Приближается день ВМФ. У нас в местном парусном сообществе традиционно принято встречать этот праздник как Новый год, с боем курантов. День ВМФ последнее воскресенье июля, а накануне, в субботу вечером народ прйдя на остров, находящийся в 32 км от нашего яхт-клуба, располагается на поляне для празднования. В былые годы это был общий стол, где восседавшие и возлежавшие на траве кушали из общего котла шулемку, выпивали заготовленные ко дню ВМФ напитки, пили чай, произносили тосты. Точнее сначала были тосты и шулемка, чай – под конец.
И вот надвигается день ВМФ. Однако на субботу намечен фестиваль авторской песни МамаТаняФЕСТ, посвященный памяти многолетнего организатора этого песенного сообщества Кожевниковой Татьяны Ивановны. И хочется везде успеть: и на ВМФ, и на фестиваль, особенно в свете того, что мне обещано предоставление сцены, мол, выступишь, споешь чего-нибудь.
И вот в пятницу стартую по маршруту Димитровград – Никольское – остров Барок (вообще-то меня некоторые товарищи поругивают, мол, надо говорить Борок от слова бор, но я же упорный, как чукча, как привык говорить, так и говорю, так и пишу).
Так вот значит, стартую где-то в полдень, ветер свежий с предполагаемыми усилениями. Паруса уменьшены на так называемый первый риф на гроте минус стаксель. Где-то на полпути напротив деревни Ерыклинск прилетает шквал, так, что нести даже мою уменьшенную парусину становится очень не комфортно. Рублю (частично убираю) грот. С огрызком паруса проезжаю мимо Ерыклинска до мысочка, который частично закрывает ветер. Здесь под ветровой защитой берега добиваю грот (поднимаю то часть, которую срубил при шквале). Еду вдоль берега, и вот уже Никольское. Здесь вдоль берега между селом и водохранилищем лесок. В этом лесном массиве, расположенном среди оврагов и холмов проводится фестиваль, куда я, якобы, уже приехал. И вот, прорвавшись через узкую полосу осоки, пристаю к берегу. Но, ни фестивальной сцены, ни машин с приехавшими участниками не видно. Звоню товарищу, Олегу Андрееву, который входит в группу организаторов фестиваля. Мол, я приехал по воде, а фестиваля не наблюдаю. Ты, говорю, выйди на край обрыва, посмотри вдоль берега, не видишь ли там мою яхту. Олег выполнил мою просьбу, но Кукарека (так называется моя яхта) не увидел.
В общем, прихожу к выводу, что нужно было пройти чуть дальше по водохранилищу, не дошел, мол, я до фестивальной поляны со сценой. Надо двигаться вдоль берега в сторону фестиваля. Решил пройтись по воде оставив яхту. Побрел вдоль по узкому пространству: с одной стороны крутой берег, с другой – камыш, осока. Но есть узкая, метров 15-20 полоса воды, по которой можно протащить яхту. Только вот сколько придется тащить корабль до фестивальной горы. Вопрос! Дай, думаю, пройду в сторону фестивального табора разведаю. Однако , через какое-то время утомился брести то по колено, то по пояс (поскольку приходилось обходить кусты, растущие от обрыва и до самой воды). Решил влезть на обрыв и дальше двигаться по суше. Преодолев с трудом обрывистое препятствие, лезу на холм, с почти вершины которого открывается пейзаж: подобие оврага, идущего поперек горы, а за этим оврагом следующий холм. Небольшая долинка между двумя холмами (тем, на который я влез, и следующим) очень похожа на местность, где могла бы располагаться сцена и зрительская гора. Ну, думаю, нужно перелезать на следующую горку и там увижу фестивальный табор.
