенефисы. В своём дневнике она написала: «Только к концу карьеры, совершенно измученная нравственно, я пришла к званию балерины." Но ровно через год, когда тридцатишестилетняя Ваганова была на пике формы, дирекция театра, выполняя букву закона без всякого снисхождения выгнала её на пенсию. Выйдя из Мариинки, она села на скамейку и несколько часов просидела под ледяным питерским дождем. Не двигаясь.
С того времени она заболела. Лежала в кровати и равнодушно смотрела в одну точку. Ничего её больше не интересовало. А когда пришла в себя, то с удивлением обнаружила, что прежнего веселого города больше нет. Повсюду висят черные флаги, и многие женщины носят траур. Оказалось – в стране война. А через год грянула революция. Однажды Померанцев вернулся домой хмурый, зашел к себе в кабинет и…застрелился. Из предсмертной записки потрясенная Ваганова узнала, что он готовился вывезти семью за границу, но разорился. Теперь она осталась совершенно одна, без средств к существованию. С несовершеннолетним сыном и двумя племянниками на руках.
Большую квартиру, которую Померанцев купил для Вагановой и сына новое государство тут же отобрало под «уплотнение». Пенсию балерине императорского театра не платили. Потому что императорского театра больше не было. За тарелку манной каши или супа Ваганова танцует перед пьяными матросами в ледяных залах. Живет в бывшей коморке для прислуги. Спит с детьми в одной кровати – потому что так теплее. И часто ночами, мучаясь бессонницей думает о самоубийстве.
Проходят три тяжелейших года и в 1920 для Вагановой брезжит рассвет. Её приглашают преподавать в родное петроградское училище – туда, где когда-то её прозвали «бездомной» и говорили, что занятия с ней бесполезны. Ваганова хватается за эту возможность как утопающий за соломку. Все в жизни можно пережить – лишь бы в ней был балет. Балет, без которого её жизнь пуста, скучна и не имеет смысла. И вот тут всё становится на свои места, выстраивается в единую красивую схему – судьба, раз за разом отказывающая ей в сольных партиях, готовила её для другой жизни: для преподавания. Вот где пригодились ей годы, проведенные у станка и заучивание чужих партий! Успех гениального педагога прост: он учится на себе. Ваганова бесконечно отрабатывала старые приёмы, улучшала их или заменяла новыми, она великолепно научилась скрывать свои недостатки за филигранной техникой – только такой педагог покажет, как надо и как не надо. Ваганова знала: талант не играет большого значения, артистизм и индивидуальность можно наработать, но королева любой партии – это отточенная, филигранная техника. Техника, в которой можно скрыть любой недостаток. Техника, которая рождающая индивидуальность. И пример тому её выпускники: Марина Семенова, Галина Уланова, Наталья Дудинская, Нинель Кургапкина, Алло Осипенко. А книгу «Основы классического танца», написанную её в соавторстве с Менделеевой-Блок, во всем мире до сих пор считают главным учебником балета.
В 1931 году Ваганову пригласили на пост художественного руководителя балетной труппы в Кировский театр – как единственного человека, который помнит наизусть все классические балеты. За шесть лет работы она восстановила почти весь пршлый репертуар театра: «Жизель», «Баядерку», «Лебединое озеро», «Шопениану». Поставила новый спектакль «Пламя Парижа», который, очень нравился Сталину. А потом судьба нанесла очередной удар. Теперь – руками бывших учениц.
Для того, чтобы воспитать достойных балерин нужна жестокость и дисциплина. Но Ваганова перешла даже эту черту. Добиваясь отточенных движений, она унижала девочек, оскорбляла, иногда била. Подобного воспитания ей не простили. В 1937 году арестовали директора театра Гринфельд и уволили администратора Шапиро. Следом за этим в ленинградских газетах начинают мелькать статьи, в которых намекают на неблагополучную творческую и рабочую атмосферу театра. Писали, что нет четкого художественного и творческого плана, интересы балетных не соблюдаются, а молодежи не дают ход. В декабре в театре спешно собирается производственное совещание. И на нем все бывшие ученицы Вагановой – в едином порыве топчут бывшего педагога. Её обвиняют в «творческой близорукости», «в жестокости к артистам», называют «властолюбивой и не терпящей критики». Но самую жирную черту подвела любимая Галина Уланова. Она сказала: «я считаю, что нужен новый человек для нашего художественного руководства, который бы творчески руководил балетом». Спорить со своими учениками Ваганова не стала, написала заявление об уходе и в тот же день покинула театр. Но этого бывшим ученицам показалось мало. Они опубликовали в газете «Советское искусство» разгромную статью про Ваганову, в которой обвинили её в том, что она препятствует созданию в театре творческой атмосфере. Под обличительным материалом стояли подписи Татьяны Вячесловой, Ольги Иордан, Галины Улановой – всех тех, кто добился успеху благодаря Вагановой.
И тогда в дело вмешался сам Сталин. Он прекрасно понимал значимость Вагановой для советской балетной школы, и велел прекратить травлю. Агриппину Яковлевну оставили в покое. Она вернулась к преподаванию в родное петроградское училище.
Еще через несколько лет её пригласили в Большой театр. Но и здесь она не ужилась. Снова помешал острый язык. Она сказала в адрес примы театра Елены Чикваидзе – жены главного балетмейстера: «у тебя голова точно арбуз». И на следующий день Ваганову уволили. Правда за то короткое время пока она работала в театре к ней на класс успела походить Майя Плисецкая и почти полностью изменилась. «После двух месяцев работы меня не узнали. Человек преображался даже после одной репетиции с ней. Я всю жизнь скорблю, что не позанималась у неё хотя бы год, этого бы хватило на всю жизнь!» Ваганова не раз звала Плисецкую в Ленинград: «Майя, приезжай, мы с тобой сделаем «Лебединое» так, что всем тошно станет». Но Плисецкая медлила, медлила и так и не приехала. Возможно, побоялась потерять место в Большом.
А Ваганова уже доживала последние дни. Тяжелая жизнь, годы мученического труда, долгая дорога к успеху и предательство учеников подкосили её. 5 ноября 1951 года эта несгибаемая женщина сделала последний вдох. Ей было 72 года. Через шесть лет балетному училищу, которому она отдала половину своей жизни присвоят её имя. И теперь уже нет в России, да, пожалуй, и во всем мире человека, который не знал бы, что такое знаменитая «Вагановка». Сама же Агриппина Яковлевна давно уже неотделима от истории Санкт-Петербурга и принадлежит этому городу точно также, как принадлежат ему мосты и дворцы – как гениальный создатель самого тонкого и самого элегантного петербургского балетного стиля.