О готовности к миссии и преображении, о доверии как стимуле написать курсовую и правильной расстановке приоритетов – в продолжении беседы редакции сайта с доцентом ПСТГУ Еленой Николаевной Козловцевой.
«Мы рассказываем свои истории с чувством благодарности Богу за то, что у нас есть такая жизнь»
– Вы недавно на своей странице ВКонтакте отметили, что у Вас маленький юбилей – летом 2023 года совершили свою 15-ю миссионерскую поездку. А как начиналась Ваша история миссий?
– Путь миссионерства для меня и исторического факультета начался с Пермского края. Я еще училась в институте, когда в Москву приехал глава Пермской епархии, встретился с ректором университета протоиереем Владимиром Воробьевым и договорился о ежегодных приездах в его епархию студентов и священников. Владыка видел проблему духовного просвещения в Пермском крае: огромные территории, многие люди хотели бы принять крещение, а священники епархии физически не успевают их посетить. Но в первых поездках я не была из-за защиты диплома и поступления в аспирантуру. Свою первую поездку я совершила в 2007 году, когда уже работала на факультете. С тех пор езжу каждый год.
Много лет мы ездили в поселок Гайны Пермского края, там была хорошая община, но не было храма. Чтобы была возможность совершать богослужения, местные жители переделали под храм обычную деревенскую избу. Люди в Гайнах нас всегда очень ждали, потому что благочинный в лучшем случае мог добираться до них один раз в год. Из этого поселка часть нашей группы посещала и более отдаленные деревни, но я была в такой экспедиции лишь однажды.
– У Вас есть своя область ответственности в поездке?
– Конечно! Я отвечаю за крещение: у меня есть специальная сумка, перед каждой поездкой проверяю ее на наличие всего необходимого. В сумке должны быть крестики в большом количестве, свидетельства о крещении, ковшики, полотенце, памятки, которые мы вручаем, и так далее. Всегда проверяю наш замечательный бассейн-баптистерий на предмет проколов.
– Что миссия дает самим участникам поездки?
– Это совершенно потрясающий опыт. Мы видели, как молятся люди, у которых Литургия совершается один раз в год, и для нас это было огромным воспитательным моментом, моментом собственного духовного осмысления.
Когда община в Гайнах достаточно окрепла, построила храм и смогла добиться назначения постоянного священника, мы решением благочинного начали ездить в другие поселки – жили там неделю, служили утром и вечером, крестили. Крещения были просто потрясающими. Особенно мне запомнилось крещение в селе Белово, в разрушенном храме (сейчас он уже восстановлен). Нас пригласили туда только с одной целью – провести крещение. Когда мы подъехали к храму, то в один голос с отцом Андреем воскликнули: «Ой!» – а водитель тихо пошутил: «Разворачиваемся и уезжаем, пока нас не заметили?» В тот день мы крестили 99 человек, и, чтобы это описать, нельзя подобрать эпитетов.
В обычные дни у нас проходило не меньше 30 крещений, крестили мы два раза в день, за неделю получалось покрестить человек пятьсот. Как-то, когда люди приходили и приходили, у нас закончились крестики, наши ребята стали вырезать крестики из дерева, потом кто-то стал делать кресты из пластиковых папок, потому что других материалов не было. Мы крестили в Каме, в спортзалах, в разрушенных храмах. При этом происходили такие преображения, которые показывали, что, несмотря на трудности и искушения, мы не зря приехали и стоило приехать сюда даже ради одного человека.
– Когда группа приезжает в поселок, как люди узнают, что к ним приехали православные миссионеры?
– Мы распечатываем объявления и первым делом, пока отец Андрей осматривает местность и решает, где поставить храм-палатку и проводить крещения, ребята разделяются по двое, расходятся в разные концы поселения и разносят объявления. Мы их вешаем на видные места: у магазина, клуба, школы, на остановке, разносим по домам, отдаем в руки встречным, при этом обязательно рассказываем о себе, о том, что будем делать, приглашаем покреститься и говорим волшебное слово «бесплатно». Я не сразу поняла, зачем нужно говорить про «бесплатно», а потом осознала: для многих это единственный шанс покреститься – у людей совсем нет денег, чтобы пожертвовать что-то за крещение.
