На Олимпиаде в Париже одной и самых обсуждаемых тем стали выступления на турнире по боксу алжирки Иман Хелиф и представительницы Тайваня Линь Юй-тин. Обе они завоевали золото Игр, но лавры победителей оспариваются как соперницами, так и многими специалистами, которые считают их не совсем женщинами. В прошлом году обеих спортсменок Международная ассоциация бокса (IBA) отстранила от участия в чемпионате мира как не прошедших гендерное тестирование. По заявлению представителей IBA, результаты теста показали, что Хелиф и Юй-тин имеют мужские ХY‑хромосомы и повышенный тестостерон. Впрочем, Международный олимпийский комитет допустил их к олимпиаде, где они победили.
Ещё во время Игр звучали заявления, что Хелиф и Линь Юй-тин мужчины, которые «сделали переход» и стали женщинами. Однако обе спортсменки утверждают, что они родились женщинами и ими и являются. Наличие хромосом противоположного пола, а также половые признаки, которые нельзя определить как на 100% женские или мужские, — одни из характеристик интерсексов. Этот термин обозначает наличие у человека признаков обоих полов. У интерсексов наружные половые органы не определяются как однозначно «мужские» или «женские».
Интерсексы стараются скрыть свою непохожесть на других, иначе они сталкиваются примерно с такой же реакцией общества, как и спортсменки на олимпиаде. Мы поговорили с интерсекс-людьми, которые узнали о своей особенности достаточно поздно. Каждый из них с детства понимал, что отличается от окружающих, и чувствовал себя изгоем в этом мире. Они искали себя, пробовали разные форматы отношений и делали операции по изменению своего тела. Одна из героинь этого текста так и не смогла принять себя и покончила собой.
Мы рассказываем о людях, которые имеют генетические или другие биологические особенности тела, связанные с нестандартным набором признаков мужского и женского пола. Этот текст не имеет никакого отношения к пропаганде ЛГБТ. Мы ставим своей целью только освещение жизни этих людей и их проблем.
ГЛАВА 1. «Я просто кусок мяса»
Марина (имя изменено), 21 год
Операция: удаление зародышей яичников и части маточной трубы в 18 лет
Интерсекс-вариация: хх-дисгенезия гонад (полное или частичное отсутствие яичников)
О том, что со мной что-то не так, я узнала, когда в 2018-м меня положили в отделение эндокринологии в Морозовскую больницу. Мне тогда было пятнадцать. А причина проста — менструация не началась.
Мама всегда мне говорила, что менструация будет поздней, — так было у неё. Поэтому я абсолютно спокойно к этому относилась. Но я не менялась никак. У подружек начинала расти грудь, появлялись формы, у меня этого не происходило. Телосложение было как у большого ребёнка. Я сильно комплексовала, но мама говорила: «Всё в порядке, ещё всё будет». И я ждала.
Чувствовала себя не такой, как все, сложно было находить язык общий с одноклассниками. На физкультуре, когда переодевалась, обзывали: «доской» и «плоской». Про месячные пришлось врать, и умоляла маму купить бюстгальтер с пушапом. Когда она согласилась и я впервые его надела, все наконец-то перестали на меня обращать внимание.
Перед тем, как меня положили в Морозовскую больницу, я пришла к гинекологу с запросом об отсутствии менструации. Что делать? Почему? Врач меня осмотрела, сделала УЗИ, и оказалось, что яичников она на нём не видит. Анализы показали, что главного женского гормона — эстрадиола — у меня просто ноль.
Меня срочно положили на обследование в эндокринологию, чтобы выяснить, какой у меня кариотип (хромосомный набор; запись нормального женского кариотипа — 46, ХХ; мужского — 46, XY. — Прим. Базы). И ещё раз попробовать найти яичники.
Бывают некоторые вариации, когда видно невооружённым глазом, что что-то идёт не по стандартному формированию пола, но у меня визуально при рождении было всё в порядке, поэтому никто ничего не заподозрил.
Когда мне врачи рассказали про результаты анализов и отсутствие яичников — это был шок, как будто вот меня камнем по голове ударило. Моя авторитарная мама всегда говорила мне, что семья — это очень важно. А для семьи нужно родить. А для этого — нужны яичники.
