- Все не то, чем кажется!
Эта мысль преследовала выехавшего на место гибели пожилой женщины капитана полиции Кривошеева целый день. Она сверлилась в мозгу и ночью, когда несколько раз чудом избежавший смерти полицейский, зашел в свою темную квартиру, закрыл двери на все замки (как не вспомнишь «и на щеколдочку, и на цепочку») и достал пистолет.
***.
Галина Сергеевна поняла, что наступило утро по жалобному и надсадному скрипу, который издавал мусоровоз. Женщина моргнула. Казалось, впервые за ночь.
Накануне вечером Антон пришел в гости. По коробке с тортом в руках сына женщина поняла, что разговор предстоит не из легких. Сын всегда пытался подсластить горькую пилюлю.
Предрассветная полумгла еще таилась в углах комнаты, а из окна уже сочился призрачный нежный свет. Противный, бьющий по ушам звук мусоровоза словно сбросил оцепенение, которое не покидало Галину Сергеевку всю ночь. Тошнотворный надсадный скрежет выдернул из болезненного затмения.
Неожиданно женщина провалилась в другой день – светлый солнечный.
- Мама, я узе гуляй. Больше не хотю. Подем домой.
Маленький Антоша тянет ручки и бежит навстречу. Сколько ему здесь? Наверное, года четыре. Она пришла в детский сад, чтобы забрать сына. Картинка из прошлого, а видится так, словно все происходит прямо сейчас в скрежещущих рассветных сумерках.
- Мама, я тя люлю!
Антоша нежно воркует и ластится – соскучился за целый день. Жмется белобрысой головой к бедру, обнимает ручками. Голос тонкий, полнящийся той безраздельной любовью, которую может чувствовать только ребенок.
Галина Сергеевна чувствует, как в безрадостном настоящем слеза вязко стекает по щеке, обжигает, словно кислотой мазнули. Боль пронзила, ворвавшись в воспоминание вчерашним разговором.
- Мам, ты как вымирающий динозавр. Сама не живешь и меня за собой тащишь. Хватит! Живи своей жизнью тогда, а в мою больше не лезь.
Голос жесткий, ранит злостью. Бьется в голове буравящий звук мусоровозной машины. А тридцатилетний сын словно стоит в комнате, вылепляясь из рассветного полумрака.
- Антоша, как же так. (Галина Сергеевна произносит слова вслух. Почти шепчет. Голос жалкий, но она не замечает. Сейчас главное достучаться до сына, чтобы он больше не злился)
- А какую реакцию ты ожидала? (Чужой, совсем чужой крик сына) Я тебя, можно сказать, первый раз попросил о помощи. Ну, зачем? Ну, скажи мне, зачем тебе одной такая большая комната в центре? Можно же продать и купить жилье поменьше. Если поменять на хрущевку на первом этаже где-нибудь на периферии, то можно выручить хорошие деньги. А мне сейчас, понимаешь, мам, мне сейчас позарез нужны деньги. Сына на квартиру променяла!
- Но, Антоша! Я же здесь всю жизнь прожила. Папу твоего отсюда хоронили. Тебя женили. Куда же я теперь на новое место? И соседи будут все сплошь незнакомые, и ты будешь далеко. Как же так?
- Снова завела эту шарманку. Цепляешься за прошлое, а меня совсем не слышишь. У нас с Таней сын скоро родится. Покупатель на нашу квартиру нашелся, можно такую сделку провернуть. Твою продаем - покупаем другую поменьше, - Антон раздраженно продолжил. - Я ж объяснял. Вырученные деньги добавляем к нашей, и мы с Таней меняемся на двухкомнатную. Что ты уперлась?
Галина Сергеевна вдруг понимает, что крик сына и звук мусоровозной машины слились в унисон. Голос многократно усилился и пульсирует невыносимым набатом прямо в голове:
- Жизнь прожита. Что тебе осталось? А ты не хочешь подумать о сыне и будущем внуке. Эгоистка! Что же мне - твоей смерти ждать?