– Вы сказали, что миссия в Гайнах закончилась, потому что там постепенно наладилась церковная жизнь – как кажется, это прекрасная причина для завершения миссии. По ощущениям за 15 лет – может такое случиться, что нужда в миссии и миссионерах в России совсем отпадет?
– У нас как раз был такой момент: настало время, когда богослужебная жизнь наладилась во всем Пермском крае, и наши священники – отец Андрей Постернак и отец Филипп Ильяшенко – решили, что наша миссионерская жизнь на этом закончилась. Когда мы возвращались из последней пермской поездки, то обсуждали в поезде эту тему и очень грустили, потому что миссия стала значительной стороной нашей жизни.
Неожиданно я получаю в социальной сети Вконтакте сообщение от одного молодого человека, который пишет, что видел посты о наших поездках и что в Удмуртии тоже есть потребность в миссионерах. Я передала эту информацию отцу Андрею, он подумал и дал предварительное согласие на поездки в Удмуртию. Потом мы получили официальное приглашение от местного владыки. Первое время приезжали в Ижевск, а уже оттуда нас отправляли в отдаленные населенные пункты. Позднее, когда благочинным Селтинского округа назначили священника Артемия Прозорова, который нас раньше курировал, маршруты наших поездок стали зависеть от него.
– Маршруты всегда разные или есть свои «Гайны» в Удмуртии, куда приезжаете несколько раз?
– Обычно едем в разные поселки, но случаются исключения – в селе Халды наши миссионеры были в этом году второй раз. Впервые приезжали сюда в 2017 году, тогда группу возглавлял отец Филипп (мы с отцом Андреем были в то время в селе Копки). В этом году местные жители уговорили благочинного направить нашу группу в Халды во второй раз, нарушив традицию посылать нас каждый раз в новое место.
Надо сказать, что, даже несмотря на то, что мы ездим в разные поселки, за семь лет у нас сложился в Удмуртии свой «приход». Люди приезжают к нам из тех поселков, в которых мы были в прошлые поездки, и иногда их даже больше, чем местных. Получается, что уже нет разницы, куда мы поедем, потому что к нам обязательно приедут знакомые люди. Например, я общаюсь с учительницей истории из Югдона Светланой Георгиевной Макаровой, пишу ей, где и когда мы будем. В этот раз она мне написала, что не сможет приехать в Халды из Югдона, но потом все-таки приехала – нашлись люди, которые помогли ей добраться. Нам в Удмуртии уже все родные и близкие. Это очень ценно, потому что те, кто видит нас впервые, наблюдают наши отношения с их соседями и более доверительно относятся.
– В миссии все серьезно или бывают забавные случаи?
– Конечно, бывают! В тот день, когда мы крестили 99 человек за один раз, мы были уставшие, а отец Андрей и вовсе еле держался на ногах. Мы добрели до машины, сели и вдруг видим, что к машине бежит какой-то мужчина и кричит: «Святой отец, святой отец!» Делать нечего – отец Андрей открывает дверь машины, мужчина его благодарит, что мы приехали, наш отец Андрей сквозь усталость даже заулыбался, а мужчина тем временем продолжает: «Святой отец, у нас целый месяц не было дождя, а вот Вы приехали – и дождь пошел!» Тут у отца Андрея улыбка немного померкла.
– Это можно понять: в отличие от местных жителей, для миссионеров дождь, действительно, не самая большая радость. Наверное, в миссии «комфорт нам только снится»?
– За всю историю моих поездок в миссию нас всего один раз поселили в доме, но и там всем не хватило полноценных спальных мест, поэтому многие спали на полу или на лавках. Но это миссия, все понимают, что мы едем не в самые комфортные условия, и сон на полу никогда не был проблемой, мы были к этому готовы.