Мы шли из поликлиники вместе с мамой и обе рыдали. Был дождь, у нас нет зонтов, мы промокли, и на глазах слёзы... Для мамы как будто бы в этот момент перевернулся мир. Она очень хотела, чтобы у меня были муж и дети. А тут мы поняли, что детей у меня быть не может.
Мама как человек очень верующий начала говорить, что это проклятье какого-то дьявола и надо срочно в храм. Не такой поддержки я от неё ждала.
Врачи тоже нагнетатели, гинеколог давила вопросами: «Где вы были раньше? Такими вещами занимаются в 12 лет! Вам срочно нужно ложиться в больницу, делать операцию!» Без операции нельзя было начать принимать гормоны: потому что у меня есть зародыш яичника, который развиться до нормальных размеров уже не могут, но при гормональной терапии есть риск появления онкологических заболеваний. Мама же продолжала отрицать необходимость вмешательства.
Её позиция: «Если много молиться, то здоровые яичники появятся, и свои внуки у неё тоже будут». На обследование она согласилась, но идею отмолить яичники не оставила.
Грехи предков
Мне казалось, что я такая одна. Хотя потом я узнала, что людей с нарушениями на уровне пола очень много.
Мама даже не рассказала папе, потому что это «позор и стыд». Она стала выяснять с батюшкой, отчего же мне такое проклятье, и сетовала на грехи моих предков, а именно — на их аборты. Всё это слушать было просто невозможно.
После обследования я вернулась домой, и жизнь пошла как будто как раньше. Операцию мама так и не одобрила. Правда, жить как раньше я уже не могла. Я не справлялась, развивалась депрессия.
Спала по 3–4 часа и собирала документы на госпитализацию — делала это втайне от мамы. Казалось, я одна против всего этого мира. А буквально перед тем, как ложиться в больницу, мама сказала: «Нет, мы не поедем». Причина — она прочитала в «Фейсбуке», что в Морозовской больнице умер ребёнок по вине врачей, поэтому им мы доверять не можем. А богу — да.
Мои нервы были расшатаны. Я очень много пропускала школу, несмотря на синдром отличницы, порой я просто не могла встать с кровати. Здоровье ухудшалось, потому что всё это время я была без заместительной гормональной терапии. Соответственно, я не росла и не менялась. Скелет был развит как у 12-летнего ребенка.
Начала изучать всё о себе, увлеклась биологией и медициной. Решила, что буду поступать в медицинский.
Я продолжала готовиться к госпитализации, а вот к экзаменам практически не готовилась. Не хватало сил. Я еле-еле тянула школу и грызла себя за то, что так скатилась.
Мама всё ещё наотрез отказывалась писать согласие на госпитализацию. Даже когда меня снова планово положили в гинекологию и уровень гормонов превышал нормальные значения в десятки раз. ФСГ (гормон, который влияет на функционирование половых желез. — Прим. Базы) был больше в 25 раз, ЛГ (гормон, стимулирующий секрецию половых гормонов, эстрогенов и прогестеронов, у мужчин и женщин. — Прим. Базы) — в 27.
Всё это я показывала маме — она кивала, но разрешение не подписывала, говорила: «Проводите-проводите анализы, но я считаю, что операция не нужна».
Врачи собрали консилиум: 10–12 врачей сели перед мамой и пытались доказать, что операция необходима. Я сидела там же с лицом земляного цвета и молилась. Но не за яичники, а чтобы моя мама, сказала да. И она сказала!
Как-то живу дальше с этим
Мне исполнилось восемнадцать прямо в детской Морозовской больнице после операции. Причём не было гарантии, что мама не сделает так же, как в прошлый раз, что она не устроит такую же подлянку и не скажет в последний момент нет.
Меня прооперировали, удалили ткань недоразвитого яичника и назначили гормональную терапию. В медицинский университет по результатам ЕГЭ я не поступила, но прошла на бюджет в медицинский колледж. Мне стало легче, спал груз какой-то с моих плеч. Но на этом всё не закончилось, конечно…
Отсутствие гормонов влечёт такие неприятные последствия, например, как остеопороз костей и та же депрессия. Я начала пить гормоны, но легче мне не становилось. Менструация не начиналась, меня тошнило, появились суицидальные мысли, хотя раньше их не было. Оказалось, что мне выписали не те гормоны. А когда переназначили — через месяц началось кровотечение, я испугалась.
