Розена Лариса
Текст повторяется: Ридеро; Проза.ру; Стихи.рк;, изба-Читальня, Дзэн канал
ЦАРЬ ИЗМЕННИК
Царь Ариапиф долго болел, наконец-то он пришёл в себя, окреп, и жизнь вошла в обычную колею. Всё наладилось в семействе царя и его сына царевича Октамасада. У обоих подрастали дети.
Царского сына от гречанки Елены назвали – Скилом. Она учила его греческому языку, знакомила с эллинским искусством, манерами, умению вести приятную беседу. Мальчик подрастал и радовал своего царственного отца. Он был самым любимым ребёнком из всех детей, родившихся от него. Иногда Елена, вместе с сыном Скилом, посещала Ольвию, близлежащий город греков. Она показывала ему термы, где мылись и отдыхали эллинские горожане, гимнасии, где занимались физическими упражнениями спортсмены и все желающие. Мальчик впитывал всё в себя с необыкновенной живостью и смекалкой. Он уже легко и бегло изъяснялся по-гречески, читал старинные книги эллинских поэтов, драматургов и философов.
Любовь царя к супруге Елене усиливалась с каждым днём. Они почти не разлучались. Но думала она совсем не о муже: «Тоскую, тоскую по любимому, желанному моему. Что в тоске моей? Желание обладания? Нет, желание увидеть, услышать, замереть от счастья - вот он – жив, здоров, близок моему сердцу, душе. Невозможно жить без него! Успокоюсь, когда увижу, тогда смогу продолжать жить дальше, получив заряд энергии и счастья от лицезрения любимого!».
Скил мужал, а царь, отец, всё более становился старым и больным. Когда мальчику исполнилось шестнадцать лет, отец его получил глубокую рану в одном из боёв. Он сражался за свою жену Елену. Прознав об её красоте, её возжелал похитить персидский царевич. Как-то стража ослабила свою бдительность, его воины ворвались в кибитку Елены, схватив, бросили на коня и помчались в степь. Мгновение спустя зашёл к ней царь, увидел – жены нет в кибитке, и услышал отдалённый призыв: - «Помогите! Спасите! На помощь!». Он мгновенно вскочил на быстрого скакуна, крикнул воинов, сына Октамасада - все помчались за похитителями Елены. Сражались долго, но царицу отбили. Все вернулись. Недосчитались нескольких воинов и увидели - царь свесился с лошади на бок. Его долго лечили, но усилия были тщетны. Царь умер, сделав сына Скила царём, передав ему власть над всем своим царством, несмотря на то, что другие его дети в последние годы его жизни старались смягчить отца, расположить к себе.
Скил не любил скифов. Раздражали их кочевые условия жизни, необразованность, воинственность, пьянство, их стада, еда, развлечения. Он часто посещал Ольвию. Там ему всё было по душе: и население, и их активный образ жизни, и нравственные устои, и форумы, где выступали поэты и философы, соревнуясь друг с другом в красоте и изысканности философских и поэтических измышлений. «О, боги! С кем я живу? Скифы - настоящие варвары! Они не чувствуют, прелести эллинской культуры, не зачитываются их древними произведениями, не понимают красоты древнегреческого искусства! Как прекрасны статуи их богов, великолепны их дворцы, дворики с портиками, колоннами и капителями ионического, дорического, коринфского стиля! Как умны их философы и утончёны их мысли! Как занимательны их священные праздники и прекрасны, величавы их боги!».
Он построил там себе большой красивый дворец, как самое знатное лицо города. Женился на гречанке, жившей в Ольвии, у них родился совместный ребёнок, очень хорошенький мальчик. Свою жену эллинку он очень любил. Она была похожа своей грациозностью и изысканностью на его мать – Елену. Он гордился ею. Когда они ехали на колеснице по городу, взоры всех мужчин устремлялись на неё. Это ему льстило. Скил баловал её, наряжая, словно богиню. Дарил ей дорогие украшения, тонкой ювелирной работы. Рабыни их дворца всегда развлекали их то игрой на арфе, то танцами, то декламацией стихов. Вдвоём им никогда не было скучно. В Ольвии он вёл яркое, бурное, насыщенное существование.