Был год, когда нас поселили в спортзале – там вообще ничего не было. Тогда Юлия Игоревна Белоногова, отвечающая за трапезу, пошла в магазин и купила электрическую плитку, с которой мы с тех пор и ездим. Всякое в поездке случается – в данном случае люди, которые нас поселили в спортзале, не подумали, что мы не ангелы и тоже что-то едим, что нам нужно где-то или на чем-то готовить.
Когда мы ездили в Гайны, то жили в доме, в котором было три комнаты: днем одна из них выполняла храмовую функцию, вторая была кухней и трапезной, а третья – свечной лавкой. Ночью все эти комнаты превращались в спальни: отдельно для девочек, мальчиков и батюшки. Мы спали на полу в спальных мешках, а утром каждый раз сворачивали их и прятали. Тяжеловато было, когда кто-то недомогал и днем негде было прилечь.
Вообще за годы поездок список личных вещей, который есть у всех участников миссии, стал сокращаться. Раньше он был более обширным, мы даже консервы с собой возили, но сейчас в поселениях везде появились магазины. Поэтому теперь есть только одна обязательная вещь –спальник, без него никак.
– Можно ли поехать в миссию и остаться равнодушным к происходящему?
– Раньше я думала, что это невозможно, но потом увидела, что такое бывает: есть люди, которым это не близко, не их призвание, они однажды съездили и больше не хотят. В поездке важно желание что-то делать, что-то отдавать, без этого желания в миссии делать нечего.
Мы берем в миссионерские поездки не всех – наши батюшки отбирают из среды желающих тех, кто имеет серьезное намерение, а не расценивает миссию как простое путешествие. У отца Андрея уже сложилась годами проверенная группа, в некотором роде это миссионерская семья. Отец Филипп гораздо проще соглашается взять нового человека в миссию.
– Вы сказали, что миссионер должен быть готов отдавать. Вам уже приходилось чем-то жертвовать в миссии?
– Не то чтобы жертвовать, но делать выбор в пользу миссии приходилось. Например, в 2008 году мои родители собирались провести отпуск в Абхазии и хотели, чтобы я поехала с ними, а на те же даты была запланирована миссионерская поездка. Я отказалась ехать на отдых, и родители меня не поняли: как можно променять отдых на море на какой-то Пермский край? Но я ни капельки в своем решении не сомневалась. Гораздо сложнее было пару лет назад, когда женился мой брат и его венчание выпадало на 28 июля, когда у нас была запланирована служба на день святого князя Владимира в Удмуртии. Передо мной стоял выбор – свадьба любимого брата или миссионерская поездка, и я опять выбрала миссию. Я поняла, что брат без меня свадьбу сыграет, а я без миссионерской поездки уже не могу.
– Можно ли заранее понять, подходит человек для миссионерского служения или нет?
–Если человек готов помогать без принуждения, по собственному душевному побуждению, то сможет найти себя в миссии. Я говорю сейчас не о Добровольческом корпусе, где ребята много времени и сил уделяют настоящей помощи, но о повседневном проявлении человеческих качеств. Понять собственную предрасположенность или ее отсутствие к таким поездкам можно только на опыте. Уже на этапе подготовки можно заметить отношение человека к предстоящему.
У всех участников свои задачи в миссии, но каждому нужно быть готовым к общению с самыми разными людьми, быть готовым выслушивать людей, у которых очень тяжелая жизнь – отсюда и тяга к общению. Миссионеру нужно быть готовым поддержать, утешить их, а это непросто. Мы едем в миссию как живые примеры православных людей, для которых вера – это часть жизни, а не потому, что мы какие-то суперсвятые или суперправославные.
– Зачастую и знакомого человека непросто поддержать, а как поддержать незнакомого?