Побежала в больницу в нашем районе. Пришла к гинекологу и говорю: «Что делать? Помогите!» Оказалось, что это и была моя первая менструация.
В этот момент я начала искать информацию об интерсексах. Поняла, что у большого количества людей были нормализующие операции, сама делилась своим опытом — стало легче. Впервые почувствовала себя как бы своей.
Я всегда чувствовала себя где-то посередине между женским и мужским, но никогда как бы маятник не качался в одну из сторон. То есть, в принципе, женское амплуа для меня абсолютно комфортное.
До гормональной терапии да, я чувствовала себя недоразвитым человеком. Как будто бы взрослый в теле ребёнка. Это меня очень сильно подкашивало. На гормонах матка выросла и начались менструации, я почувствовала себя как все.
Стала расти грудь — стало некомфортно. Вначале я почувствовала себя: «Да, вот у меня тоже есть грудь. Теперь я девушка». Но при этом я перестала и любить себя и принимать себя такой, какая я есть. Хотелось бы вернуться в то состояние, когда всё было по-другому. Ну, уже ничего не вернёшь. Поэтому как-то живу дальше с этим.
Сейчас я ношу спортивный топик без косточек просто. Хотя размер теперь — ближе к третьему. Многие девушки о таком мечтают, а мне, наоборот, хотелось бы вернуться к тому, что было.
Отношений у меня нет. Я всё ещё замкнута и не особо понимаю какие-то знаки от людей. Тем более я домашний человек: приду домой, сяду, там, посмотрю фильм, почитаю книжку, и мне хорошо. Поэтому такого внимания ко мне в принципе не было. И у меня ни к кому.
Даже после гормонов сексуального влечения не появилось. Какого-то желания найти себе молодого человека, какую-то связь — этого нет. Я асексуал. Это тоже меня замкнуло: у всех вокруг начали появляться отношения, а мне этого и не хочется. Я такая, и это нормально.
Я не влюбчивый человек, но могу влюбиться по переписке. И такое как раз со мной впервые случилось на втором курсе. Сексуального влечения не было, и не очень хорошо это закончилось: безответная любовь, и меня отвергли. На фоне этого опять начала прогрессировать депрессия, с которой я борюсь по сей день…
Примечание: после того, как Марина дала интервью, она пропала — не отвечала на сообщения, её друзья рассказали, что с ними она также перестала общаться. Позже стало известно, что она покончила собой. Родители нашли в её комнате дневник. Часть страниц была вырвана, на оставшихся, по словам её отца, — «мрак». Чаще всего, по его словам, в её записях мелькала фраза «я просто кусок мяса». Для родителей её переживания и страхи, непринятие себя и своего тела стали откровением. Лично им она такого не говорила. Это была не первая попытка суицида Марины.
ГЛАВА 2. «В школе меня называли „оно“»
Илья (имя изменено), 27 лет
Операция: корректирующая операция в младенчестве (создание вагины)
Интерсекс-вариация: смешанная дисгенезия (присутствуют женские и мужские гонады; гонады — органы, продуцирующие половые клетки. Женские гонады называются яичниками, мужские — семенниками).
По кариотипу у меня никаких отклонений, он совершенно типичный, обычный — мужской. Но с рождения диагностирована смешанная дисгенезия — отсюда все проблемы. Ах да, и в детстве мне определили пол как женский. То есть до 24 лет я был официально по документам девушкой.
Проблемы начались с четырнадцати лет. Когда люди меняются, у них появляются вторичные половые признаки, а у меня как бы оно мало того, что задерживалось, а в целом вся фигура стала формироваться по мужскому типу.
Легче шёл рост мышечной массы, я обходил ровесниц на уроках физкультуры. Да и выглядел я так, что с пятого класса там со спины стали просто называть: «Оно».
Я и в детском саду уже понял, что у меня как-то всё по-другому. Дети же иногда видят друг друга голыми. Вот и я, смотря на всех, стал это отмечать. Позже — уже при просмотре порно — я понял, что у меня уж совсем всё по-другому. Почему там девочки выглядят так, мальчики так? А я больше похож на мальчика, чем на девочку?