И приказом в голове:
- Умри! Умри!
Галина Сергеевна, всхлипывает:
- Антоша, я же тебя так люблю. Все сбережения свои отдала. Разве я виновата, что с работой у тебя не задалось? Сынок, ответь.
В мозгу пульсировал набат:
- Умри! Умри!
Жутко завывает лебедка на спецтранспорте. Грохочут опрокидываемые в пасть машины контейнеры.
Женщина заплакала навзрыд и встала с кровати. В зеркале, висевшем напротив, отразилась ее призрачная в предутреннем свете фигура. Невысокая и немолодая, с неспокойными после тревожной бессонной ночи седыми волосами, большими и всегда будто за что-то просящими прощение серыми глазами, мягким овалом лица. Галина Сергеевна подошла к окну. Распахнула створки – звук лебедки стал еще пронзительнее.
Медленно встала на подоконник:
- Умри! Умри!
- Антоша, я не хочу.
- Умри! Умри!
- Антоша, я люблю тебя.
- Умри! Умри!
***.
Павел утром бегает по одному и тому же маршруту. Музыка в ушах, ритм дыхания, напряжение мышц. Он любит эти утренние мгновения, когда словно каждой клеткой чувствует свое тело, наслаждается молодостью и выносливостью. День будет отличным! Утро пока не пробудилось в полной мере. Еще прячутся где-то в низинах тени уходящей ночи, но солнечные лучи уже режут мышиный цвет, уже обещают яркий летний день.
Тело немолодой женщины упало прямо к ногам. Павел оторопело замер, словно остановленный на полном скаку конь. В ушах билась рок-н-ролльная композиция, но он ничего не слышал – по всему организму при виде тела разлилась всепоглощающая мертвая тишина.
Его притягивало бледное лицо женщины. Глаза закрыты, глубокая серая с синевой тень накрыла почти иконописный лик. Странно, лицо не казалось мертвым. Словно женщина уснула в роковом полете. Вот кровь потекла тонкой струйкой по асфальту в сторону контейнерной площадки с мусорными баками. Павел видел только эту алую дорожку ускользнувшей жизни и далеко не сразу заметил полыхающую оранжевым спецмашину.
Молодой человек в абсолютном безмолвии вынул наушники, чтобы понять - мертвая тишина никуда не делась.
***.
Капитан полиции Кривошеев вместе с участковым поднимается на площадку шестого этажа.
Сегодня все было против него. Казалось, события накладывались одно на другое по степени увеличения нервозности. А началось с того, что дома закончился кофе, а без тягучего напитка (согласно народной мудрости) утро не могло быть добрым. Выехал спозаранку на дело – в многоэтажке лифт не работает, пришлось громоздиться на шестой этаж пешком.
- Угораздило же эту тетку выброситься из окна в мое дежурство, - напряженно думал Михаил Кривошеев. – И что они в последние месяцы сыплются из окон, как яблоки после первых заморозков. Суицидальная зараза напала на город. Ладно хоть с делом быстро разделаюсь, не висяк очередной. Ничего мудреного, все предельно ясно: суицид – он и в Африке суицид.
На этаже их уже дожидался слесарь из управляющей компании.
Участковый подсуетился, метнулся по соседям и нагнал двух понятых – заспанных и помятых, но уже с пробудившимся нездоровым любопытством во взглядах. Как же, тихая и малозаметная соседка так эффектно сделала их утро.
Вскрыли квартиру. Михаил невольно присвистнул – роскошная по габаритам жилплощадь с большим коридором и просторной комнатой. Мебель вся советская – дом, навеянный нафталином от прошлых счастливых времен. Повсюду чистенько. Этакая интеллигентная бедность.
- И что тебе не жилось? – в сердцах подумал полицейский.
Квартира смотрела на Михаила Кривошеева множественными парами глаз: вот здесь распахнутый взгляд белобрысого мальчишки, на другой фотографии пацан уже глядит с легким настороженным прищуром, тут на снимке парень холодит надменностью. Словно киноленту взросления от маминого Солнышка до утонченного Нарцисса посмотрел на минималках.