В то же время оставался скифским царём. О том, что Скил ведёт двойную жизнь, скифы не догадывались. Когда он удалялся в Ольвию пожить и развеяться, принять участие в жизни горожан, он требовал от стражников Ольвии, чтоб ворота в город запирали. Воины Скила ждали его возвращения у городских стен.
Он совершенно ничего не боялся и не отдавал себе отчёт в том, как он себя ведёт. Словно гражданин греческого города, как-то он начал участвовать в мистериях, посвящённых празднованию Дионисия. Все закрутились в бешеном танце, процессия двигалась через весь город. Скил был опьянён, счастлив. Он не подозревал, что в городе Ольвия, у него имеется много недругов. Один подлый грек, пьяница, завистник и доносчик, рассказал о двойной жизни Скила его стражникам:
-Вы стоите тут и дожидаетесь своего царя, а он уже стал почти эллином и забыл о Вас! Считает себя настоящим греком!
Один из воинов сердито произнёс, хватаясь за нож, что он его сейчас зарежет за его ложь. Но доносчик рассмеялся ему в лицо и крикнул:
-Идите за мной через этот тайный ход, я всё Вам покажу! Он привёл их на городскую башню и оттуда они узрели ту оргию, в коей участвовал их царь. Он, как невменяемый, прыгал и кружился в танце, двигаясь по городу, возглавляя священную процессию. Когда воины всё это увидели, они сразу донесли своим. Его сводный брат Октамасад, в своё время обделённый отцом, сразу захватил власть над скифами. Скифы считали, Скил, являясь ранее их царём, изменил всем их обычаям, устоям, следовательно, он должен умереть. Узнав о предательстве и что его ожидает, Скил помчался к фракийским родственникам одрисов через Дунай. Он надеялся, что, царствующий в то время фракийский князь Стилак, брат его матери, и дядя Скила, спасёт его от преследований Октамасада. Но тот выдал его в обмен на своего родственника, находящегося в плену у скифов. Когда скифы схватили Скила, его сводный брат, новый царь Октамасад, сразу же отрубил ему голову, сорвав с руки печатку - кольцо – знак царской власти.
***
ДРУГОЙ ЦАРСКИЙ СЫН
Вернулся домой в своё скифское царство царь Октамасад уже победителем. Его встречали с цветами и песнями. И только одна Елена стояла грустная, низко опустив голову. Царь блаженствовал. Он добился, наконец, всего и отомстил своему покойному отцу. Он уже давно не мальчик. Но он ещё поживёт в своё удовольствие! Своё возьмёт. Он прошёл в царскую кибитку, снял с себя военные доспехи и велел позвать к нему вечером Елену.
Октамасад поужинал, отдохнул и стал ждать. Время тянулось медленно. Она всё не появлялась. Ждать надоело. Он уже вскочил было, чтобы самому пойти к ней, вдруг на пороге показалась она, непередаваемо желанная. Сердце у царя застучало сильнее, кровь стала пульсировать по жилам, разжигая огонь во всех членах. Он схватился за сердце. Оно учащённо билось, пришлось сесть.
Она, как всегда, была восхитительна! Белокурые волосы, завитые локонами, обрамляли маленькую головку. Лицо полуовальное, на нём - огромные голубые глаза, как у Афродиты, небольшой греческий носик, полные губы, гордая посадка головы. А фигура- то, фигура! Словно у юной, неопытной девочки, коей она была когда-то, давно, когда, увидев её, он замер на месте и тоже схватился за сердце. Она всё так же желанна и притягательна, словно магнит. От Елены нельзя отвести глаз. Сидел бы, да смотрел на неё, не отрываясь, или всюду за собой таскал, чтоб радоваться, глядя на неё. Теперь ему стало ясно, почему царь Ариапиф не желал расстаться с ней ни на миг! Елена побледнела. Глаза – грустные, умоляющие, взгляд затуманенный, тоскующий.
Она встала у входа, не проходя внутрь.
Молчали оба. Елена стояла, всё так же опустив глаза вниз, не шевелясь. Он впился в её лицо, словно орёл, приготовившийся броситься на свою добычу!