Люди не понимали, что я не мужчина
В детстве мне не говорили «ты же девочка!» или что-то ещё такое. Воспитывали меня мама-врач, бабушка и дедушка — военные, поэтому единственное, что от меня требовали, — это дисциплина и аккуратность.
Да и сам я не тяготел к каким-то отдельным гендерным вещам. Я не играл в машинки, но и не играл в куклы, просто строил что-то из конструктора и хотел заниматься музыкой.
Ещё в школе я начал говорить о себе в мужском роде. И люди даже не понимали, не видя моих документов, что со мной что-то не так, что я не мужчина.
Груди никогда не было. А вот внизу, получается, там рос клитор. При рождении это было уже очевидно, поэтому были оперативные вмешательства до года. Просто я об этом не знал, мне никто не рассказывал. Операция, которую мне сделали в детстве, сделана именно для того, чтобы можно было потом заниматься каким-нибудь проникающим видом секса (врачи сформировали условную «вагину». — Прим. Базы). У меня никогда не было в жизни отношений с мужчинами, не пробовал, мне не интересно. Но сейчас на гормонах у меня есть определённый размер того, чем я могу сам заниматься проникающим сексом.
Уретра (мочеиспускательный канал. — Прим. Базы) у меня находится отдельно, как у женщин. Думаю, это и есть та причина, по которой вообще делали какую-либо корректирующую операцию по женскому типу. Потому что жить, по мнению врачей, с гипертрофированным клитором не так страшно, если через него можно писать. Но при этом семяиспускания у меня нет и быть не может, потому что там нет каналов. А возбуждение происходит как у всех мужчин — увеличением.
Ещё у меня есть недоразвитая матка и недоразвитая функционирующая гонада, точнее, что-то, напоминающее яички и яичник, два в одном — смешанная дисгенезия. Всё смешалось, но не вырабатываются никакие гормоны. Поэтому нужна гормональная терапия, которая поможет гонаде вырабатывать тестостерон, всё просто. Я тогда даже, возможно, смогу иметь детей.
И я даже хотел бы детей. Сейчас я в отношениях, всё хорошо, и почему бы нет?
Собирал овации педофилов
Я всегда боялся ходить к гинекологу. Поэтому в школе я старался их игнорировать, мама-врач делала сама все справки. А на осмотре в девятом классе я поступил просто — у нас девчонка одна вышла из кабинета и сказала: «Короче, скажите, что у вас менструация, что у вас месячные, и она вас смотреть не будет». Я говорю: «О, это классная идея!» Но я не думал, что меня начнут подробно спрашивать про эти менструации, когда началась, сколько длится, какие выделения? А я сижу и импровизирую: вспоминаю, во сколько обычно она начинается.
Самих месячных у меня не было, и я их и не ждал. Это в таком ключе негативном рассматривалось, поэтому мне в какой-то момент начало казаться, что я просто очень везучий. У меня тем более с детства все эти вопросы про беременность и роды вызывали ужас и отторжение, что мне прямо становилось физически противно.
Я очень рано начал слушать тяжёлую музыку и одевался как неформальный подросток. А все неформальные подростки в 2007 году одевались плюс-минус одинаково — там неважно было, мальчик или девочка. В колледже пытался примириться с «женским образом». Это было очень смешно: мне 16, в голове был гипертрофированный образ женщины — так я и одевался. Но овации я собирал только от каких-то педофилов. Попробовал, хватило на всю жизнь.
И только к 17–18 годам, когда я узнал, что вообще существует возможность изменить свой пол официально, я задался этой целью и чётко понял, что хочу сменить документы.
Вначале у родителей, конечно, были вопросы: «Что скажут люди?». Дедушка круче всех воспринял, когда живой был, сказал: «Главное, чтобы у тебя всё отлично было!».
У меня при выдаче загранпаспорта была не очень красивая история. Мне не хотели его выдавать, потому что по всем документам я был женщиной. И сотрудница просто нагрубила: «Молодой человек, когда поменяете документы на адекватные, я вам выдам, потому что так вас на границе не пропустят».