- Это кто? Сын что ли? – хрипловатым, еще не проснувшимся (а как проснуться без кофе-то!) голосом спросил Михаил у дородной старушенции с хитрющими глазками. Одна из соседок умершей. Кажется, ее участковый выковырял из квартиры рядом.
- Да-да! Это Антоша! Сынок Галочки – трагично с наигранной слезой в голосе на высокой ноте затянула старушенция.
Капитан понял, что сейчас может услышать всю историю этой Галочки.
- А оно мне надо, - раздраженно подумал Михаил. Резко оборвал старуху и про себя отметил. – Нужно будет найти этого Антона, чтобы в акте расписался.
Всюду глаза с множественных фотографий. Недоброе и неправильное что-то в них было.
- А, кажется понял, почему сработал профессиональный звоночек, - мелькнуло в голове Кривошеева. – От всех этих фотографий и чистоты веет таким размахом одиночества. Бедная тетка, не удивительно, что рехнулась (а Михаил жил в твердой уверенности, что покончить с собой могут только глубоко больные люди) и шагнула в бездну.
Квартиру осмотрели – смятое постельное белье на кровати, распахнутое настежь окно. В доме никого - пустота.
- Пора заканчивать, - сказал капитан полиции вслух.
И продолжил мысленный монолог:
- Бегуна этого опрошу, мусорщиков, и дело отправлю в архив. А тетку жалко. С чего бы? Давно ничего такого не чувствовал, научился отстраняться. Видимо, квартира на меня так влияет. Не, Миша, всех не пожалеешь, так что выбрось эту чушь из головы и иди дальше. Тетка так сама решила. Ей уже не помочь, а у тебя только день начался. Сколько еще всего будет.
Огляделся вокруг – понятые уже ушли, в доме остался только участковый да маялся на подъездной площадке слесарь.
- Они дождутся без меня этого… Антон Смирнов, кажется. Пора в отдел, - про себя отметил капитан полиции.
Он попрощался и решительным шагом устремился прочь из грустной, наполненной прожитой любовью и болью квартиры.
***.
От бегуна толку никакого.
- Как его зовут? Ах да! Павел Капитонихин, - пронеслось в голове полицейского. – Фамилия какая говорящая. Мне бы сейчас подошла под капитанские погоны.
Напротив сидел молодой человек. Женщинам такие нравятся. Вылепленная поджарая фигура человека, который дружит со спортом. Коротко стриженые темно-русые волосы только подчеркивали пронзительность ярких голубых глаз, обрамленных густыми девчачьими ресницами.
Сейчас этот красавец находился в очевидном шоке и выглядел абсолютно потерянным. Он явно ничего не заметил и не увидел ранним утром, пока тело несчастной женщины не рухнуло сверху прямо к его ногам.
- Даже не понял в первую секунду, что произошло, - потрясенно говорит Павел, пытаясь отогнать стоящую перед глазами картину бледного лица со скорбной тенью у век и пульсирующей, словно живой струйкой крови.
- Ладно, бог с этим бегуном. Этот опрос – простая формальность. Пора отпускать парня, - скользнула мысль в голове Михаила, - Через час еще водитель мусоровоза с напарником. И все – дело с суицидальной теткой меня отпустит.
А Павел, выйдя из отдела полиции, нырнул в небольшой парк, который раскинулся влажной зеленью в центре городского бетона. Молодого человека не покидало неприятное чувство чьего-то недоброго взгляда, буравящего затылок. Он старался погасить тревожность, понимая, что причина дискомфорта кроется в утренней трагедии, невольным свидетелем которой стал.
Достал телефон и набрал номер матери:
- Мам, здравствуй! Я могу сегодня вечером заехать к тебе?
Реакция родной женщины была ожидаемая. Ее тут же охватило волнение из-за раннего звонка сына. Она остро почувствовала неладное.
- Не беспокойся. Со мной все в порядке. (молодой человек неосознанно голосом выделил «со мной») Просто соскучился… Мам, я тебя люблю!