– Когда люди рассказывают нам о своей тяжелой жизни, мы никогда не говорим, что это с ними происходит потому, что они были некрещеными или грешили. Мы рассказываем простые истории из собственной жизни, без чувства собственного превосходства или избранности. Мы рассказываем свои истории с чувством благодарности Богу за то, что у нас есть такая жизнь: мы живем в городе, где много храмов и замечательные батюшки. Всего этого нет у этих людей, но они смотрят на нас, слушают и понимают, что вера – это не что-то далекое, о чем говорят люди в золотых ризах на высоком амвоне или о чем написано в книжках, вера – это жизнь обычных, простых людей, которые к ним приехали, и значит, можно жить этой верой.
Вот в этом кроется одно из самых больших искушений для студентов. Бывает смешно наблюдать, когда какой-нибудь первокурсник после миссии рассуждает: «Вот мы… да что бы они без нас делали… мы приехали, просветили, на путь истинный наставили». Это смешно и по-детски наивно. Хочется, чтобы люди, о которых так говорят, никогда этого не услышали, потому что они этого не заслужили, они замечательные люди, и нет их вины в отсутствии в их поселке храмов или священников.
– Есть какой-то разговор в миссии, который особенно запомнился?
– Да, есть, но он произошел не с местными жителями, а с нашим отцом Андреем. В одной из поездок, когда мы всей группой собрались за ужином, мы спросили отца Андрея, как правильно и по-христиански донести до человека, что ему нужно что-то сделать (допустим, стимулировать студента написать курсовую). Его ответ врезался мне в память: человека нужно любить и уважать, и тогда он сам все сделает. Когда нет доверительных отношений, тогда чаще всего возникает обман, профанация и так далее. Когда нет теплых отношений, то студент ожидает злости за какой-то проступок, а когда есть теплые и доверительные отношения, тогда он боится расстроить преподавателя, и это гораздо более сильный стимул, чем страх.
И студенты, и преподаватели у нас все разные, но момент любви, а не сюсюканья очень важен для всех. Настоящая любовь всегда имеет в себе некоторый элемент строгости, любящие родители не будут потакать своим детям, но будут их воспитывать и в строгости, и в любви, потому что они мудрее, чем дети. Так же и преподаватели: мы можем где-то закрыть глаза, простить, не заметить, но иногда мы не можем себе этого позволить, потому что знаем, исходя из своего многолетнего опыта, что в этом случае наша мягкость будет студенту во вред.
Бывают более мудрые преподаватели, бывают менее мудрые. Когда я начинала свою педагогическую деятельность, то была очень строгой. Отец Андрей смотрел на меня и говорил: «Ну понятно, молодой преподаватель…» Мне тогда казалось, что если я поставлю «тройку», то студент не будет развиваться, не будет стараться стать лучше, а если я поставлю «двойку», то он будет готовиться, больше узнает и тогда я выполню свое предназначение. Но чем больше я преподаю, тем меньше мне нравится принимать экзамены. Все больше понимаю, что экзамен – это не показатель знаний, поэтому стараюсь устроить проверку усвоения материала наименее болезненным для студентов образом, чтобы они показали, чему действительно научились и что узнали, а не то, что успели выучить за последние сутки.
«Надо правильно расставлять приоритеты – это единственный выход»
– Что Вам интереснее – учиться или учить?
– Учиться я никогда не переставала. Преподавателям нельзя переставать учиться, нужно постоянно повышать свою квалификацию. Человек, который перестал учиться, не замирает на месте, а просто резко падает. Надо постоянно держать себя в форме. Мне всегда было очень интересно учиться, а процесс преподавания – это процесс передачи того, что ты знаешь, чему ты научился, поэтому учеба и преподавание неразрывно связаны, но учеба первична.
С другой стороны, преподавание – это творческий процесс и многое зависит от того, насколько педагог любит свой предмет. У меня были такие дисциплины, которые я не очень любила, но должна была их вести, и это было мучением. Как я могу интересно рассказать то, что мне самой неинтересно? – Не могу. А вот про экскурсии знаю, что это мое, это мне интересно, это я люблю, а значит – могу попытаться зажечь этот огонь и в других.