В 19 лет я прошёл, тогда ещё были разрешены, комиссию по смене пола. Выяснилось, что у меня кариотип мужской. Местный врач не особо разбиралась, поэтому отказала с довольно грубой формулировкой: «Вдруг вот вы поменяете документы, а потом снова захотите…».
Пошёл дальше выяснять. Оказалось, что вообще диагноз с генетическим нарушением у меня с детства стоял, но только я об этом не знал. Никто и не говорил мне, что я интерсекс.
Начался долгий период обследований, смена документов и только потом — правильная гормональная терапия, потому что всё равно у меня был уровень тестостерона, но он был в нижних границах мужской нормы.
Мужик — лекарство от всех болезней
Мне всегда нравились девушки. А мужской пол? Я либо не обращал внимания, либо они меня раздражали. Был одноклассник, с которым мы дружили, а он признался, что я ему нравлюсь. В итоге, когда он пытался ко мне подкатить, всё закончилось дракой. Вышло не очень красиво.
А с девушками никогда проблем не было. Даже несмотря на то, что я в какие-то моменты даже не развивался и сильно загнался о том, что отличаюсь. И проблем с ними не было настолько, что у меня всегда был выбор, и я не привык, что мне отказывают.
Отношения были романтические, сексуальные, дружеские, разного рода. Это скорее не принятие себя, а либидо. Мне всегда нравились девушки, и хотелось эту девушку иметь.
После терапии особо ничего не изменилось. Здоровье улучшилось, и прирост (имеет в виду увеличение члена в размере. — Прим. Базы) на несколько сантиметров. Ну, как бы, я не скажу, что это какой-то там катарсис! Единственное, что мне стало легко, потому что до меня перестали доёбываться с документами.
Их отсутствие не давало мне, грубо говоря, спокойно жить, работать и учиться, потому что у всех всегда возникали вопросы. Да и чтобы принимать мужские гормоны, мне нужно было официально быть мужчиной.
Я окончил и колледж, и университет, а документы поменял только в 24 года. Впрочем, не так страшен чёрт, как его малюют. Бабкам и женщинам, которые сидят во всех этих МФЦ, им глубоко наплевать вообще, что тебе от них надо. Они просто выполняют свою работу. Даже вопросы не задают.
Когда всё получилось, я стал спокойнее в вопросах, когда нужны документы. Здоровье тоже нормализовалось: природный гормональный коктейль наконец-то был приведён в порядок и проблемы со щитовидкой, высоким пролактином и дефицитом кальция — исчезли (за накопление кальция в костях человека отвечают гормоны. — Прим. Базы). Сейчас, если посмотреть мои гормоны, меня можно запускать в космос.
Из социального — пропало давление. Но не от родителей, а скорее от малознакомых людей или преподавателей: «Найдёшь мужика хорошего, заведёте детей и всё пройдёт — лекарство от всех болезней».
Возможно, я решу делать ещё одну операцию, но мне нужно глубоко обследоваться. Потому что одна гонада (гонада — орган, продуцирующий половые клетки, у женщин это яичник, у мужчин — семенники. — Прим. Базы) есть, и, по идее, её можно «опустить» вниз, вернуть на «мужское» место. Требуется серьёзное обследование, но это дорого и муторно. Я пока разбираюсь с сердцем — подозревают ишемическую болезнь.
На меня сейчас никак не повлиял принятый закон (имеет в виду закон о запрете смены пола, вступивший в силу 24 июля 2023 года. — Прим. Базы), потому что, во-первых, я юридически являюсь мужчиной. Но у нас нет отдельной справки и отдельной процедуры смены документов для интерсекс-людей. А как будет детям, которые, как я, родятся такими? Ты отличаешься, ты выглядишь не так, и ты не можешь каждому объяснить про то, что это не я что-то себе там придумал, а оно само так, я просто, блин, таким родился.
Меня это всегда задевало, потому что я жил и не видел никого вокруг похожего. Даже когда ты знакомишься с трансгендером, вот первый вопрос, который у них был всегда при знакомстве: «Сколько лет на гормональной терапии?» А я не на гормональной терапии. Поэтому я как бы свой среди чужих, чужой среди своих.