Этот разговор словно что-то переключил. Павел явственно почувствовал, как его отпускает чужое несчастье. Он стремительно зашагал по аллее парка в сторону центра города.
Прожигающий спину взгляд пропал, потеряв к молодому человеку интерес.
***.
Звонок рабочего телефона ворвался в ход рассуждений капитана полиции. Дежурный сказал, что в отдел прорываются какая-то решительная старуха и мужик из категории пощипанных, но непобежденных интеллигентов. Старуха, мол, говорит, что утром виделась с капитаном Кривошеевым и ей нужно обязательно ему рассказать важные факты.
Капитан заскрежетал до зубной боли:
- Знал же, что этот день еще не все сюрпризы на меня вывалил. Вот, получай очередной. Кто бы это мог быть? Черт, только не та занудная старуха.
Но дежурному дал добро на проход граждан Фомичевой и Куваева.
- Значит соседи покойницы пожаловали. Ох, неспроста, - в сердцах выругался Михаил, припечатав непрошеных соседей крепким словом.
В дверь постучали. Фомичева просеменила в кабинет, села. Мужик неотступно следовал за ней.
Что-то в старухе ощутимо изменилось. Капитан Кривошеев напрягся, удивленной этой зримой переменой. Пожилая женщина словно переродилась - избавилась от въевшихся в ее природную суть вредности и хитрости. Михаил изумился, но дежурного лица «я очень занят и мне не до выслушивания разного бреда» не изменил.
- Я сначала не стала говорить, - тихим голосом начала Оксана Тимофеевна.
- Надо же и голос совсем другой, - с легкой оторопью отметил про себя Кривошеев. – Душевность в нем появилась.
- Конечно, кому хочется прослыть рехнувшейся старухой. Да и заснула события, а потом убедила себя, что помстилось, во сне привиделось. Но, чем дальше думаю, тем больше понимаю, что все было правдой. Утром я проснулась от ужасного скрежета приехавшей мусоровозки. И как-то так муторно сразу стало на душе, страх вдруг появился ни с того ни с сего. Немолодая уж, смерть за порогом давно стоит и ждет. А вот сегодня утром я словно ее почувствовала у своей постели. Сердце зашлось от ужаса – помирать никому не хочется. Не сразу за своим страхом услышала, что у Галочки громко и нервно говорят. Галочкины слова сначала и не разобрать было, только ее голос угадывался. А вот собеседник кричал таким пронзительным ужасным голосом: «Умри! Много раз приказывал. А потом это все и случилось с Галочкой.
Капитан невольно скривился и подумал:
- Вот принесло их так не вовремя, а ведь дело уже, считай, закрыто было. И что теперь?
А Оксана Тимофеевна, словно кожей почувствовав настроение Кривошеева, торопливо зачастила:
- Я слышала, как распахнули окно и последние Галочкины слова. Она плакала, сказала, что не хочет умирать. И еще….
Пожилая женщина, замялась, замолчала, старательно отводила глаза.
- Да говорите уж, - устало велел полицейский.
Мужик, про которого Кривошеев успел позабыть, воспринимая его чуть ли не интерьером служебного кабинета, такую неподвижность визитер показывал с начала разговора, вдруг чуть наклонился к соседке погладил ее по плечу. Впервые за всю встречу интеллигент заговорил:
- Все так и было. Я страдаю бессонницей и слышал ровно то же, что и Оксана Тимофеевна. Меня это так потрясло сначала, а потом показалось совсем нереальным, невозможным.
Оксана Тимофеевна еще повздыхала, потеребила большой перстень с кровавым камнем и решилась:
- Она назвала своего убийцу по имени… Это Антон, сын Галочки на мать руку поднял.
И пожилая женщина тихонечко заскулила, уткнувшись в платок.
Интеллигент закивал, подтверждая слова соседки:
- На меня какой-то странный морок напал. Уснул и пробудился только к полудню. Никогда со мной такого не было. Стал думать, что кошмар приснился, пока не узнал об утреннем несчастье и не поговорил с Оксаной Тимофеевной. Одного только не пойму, как я мог, слыша убийство Галины Сергеевны, провалиться потом в сон. Странно это все….