Преодолев овражек лезу на следующий холм. Идти трудно, мало того, само холмовосхождение весьма утомительная забава, ибо я и в городе то, к себе домой, на третий этаж все время только на лифте, потому как устаю вверх по лесенке, дак еще и проблема ноги передвигать по причине того, что нога каждый раз запутывается в густой траве и приходится с проблемой ее вытаскивать, ибо пляжный шлепанец норовит запутавшись в траве слететь. Но вот, наконец, вершина второго холма, и увы… с этой высотки открывается вид на следующую долинку, за которой виден следующий пригорок. И никаких признаков фестиваля, хотя пейзаж похож на такой же, открывавшийся с предыдущего бугра и достоин восхищения.
Очередная покоренная высота, увы, снова не радует открывшейся панорамой на предмет наличия признаков фестивального табора, хотя снова красиво, достойно полотна классического пейзажиста. Поэтому опять вперед, на следующий бугор. И вот опять лезу на очередной холм, но снова после вползания не вижу желанной картины. И так несколько раз. Но вот ура. Победа. Взобравшись на очередной пригорок вижу на следующей открывающейся возвышенности машины и палатки, поэтому через очередную долину и в следующую горку двигаюсь уже в предчувствии скорого достижения цели.
И вот, наконец я в фестивальном таборе, прохожу через хаотически разбросанные машины, палатки, походные столы. Встречаю несколько знакомых. Прохожу через лагерь до спуска с обжитой вершины и спускаюсь к сцене. Здесь несколько организаторов. Жалуюсь на свою бестолковость про то, что мне пришлось с Выясняю, как мне вернуться к своему кораблю не тем путем, по которому я сюда добрел, а через «верх» – поднявшись к селу, а затем спустившись к месту моего изначального причаливания. Раф, хозяйственный организатор, ответственный за строительство сцены и за аппаратуру, объясняет, что нужно подняться в гору до села, а потом по дороге, по сельской улице с названием прибрежная пройти назад через пять перекрестков и спуститься к Кукареку. Договариваюсь, что в вечернем концерте открытия буду петь. И снова в путь, в гору, но по дороге. Здесь тоже проблемы, но не такие выматывающие. Дело в том, что прошел дождичек, дорога мокрая, и мои шлепанцы едут по скользкой глине назад с горы. Приходится держаться чуть вне дороги, что не всегда удобно. Но после пары падений, чуть ли не носом в дорожную глину добираюсь до горизонтально идущей части дороги. Здесь, вдруг, метрах в 50 от меня, на дорогу выскакивает заяц. Несколько минут любуюсь на ушастого красавца и продолжаю брести к селу, ну вот и сельский проспект, улица прибрежная. Иду вдоль села, оказалось, нужно было пройти не пять, а семь «перекрестков», но так или иначе вот и нужная дорога вниз, к берегу. Спускаюсь, и вот я уже в яхте. Вокругфестивальные скитания почти завершены, теперь нужно только перегнать корабль, по быстрому готовлю кое-какой корм, ем, выплываю из осоки и через час-полтора уже причаливаю к берегу возле сцены в 3 км от начального места дислокации. Организатор Лена Андреева встретив, спрашивает: готов ли я петь. Что-то спел, вроде нормально. Только многочисленные приключения измотали старенького дядьку. Поэтому, преодолевать две весьма крупные ступеньки вниз со сцены проблемно. Шучу: «Я, мол, утомленный как американский президент Байден». На это ведущий концерт СанСаныч Артамонов, подавая мне руку и помогая таким образом сойти со сцены, заметил: ну что же, придется побыть женой Байдена.
Переночевав в яхте, собираюсь продолжить вояж – вперед, на Барок, на день ВМФ. Но для начала поднимаюсь в фестивальный лагерь проститься. Мне предлагают: Чай? Кофе? Соглашаюсь. Да и спой чего-нибудь. Пою три песни – автобиография моего детства. Олег Андреев снимает это на мой смартфон, кстати, выложил я эту запись второго августа в своем канале «книга Кисловодск». Мне сообщают, что основное концертное действо состоится сегодня вечером, и лучше бы ты, парень, остался на вечерний концерт и еще чего-нибудь спел бы. Предложение заманчивое, но и на день ВМФ хочется успеть. Решаю посмотреть начало концерта, а потом только стартовать дальше. Спустившись к сцене подхожу к Лене Андреевой. Я мол, хочу принять участие в концерте, а потом рвануть на остров, но хотелось бы еще и несколько слов сказать о своей книге. Лена соглашается поставить меня в самом начале выступление, но про книгу говорит: ты, мол, при выступлении пару стихотворений со сцены озвучь. Соглашаюсь. И вот основной концерт, читаю два стишка и иду, сажусь среди публики. Концерт идет. Интересно, здорово. Но после семи или восьми выступающих понимаю, что меня уже петь не пригласят.