Мне в детстве очень не хватало объяснения, что вот бывают люди такие, и они такими рождаются. А не пресловутое «оно». Это очень неприятно, когда тебя воспринимают, как будто ты какая-то ошибка природы. А ты не дефектный, это одна из вариаций того, как природа тебя сделала.
ГЛАВА 3. «Я ощущала себя монстром»
Рената (имя изменено), 34 года.
Операция: сшивание половых губ и вагины, попытка создания мочевыводящего канала и пениса из гипертрофированного клитора и уретры в младенчестве. Восстанавливающая операция в 25 лет.
Интерсекс-вариация: Рейфенштейна (частичная неспособность клеток организма реагировать на мужские половые гормоны).
Изначально я не знала, что у меня что-то не так: думала, такое строение тела. Как мне потом объяснили, у меня были гениталии очень близкие к женскому типу, лишь увеличенный клитор не вписывался, отсутствовали яички (было одно, в брюшной полости). По шкале Куигли (шкала для определения пола, где 1 — мужской, 6/7 — женский. — Прим. Базы) у меня 4-й тип, в медкарте даже 4-5-й, но врачи почему-то чётко решили, что я мужчина.
Три операции были в младенчестве: они зашили мне влагалище и пытались нарастить уретру к гипертрофированному клитору, чтобы сделать мочевыводящий канал и полноценный мужской орган. Ещё одна в подростковом возрасте — удаление яичника. Мне, правда, тогда сказали, что это удаление аппендицита. На мои вопросы о том, что шрам был не там и не тех размеров, мне сказали: «Просто сложный случай».
Оба моих родителя служили в армии: отец военный хирург, мать — начальник склада горюче-смазочных материалов. Поддержи никогда не было, постоянная ругань, избиения, если, по их мнению, что-то не так делала. Как-то ещё ребёнком случайно сломала полку, полезла полить цветы, но не удержалась на стуле и упала. Мать, вернувшись со службы, отхлестала ремнём, а отец сломал мне руку, чтобы ничего не трогала. В травмпункте сказали, что сама упала.
Били за всё: от плохих оценок до несъеденного обеда. Однажды меня даже привязали к стулу, оставив подвижной только одну руку. Отвязали на следующее утро.
Воспитывали как мальчика, запрещая всё, что могла бы делать девочка: игры, общение, поведение, всё это корректировалось побоями и наказанием. Просьбы отдать в музыкальную школу игнорировались, поэтому я поступила туда сама в 13 лет на класс аккордеона. На инструмент накопила сама. Политика была такая: хочешь новую одежду? Иди и заработай самостоятельно. Стрижку? Вот тебе ножницы, зеркало в ванной.
Всегда хотелось играть в куклы и дочки-матери, общаться с девочками, но меня в пять лет отдали в закрытое учреждение казарменного типа. Там были только мальчики от 5 до 14 лет.
Это было что-то армейское, точно не скажу, но помню, что дежурили «на тумбочке», спали на двухъярусных кроватях. Каждый день физическая подготовка. В качестве наказания — заставляли ходить в одном нижнем белье, бегать или отжиматься. Любое проявление эмоций — били, если плачешь — наказание. Вытащила оттуда бабушка. Устроила родителям разнос, забрала к себе. Время жизни с ней — лучшее в моей жизни. Она принимала меня такой, какая я есть.
Я себя приняла позже. С детства обращала внимание, что отличаюсь от других детей, которые тоже это замечали и вечно высмеивали меня. Особенно шрамы.
Поход в туалет пописать –– целый квест: нужно было сесть (стоя вообще не получалось, даже если очень захотеть), расслабиться полностью и выдавливать по капле, иначе не шло. Процесс занимал минут 15–20, поэтому старалась воду и жидкости не употреблять и ходить в туалет реже. Пару стаканов воды в день, что, конечно, тоже не давало ничего хорошего моему здоровью.
В период пубертата начала расти грудь, которую пришлось утягивать и скрывать. Носила всё балахонистое, одежде особого значения не придавала.
Я не знала, кто я. Ощущала себя монстром. Собственно, мне часто об этом говорили и в поликлиниках на осмотрах. Но при этом не старались назначить анализы и лечение. Другие люди просто называли уродом, частый вопрос: а ты девочка или мальчик? А чего как баба выглядишь? Таких, как ты, надо уничтожать… Без насмешки и издёвок не проходило и дня.