– Уже три года прошло с момента соединения нескольких факультетов в один историко-филологический. На Ваш взгляд, удалось объединенному факультету стать таким же дружным, каким всегда был исторический факультет?
– Когда факультет стал большим и разнообразным, мы поняли, что нужно больше общаться, поэтому стали просить выступать на чаепитиях преподавателей разных направлений. Нам рассказывали и про Шекспира, и про итальянские праздники, и про советское кино, но не то, что рассказывается на лекциях, а то, что не вписывается в учебную программу, что-то интересное, полезное и привлекательное для всех. Это позволяет лучше узнать преподавателей разных направлений нашего факультета, расширить кругозор студентов в легкой форме – когда не нужно сдавать зачет после лекции, а можно просто слушать и получать удовольствие. Эта наша новая традиция преподавательских выступлений кажется мне замечательной находкой.
Мы много ездим и каждый месяц стараемся выезжать куда-то всем факультетом. Для историков эти поездки обязательны, потому что наша профессия обязывает путешествовать, а студентов других направлений мы приглашаем по их желанию. С каждым годом участников поездок становится все больше – мы ездим огромными группами, даже приходится ограничивать число участников, потому что не хватает мест в автобусе. Все это – про общение, а не только про знакомство с историей или получение новых знаний. Благодаря поездкам мы лучше узнаем наших студентов, чем они интересуются, как себя позиционируют, потому что невозможно узнать человека, который молча сидит перед тобой, пока ты читаешь лекцию.
– Как Вам кажется, нынешним первокурсникам легче учиться, чем Вам в годы студенчества?
– Нынешние студенты получают то, о чем мы и мечтать не могли, когда поступали на первый курс. Сейчас о студентах очень заботятся, мы же учились в довольно жестких условиях. В наше время никого не смущало, что первая пара начинается в Кузнецах в 8:00, затем три часа перерыва и следующая пара проходит в корпусах МГУ. Никого не интересовало, где мы будем делать домашние задания и успеем ли мы их сделать. Сейчас учебная часть об этом думает и старается сделать комфортное расписание, а на Иловайской очень удобный кампус, где можно и посидеть, и поесть, и домашнюю работу сделать, если вдруг оказалось «окно» между занятиями.
Не только по уровню комфорта, но и по требованиям, которые сейчас предъявляются к студентам, наши учебные годы даже рядом не стояли. Тогда не было жестких требований к учебному плану, поэтому у нас была огромная нагрузка, а сейчас она сбалансирована. Я помню, меня как-то приглашали выступить на конференции, а я отвечала: «Какая конференция?» – и начинала перечислять, сколько всего мне нужно сделать до сессии, которая уже через месяц. А сейчас наши студенты и участвуют в Добровольческом корпусе, и танцуют, и поют, и ездят на конференции – все успевают. Главное, чтобы было желание, а мы всегда готовы поддержать их инициативы.
– Елена Николаевна, вообще-то Вы тоже все успеваете – преподаете, являетесь активным сотрудником факультета, участвуете в проектах «Соборной палаты», встречаетесь с коллегами и друзьями. Поделитесь лайфхаком: как везде успевать?
– Вообще-то я плохой пример, потому что все это успеваю за счет своего сна, а так делать не надо. Надо правильно расставлять приоритеты – это единственный выход. Понимать, что нужно сделать обязательно, что можно сделать по мере возможности и что можно не делать вовсе. Иногда что-то не делать бывает трудно, и это как раз тот навык, который нужен, чтобы правильно выстраивать траекторию своего развития – и в учебе, и в дальнейшей карьере.
Еще важно помнить про удивительный закон: чем больше делаешь, тем больше успеваешь. Если ты ничего не успеваешь, возьми-ка себе еще работу и тогда точно все успеешь. Не знаю, как это действует, но почему-то действует.
Беседовала Дарья Абрамова
Сайт ПСТГУ: https://pstgu.ru/