Мужик стоял и потерянно лохматил волосы. Старуха вновь принялась терзать перстень. Капитан сидел окаменев.
- Мимо таких показаний не пройти, - неслось в его голове. - Значит суицид придется переквалифицировать в убийство? Ладно, погоди, Миша, еще не вечер. Первое убийство у тебя в арсенале что ли? Да и не первый сыночек, который мать жизни лишает. Главное, не висяк! Все предельно ясно. И убийца уже известен.
***.
Оставшись в кабинете один, Кривошеев сделал запрос на Антона Смирнова.
Ответ, капитан полиции это по личному опыту знал, будет ползти со скоростью больной улитки. От скуки Кривошеев стал просматривать сводку дорожных происшествий.
И вот тут его ждал полнейший кавардак – этот самый Антон ночью попал в автоаварию. Злополучный сынок никак не мог с переломом шейки бедра доскакать к утру домой к матери, выбросить пожилую женщину в окно и допрыгать назад до клиники, чтобы к врачебному обходу сказаться спящим на больничной койке.
- Картинка совсем не бьется. Может, он спецназовец? Чушь полнейшая. Вот теперь, Миша, пора хлестать водку – у тебя висяк.
А впереди еще день готовил новые сюрпризы. И в дверь кабинета уже стучались вызванные ранее сотрудники организации по утилизации бытовых отходов.
***.
Опрос этих двух свидетелей только еще больше все запутал.
Колоритнейшие попались фигуры. Сотрудники организации по вывозу твердых бытовых отходов были невероятно похожи. У обоих давно не мытые и не чесаные черные патлы занавешивали лица. Оба зыркали на капитана внимательными глазами. И еще голоса… Полицейский никогда не сталкивался с настолько пронзительными требовательными голосами.
Весь опрос мужики твердили, что ничего не видели и не слышали. Утверждали, что бабка в квартире была одна, никто другой из окна не выглядывал.
- Что ж это такое? – мысленно чертыхался Михаил. - Неужели старуха-соседка и интеллигент свихнулись. Вот так оба сразу одновременно?
Внутренний служака, мечтавший поскорее спихнуть дело в архив, готов был согласиться, что у соседей поехала кукушка. Но профессиональное чутье встало в стойку. Надо же, какая неприятная история!
- Соседям погибшей пенсионерки почему-то верилось. Да и какой извращенной фантазией нужно обладать, чтобы придумать весь этот дичайший бред. Вот только причастность Антона никак не доказать, алиби у него, как ни крути, железобетонное. Кто же тогда мог находиться в квартире и подвести тетку под суицид? И куда этот кто-то делся потом? Когда мы пришли, в доме было пусто, – морозящий холодок пробежал по рукам. Кривошеев и не заметил, как стал рассуждать вслух. - Теперь мусорщики… Цыгане что ли? Где их только нашли таких фактурных? И до чего же неприятные голоса. Аж, голова разболелась. Ладно, пора перекусить. А то с этим делом голодным останусь.
Обедал Кривошеев обычно в столовой, которая находилась недалеко от отделения полиции – нужно было только проскочить камерный городской парк. Через полчаса время бизнес-ланча с недорогими ценами заканчивалось, поэтому следовало поторапливаться, если он хотел покушать сытно и сердито!
***.
Капитан решительно отмахивал расстояние по парковой аллее. В голове крутилось дело, несостыковки и странности не отпускали. А еще нещадно после опроса мусорщиков болела голова. Их резкие голоса продолжали преследовать и пытать.
- Не вовремя все это! – рубанул вслух полицейский.
- Бабуська! – звонкий детский голосок пробился сквозь вязкость размышлений полицейского.
По аллее бежала маленькая девчушка в цветастом платьице: глаза горят, смешные косички бьют по щекам, беззубая улыбка на пол-лица. Столько искреннего счастья в одной случайно вырванной глазами картине!