Верила родителям и врачам — принимала тестостерон. Моя вариация Рейфенштейна относится к типу, который частично усваивает тестостерон. То есть доза, которая для женщины будет критически большой, мне лишь отчасти поднимет уровень. Постоянные попытки увеличить дозировку, чтобы тело было мужского типа, привели к проблемам с гормональным фоном, но желаемого результата всё равно не было. Лишь после 20 лет началось осознание, что всё же со мной что-то не так.
Поняла я это просто: если я вдруг пропускала дату, в которую мне делали уколы препарата, мне было лучше. В итоге я от него отказалась. Диагноз поставили в 25 лет. Эндокринолог и андролог направили меня по пути, который привёл к пониманию, что я — интерсекс.
Хотелось отрезать грудь
Отношения у меня были. Всегда с девушками, я же была уверена, что я парень, просто с очень странным телом, и воспринимала свою ориентацию как традиционную. До постели дошли лишь несколько партнёров.
Стеснялась ужасно, а если были насмешки, это вообще убивало. Если до постели отношения развивались с большим количеством людей, то вот когда доходило до секса, то всё было плохо, а учитывая, что чувствительности благодаря докторам я не имела, было всё очень плохо.
При этом я всегда честно предупреждала: есть сложности, и я не так выгляжу, как обычные мужчины. Долгих отношений почти не было: либо сбегали сразу, либо после секса говорили, что интересно и необычно, но им такое не надо.
Это был односторонний секс, оральный, с игрушками, мне, конечно, тоже хотелось что-то почувствовать, но из-за операций в младенчестве я не могла испытывать оргазмы. Просто было приятно, но такие же ощущения возбуждения, как от поцелуев, то есть в мозгу всё круто, но физиологически — ничего.
С моей женой мы познакомились до операции, сначала долго и хорошо дружили. Открыться было сложно, но однажды обе сильно напились и занялись сексом. После этого всё и завертелось. Её всё устраивало как было. Она очень сопереживала мне и поддержала с операцией. Мне восстановили то, что «исправили» в младенчестве. Вернули вагину, восстановили уретру. Гарантий, что клиторальный оргазм появится, — не было, да и вагинальный оргазм был под вопросом.
Мне важнее было получить возможность ходить в туалет нормально.
Итог восстанавливающей операции превзошёл все ожидания: чувствительность есть везде, всё функционирует, и могу испытывать все виды оргазмов. Кроме анального: простаты у меня нет. Даже внешний вид более-менее приемлем.
После операции, но пока по документам я была мужчиной, — мы поженились. Ещё после операции она стала более счастлива, что не только она может получать оргазм. Боюсь, что она встретит мужчину, которого полюбит и уйдёт, — это моя страшилка. Боюсь быть одна.
Документы я решила менять, когда узнала про новый закон (имеет в виду закон о запрете смены пола, вступивший в силу 24 июля 2023 года. — Прим. Базы). Испугалась, что не смогу их поменять. Мне повезло. Благодаря медицинскому заключению, что моё тело не является мужским, а также копии уже недействительной справки о прохождении комиссии по смене пола, я смогла оспорить изменения в записи в свидетельстве о рождении. Мне выдали новое свидетельство о рождении с изначальными полом (женским), а дальше уже я по ним сделала новый паспорт и сменила ФИО.
Насчёт эмоций, за всю жизнь их было много, вплоть до попыток самоубийства, не одной причём (стыдно за это до сих пор). Но в момент попыток смены документов не было ни чувств, ни эмоций, просто ничего. После их получения жена предложила отпраздновать это событие, а у меня были силы только лежать.
Сейчас начала носить более разнообразную одежду, перестала скрывать грудь, отрастила снова волосы — стали воспринимать как девушку. Правда, стали и подкатывать, и всякие сальные комменты раздавать. Даже хотелось отрезать грудь, она у меня, к сожалению, весьма привлекающая внимание, но решила, что пофиг — руками же не трогают. А думают и говорят пусть что хотят.
К сожалению, бабушка умерла до смены документов, но она была жива, когда я ей рассказала про медицинский аспект. Она поддерживала и очень удивилась, что родители сотворили. А родители… Я с ними не общаюсь.