Нужно двигать на остров. Спускаюсь к яхте, меня провожает Володя Черствов и поехали, вперед, на Барок. До острова километров семь. Паруса уменьшены, но еду бойко. Направление ветра таково, что праздничная поляна располагающаяся со стороны Волги будет с наветренной стороны острова, то есть если пристать к Барку с той стороны, то можно получить ночное усиление ветра и ночевать при качке от волны.
Решаю причалить со стороны Димитровграда. Вот и приехал. Но в самый момент причаливания налетает шквал вдоль берега и я врезаюсь швертом в дно. Стоять так нельзя, нужно сначала втащить шверт а лодку, для этого нужно чуть отвернуть яхту от берега, вынуть шверт и после этого нормально причаливать. Спрыгиваю в воду, разворачиваю яхту и пытаюсь выбраться из воды. Но из-за внезапности налетевшего шквала я не установил лесенку чтобы выбраться внутрь. И вот лодка повернута от берега, нужно в нее залезть, а не получается. Несколько попыток неудачны. Соображаю, что если не влезть, то будет беда. Почему-то вспомнился персонаж Джека Лондона Мартин Иден, который достигнув вершины соей писательской карьеры уже больше ничего не хотел от жизни и покинул пароход уйдя сначала из иллюминатора в море, а затем в морскую пучину. Но мне то еще совершенно не хочется погибать, я еще так хочу жить, так много хочу еще сделать. Свесившись с кормы пытаюсь продвинуться внутрь кокпита. Получается плохо, но по сантиметру двигаюсь, жить то хочется. И вот уже находясь на борту втаскиваю шверт, хотя месяц назад, когда мы с сыном Василием были на регате Вася мне не позволял проделывать такую операцию со швертом (это, мол, забава для сильных мужиков, а не для пенсионеров). Но так или иначе, шверт вынут, двигаюсь к острову. Здесь можно снова за борт потому как теперь можно подойти к самому берегу и зайти в лодку можно просто перешагнув в нее с кормы. Протаскиваю яхту на закрытый от ветра мелячек, привязываю дереву.
Теперь можно двигать через остров в сторону празднующих яхтсменов. Экипируюсь. Первым делом мокрую одежку сбросил всю, нашел и одел сухую. Шлепки? Нет, такая обувка не годится, здесь тоже полно травы из которой слетевший шлепанец придется выискивать. Но, помнится, здесь у меня в яхте есть резиновые сапоги, беру их, беру шикарный налобный фонарь, который мне на 23 февраля подарил средний ребенок Василий. Иду на сушу. И здесь новая беда – оказывается, сапоги мне катастрофически малы, при моем размере ноги примерно 44, сапоги оказываются меньше сорокового. Но другой обуви нет. Засовываю каждую ногу в голенище сапога. В такой обувке идти будет крайне неудобно, ну да ладно, начинаю движение. Здесь, в отличии от хождения по холмам в Никольском, хоть понятна дистанция – остров шириной меньше километра, но поскольку идти придется по диагонали, то наверно будет чуть больше километра. Добреду в этих уродливых резиновых чулках.