И тут же перед глазами Михаила встала другая сцена. По пыльной деревенской дороге шлепает босыми ногами чумазый и тогда беспредельно счастливый и наивный мальчишка. Он бежит навстречу немолодой женщине в простом платье в горошек и радостно кричит: «Бабуська! Бабуська с магазина пишла! Этот мальчик – маленький Миша.
Надо же, какая удивительная штука память. Оказывается, она закапсулировала целые сценки из его детства, чтобы вот так потом неожиданно прокрутить забытые моменты перед глазами. Он помнил это платье. И память тут же погрузила еще глубже в детство, услужливо подсказав чуть терпкий запах, который шел от любимой бабушки, и теплую мягкость ее сильных рук.
Долгое время бабушка была главным человеком в жизни маленького Миши. Родители всегда пропадали на работе, копейку забивали. А Миша рос в пригороде под внимательной опекой бабушки. Вплоть до конца начальной школы он жил у нее дома под заботливым присмотром и под сильнейшим впечатлением от ее странных очень реалистичных сказок на ночь.
Воспоминания не выстраивались линейно, вот и сейчас память сделала удивительный разворот и показала другую картинку – Миша лежит в кровати, бабушка уютно закутывает его в одеяло, нежно гладит одним пальцем по виску и рассказывает страшную сказку. Мише нравилось бояться в безопасной близости с бабушкой. Он твердо знал, что она оградит от всякой потусторонней нечисти, наползающей из неспешного рассказа.
- А были они безобразно худы. Руки длинные костлявые. Лица завешаны спутанными длинными волосами цвета воронова крыла. Глаз совсем не видно, но это и хорошо. Недобрый, пугающий взгляд высверкивался из-под спутанных волос. А голоса пронзали голову, вызывая нестерпимую боль, добирались до самого сердца и сжимали его, вселяя в душу человека только страх и ужас, - лился тихий голос бабушки. - Встреча с ними не сулила ничего хорошего. Бродили они по миру, подстерегали самых обездоленных, преследовали несчастных и заманивали горестными голосами. Бедняги, попавшие под их власть, накладывали на себя руки, не выдерживая обрушившейся тоски. А спасти от их власти могло только….
- Он что-то знает. Он не так прост, - мерзкий скребущийся шепот над самым ухом смахнул картинку из детства, вернув Кривошеева в настоящее, в городской парк.
Капитан резко обернулся, рискуя столкнуться с говорившим, но за спиной никого не было. Аллея оказалась совершенно пуста. Он недоуменно озирался, но ни одной живой души ближе, чем на триста метров, рядом так и не увидел.
Полицейский уже второй раз за день почувствовал, как ледяной холодок пробежал по коже. И в это время в живописном кусте у пешеходной тропинки помстился высверк глаз-дыр. Кривошеев был далеко не из робкого десятка, да и игры с собой шутить никому не позволял. Он решительно рванул в сторону полыхающего ранним августовским багрянцем куста, но никого там не обнаружил. Морок какой-то.
Михаил невольно подобрался, втянул все так же болевшую голову в плечи и категорично двинулся в сторону столовой.
- Нужно обязательно перекусить, а то чертовщина всякая мерещится.
***.
Дизайн столовой разработал человек, одержимый краеведением. Иначе чем еще объяснить зацикленность интерьера на локациях родного города. Даже скатерти были выполнены с дотошным изображением схем городских районов. Именно поэтому постоянные посетители заведения назначали встречи в Октябрьском, Ленинском или другом районе столовой, имея в виду конкретные столики. Так сложилось, что Михаил предпочитал садиться за столик, на скатерти которого красовалась схема родного Железнодорожного района.
Ему повезло – любимый столик пустовал, гостеприимно приглашая присесть, отведать горячей наваристой солянки и отшлифовать все пюре с гуляшом.
Кривошеев погрузился в поглощение пищи, пока с неприятным удивлением не понял, что никакого удовольствия от еды не получает, даже вкуса не чувствует. Вместо того, чтобы наслаждаться обедом, он продолжал отщелкивать в голове невеселые и странные события дня.
На этом нелепости не закончились: оказывается, все это время Кривошеев механически скатывал кусочки хлеба в шарики и расставлял хлебные метки по улицам на схеме на скатерти. 7 хлебных шариков отметили 7 точек на карте – ровно столько в этом месяце в Железнодорожном районе зарегистрировали непонятных смертей, когда, на первый взгляд, благополучные люди вдруг решили расстаться с жизнью. А ведь месяц только перевалил за вторую декаду, поэтому не факт, что вереница самоубийств не продолжится.
- Суицидальная эпидемия какая-то в городе, - в сердцах процедил Михаил.
- Он становится опасен! Пора предпринимать меры, - снова вклинился в размышления полицейского отвратительный шепот.
Кривошеев стремительно вскочил, снося стул, на котором сидел секунду назад. Но за спиной никого не было. Посетители и персонал столовой недоуменно пялились на выходку молодого мужчины.
- Обкурился что ли? – возмутилась дородная женщина за соседним столиком.
Михаил заставил себя с непроницаемым лицом поднять стул и вновь сесть. Взгляд упер в одну точку, не замечая разбежавшиеся по всей скатерти хлебные шарики и заставляя бешено колотящееся сердце успокоиться. Немного придя в себя понял, что уже добрых пять минут смотрит на схематичный прямоугольник, обозначающий дом, где сегодня утром пенсионерка выбросилась из окна. Или ее кто-то все же заставил?
Необъяснимая тоска навалилась на Михаила. Мужчина с удивлением поймал себя на ощущении нездорового наслаждения от погружения в топкое уныние.
- Что проку от твоей жизни? Ты достиг потолка. Дальше уже ничего не будет. Так и останешься до пенсии жалким никчемным капитанишкой. Не проще ли поступить по-мужски? Не длить это никому не нужное пустое существование.
Что это? Сам Михаил так подумал или нашептал змеиный голос, вползший в уши?
Мужчина неожиданно почувствовал резкий укол в сердце, дыхание перехватило. Михаила скрутила жгучая нестерпимая боль. Он захрипел… Пытка быстро прекратилась. Боль отступила - осталась и притаилась где-то на задворках. Не обращая внимание на пристальные взгляды посетителей кафе, капитан собрал волю в кулак, медленно встал и двинулся на выход.
- Мы еще не закончили, - бился в ушах пронзительный шепот.
Михаил даже не стал оборачиваться. Какой смысл выглядеть в глазах окружающих обкуренным наркоманом или городским сумасшедшим. Он понимал – за спиной никого не увидит. Кривошеев также точно знал, что не употреблял никогда запрещенку и не сошел сегодня с ума! А значит мерзкий шепот в голове – это реальная угроза, которую не стоит игнорировать. Если он, конечно, не желает устремиться вслед за той несчастной, вышедшей в окно многоэтажки.
***.
С болью можно жить! Это капитан понял по пути назад в отдел полиции. К ней даже привыкаешь и учишься дышать неполной грудью, чтобы гремучая змея, свернувшаяся клубком вокруг сердца, вновь не ужалила.
- Мишутка, тебе нужно обязательно вспомнить, - Кривошеев мог поклясться, что отчетливо слышит грудной голос родной бабушки-покойницы. Он даже почувствовал легкое прикосновение к виску – она всегда таким незамысловатым жестом отгоняла детские страхи внука.
Удивительно, но застрявшая с полудня боль в голове сразу присмирела. Его отпустило, почти совсем. Шагать стало легче, взгляд прояснился. Кривошеев зашел в здание отдела полиции, прочеканил в свой кабинет. По пути всем своим видом показывал сослуживцам, что ему сейчас не до пустопорожних разговоров.
- Что я должен вспомнить? Эх, бабушка, ты бы полный список рекомендаций прислала. Видишь, неразумный внук никак не сообразит, - горько усмехнулся.
Внезапно перед лицом явственно встало безгранично счастливое лицо той самой малышки из парка.