Включаю фонарь, и побрел. Под ногами прелый лист, в который проваливаешься сантиметров на 10-15. Вполне успешно прохожу метров сто. И здесь… новая беда – мой фонарь внезапно выключается, заряд его аккумулятора видимо закончился, все-таки третьи сутки без подзарядки, а светил он очень ярко. Однако, не возвращаться же к яхте. Все же надеюсь добрести к праздничному столу. Под деревьями при свете звезд видны только темные очертания чего-то, иной раз хочется ухватиться за деревце, а это темное нечто оказывается свешивающейся лианой. Дальше хуже – впереди видишь темное нечто, думаешь трава, а внутри этого препятствия оказывается упавшее дерево на уровне пояса, и так многократно в режиме два шага вперед, а потом назад и в обход. На морду лица какая-то мошка липнет, хорошо еще, что не кровососы гнусные, то есть не комары, которых нет. Но все равно неприятно, рукой по лицу проводишь и чувствуешь, что кого-то подавил. В какой-то момент приходят мысли, что, мол, утонуть не получилось, так здесь в маленьком лесочке вырублюсь и погибну. Решил позвонить сыну Василию, сказать что заблудился, мол, я в трех соснах (хотя эта часть острова не с соснами, а с осинами) на Борке, сейчас упаду и буду умирать. Но еще одна неудача: оказалось, что мобилу я оставил в Кукареке, придется брести дальше. И вот вышел из леса, точнее здесь маленькие островки деревьев. Уже видно яхты, точнее горящие топовые огни. Здесь другая напасть, сплошной ковер ежевики хватает на каждом шагу и норовит отнять с ноги сапог-чулок.
Но добираюсь до берега, слезаю на пляжную часть, с удовольствием снимаю, наконец, сапоги и иду в ту сторону, где горит яркий огонь, шумного застолья не слышно и только на краю обрывчика в кресле сидит девушка. Влезть на этот обрыв, который мне на уровне пояса, сил нет. Спрашиваю, где здесь поднимаются. Она рукой показывает, куда идти к ступенькам. Поднимаюсь, прохожу к столу, а праздник уже кончился. Хочется пить. На столе какие-то бутылки с алкоголем, но мне этого не нужно, водички бы. На столе же стоит коробка из под сока, выливаю остатки в фужер, оказывается грамм сто. Подходит сидевшая на обрыве девушка, спрашиваю чего бы попить – водички бы. А воды нет, но с помощью таинственной незнакомки, которая нашла мне еще сто грамм пива и соленый огурец, завершаю праздничный вечер. Спрашиваю у барышни, где находится яхта Феникс, мне указывают направление и я побрел.
И вот Феникс, залезаю в него. Мне друг с детства Валера Бекреев спросонья говорит: мы уде спим, иди к себе. Объясняю, что… В общем, находится мне местечко переспать. И вот утро. Бекреевы: главный Валера и его старший сын Костя собираются идти к праздничному столу забрать что-то брошенное там с вечера (например, свою посуду). Меня зовут пройти с ними, хоть со всеми поздороваешься, чтоб не сказали, мол, тебя здесь не было. Иду, со всеми здороваюсь. Народ активно собирается в обратный путь. Подхожу к барышням. Девченки, говорю, кто из вас меня прошедшей ночью спас, кто дал напиться истомленному жаждой горемыке и угостил соленым огурцом. Оказалось, что это была Лена, супруга Лени Казакова. Дело в том, что после многочисленных ночных злоключений я утомленный и измученный ее не узнал. Возвращаемся в Феникс. Здесь, наконец, происходит праздничное застолье: шулемка (картошка с тушенкой), кофе со сливками, водка, да и я продираясь ночью через остров припер-таки свой флакон с самогонкой. Констатин Валерьевич Бекреев поднимает на мачте Андриевский флаг. В общем, ВМФ успешно состоялся. Во время застолья рассказываю о своих мытарствах. Валера делает ремарку, что, мол, наш А.С.Пушкин не попал в крутой замес с декабристами на сенатской площади потому, что где-то ему заяц дорогу перебежал и великий поэт, сочтя это дурным предзнаменованием, не поучаствовал в историческом мятеже.
И вот парусный флот отправляется в Димитровград. Мы тоже трогаемся. Но нам еще нужно причалить с другой стороны острова и стащить с мели Кукарек. Дальше все штатно и ветер хороший, добегаем до родного яхт-клуба быстро, часа за три, может чуть дольше.