- Так, бабушка. Я понял, что это жирный намек для глупого внука. Но зачем мое подсознание подсовывает это воспоминание. Что там дальше было? Ах, да! Я сбежал в детство. Бабушкины руки. Сказки. Про кого-то с пронзительными голосами, поющими о смерти. Кто они? Банши? А ведь точно, бабушка не раз рассказывала истории про призрачных дев. Вот оно!
Угрожающее шипение, раздавшееся в ушах, обнадежило. Михаил был уверен, что нащупал именно ту дорожку в своей памяти, по которой должен пройти до конца. Если хочет остаться в живых. Если надеется спасти еще несколько несчастных жизней в этом богом забытом городе.
***.
Вот только бабушкины сказки о женщинах-призраках помнились совсем смутно. Придется обращаться к помощи мировой паутины и там искать информацию о банши.
Уже битый час он лопатил интернет. Собрал все легенды и страшилки о банши. Но проще не стало - ответа так и не находилось. Зато он узнал, что банши – женские персонажи ирландской мифологии. Женщины-плакальщицы в длинных одеяниях с развевающимися седыми волосами, которые появлялись в доме, где скоро должна была произойти смерть. Своим трагическим плачем они предупреждали родственников о скорой гибели одного из членов семьи. Их нельзя назвать злобными, но и добра особого от них ждать не приходится.
- И что мне делать со всей этой информацией? – потерянно бормотал Михаил. – Сказать кому, чем занимаюсь, точно в дурку определят. Совсем карты не складываются. Где Ирландия, а где маленький городок в России? Что здесь делать героиням ирландского эпоса… Нет, Миш, ты сам-то себя слышишь? Ты всерьез рассуждаешь о мистических существах. Так, ладно поиграем в сумасшедшего дальше, пока никто не видит и не слышит. Что там еще я про них вычитал? Продолжай резюмировать, капитан полиции. Думай логически, свою порцию безумия ты еще отхватишь. Но попозже. В конце концов мы с тобой здесь не шутки шутим, а пытаемся расследовать реальную смерть одной немолодой, но, видать, очень милой женщины. И, кажется, сохранить свою жизнь. Так, вернемся к удивительному рядом. Банши – призрачные женщины с достаточно нейтральной по отношению к людям позицией. На мегазлыдней они не годятся. Все! Выдохся! Никакой идеи, даже самой безумной и дичайшей.
Голову вновь пронзила острая боль, а в ушах раздался тошнотворный смешок. Это очередное напоминание, что страшные чудеса продолжаются. Михаил скривился, понимая, что его недогадливость играет на руку непонятно кому.
- Криворучка, ты ближе к разгадке, чем боишься, - вновь послышался милый сердцу голос из детства.
- Криворучка! – Михаил уж и забыл, что бабушка его так называла, когда он что-то ронял, ломал и портил. А в те времена мальчик был настоящим гроссмейстером по криворукости, титулованным неумехой. – Хотя постой. А меня ли имела в виду? Ведь был еще волшебник с кривыми руками. Не к нему ли отсылка? Новый ребус со сплошными неизвестными.
Кривошеев в сердцах выдал:
- Ты, мужик, в очень сложной ситуации. Слышишь голоса в голове. Но, бабусь, что бы это ни было, я тебе рад.
И Михаил неожиданно для себя тепло и тихо засмеялся. Впервые за долгий трудный день улыбка тронула его губы и подействовала как эффективное обезболивающее лекарство.
Была у них в детстве такая игра: он придумывал персонажа, награждал его внешностью и характером, а бабушка сочиняла забавные истории. Да-да, не все ее сказки были детскими страшилками, некоторые заставляли смеяться мальца до колик в животе. Приключения волшебника с кривыми руками обычно были такими, тем более, что главный персонаж словно списан с самого Миши.
- Что же там было? Все равно пока просвета по делу не видно. Так хоть проведу время с удовольствием. Впадая в детство, - ироничная улыбка слегка тронула губы Кривошеева.