Она продолжала молчать, не поднимая глаз. Он стал злиться: «Гречанка, какая ты гордая! Ну, подожди. Я изгоню из тебя эту царскую спесивую гордость! Но, как же ты распрекрасна! Никогда не лицезрел я более совершенной женщины! С ума сойти, ведь она может стать навсегда моей! Я трепещу от одной только мысли, что это – возможно! Уже не надо прятаться и кого-то бояться, могу во всеуслышание объявить всем – она моя! Никогда не забуду её ласки! Сколько счастья она мне подарила однажды! О, я не смогу жить без неё! Надо вымолить у неё прощение за смерть её сына!». И она вдруг подняла на него глаза. Слезы поползли по щекам, словно маленькие блестящие горошинки.
И у него сразу пропали злоба и все слова, приготовленные заранее. Ему вдруг стало не по себе, очень жалко её. Он поднялся со своего места, подошёл к ней, постоял так немного, не выдержал, руки сами, против его воли, потянулись к любимой. Он зарылся головой в её волосы, рассыпая их, прижимая её к себе всё сильнее, крепче.
Так они и стояли, ничего не произнося. Время шло. А они - молчали. Елена не убрала его рук со своих плеч. Вдруг он потянул за тесёмки и завязки, распустил их, открылась её белоснежная, упругая грудь. Он склонился над ней, стал целовать в каком-то полубезумном состоянии. Затем поднял на руки. Положил на ложе, снял с неё верхнее одеяние, разделся сам и, почти со стоном, продолжал лобзать. Она лежала, закрыв глаза, будто неживая. Потом он опомнился. Заговорил:
-Ну что же ты молчишь?! Ругай меня, бей, казни!
Она распрямилась и тихо прошептала:
-Ты теперь сам себя всю жизнь будешь казнить.
-Что-что? Не понял, объясни!
-Что же тут объяснять, ты убил своего сына! Вот и получилось, что ты, как Кронос, сожрал своего сына. Тот, по предсказанию, боялся, что дети убьют его, и, при рождении их, всех пожирал. А, одного из новорожденных, Зевса, супруга Кроноса спрятала от него. Тот остался жив! Знать бы мне наперёд обо всём, тоже спрятала б своевременно Скила от тебя.
-Что ты такое говоришь, какого сына? Не понимаю, – он побледнел.
Но Елена была неумолима:
-Скил был твоим сыном!
Царь застонал, словно дикое раненное животное:
-Нет, не придумывай, он сын моего отца! Ты нарочно мне это говоришь, хочешь посмотреть на мои страдания? Не верю, лгунья! Отец же спал с тобой!
-А ты, разве не спал? Забыл? После тебя, меня уже никто пальцем не трогал!
-Как же это случилось? Мы были близки только всего-то ничего! Только полночи!
-Помнишь, ты напоил отца до потери памяти? Ты это мне сам сказал!
-Ну, да, даже чуть не отравил его из-за тебя! Немного переборщил со снотворным.
-Так вот, он валялся без памяти долгое время. Лекари его еле спасли. Он лежал, не вставая с лежака, не размыкая глаз, не приходя в сознание. И вскоре я почувствовала, что беременна от тебя. Я, конечно, переживала, что ты его чуть не отправил на тот свет, но и рада была, что он был долго недвижим, не приходил в себя. Он не мог знать, когда я зачала. Может, перед праздником, может, в дни самого праздника? После своего выздоровления, он уже не мог спать со мной по болезненной немощи! Мне было тогда пятнадцать, тебе восемнадцать и мой муж в моей постели только дрожал от холода, мёрз, прижавшись ко мне, старался лишь согреться. Вот - вся моя жизнь и молодость после тебя!
-Почему ты мне не рассказала обо всём раньше?!
-Тогда бы ты что-нибудь натворил вновь, как с Зарой, и царь убил бы нас обоих. Ты же знаешь, как он с ума сходил от любви ко мне!
-Колдунья, колдунья! Ты всех с ума свела! Я полюбил тебя с самого первого раза. Когда увидел и сразу обезумел. Как же всё несправедливо получилось! Молодая красавица жила с нелюбимым стариком, а я - с ненавистным жёнами!
Но объясни мне, зачем ты пошла за моего отца замуж? Это противоестественно – молодая девочка и старик!
-Хорошо, объясню. Я настолько красива, что мать моя боялась - отец меня изнасилует. Каждый вечер она допытывалась у меня, как ласкает отец меня, не заставляет ли он меня делать то-то и то-то. Ну, ты сам понимаешь, что. Я была в ужасе от этих разговоров и однажды спросила её напрямик: «Зачем ты мне всё это говоришь?». Она ответила: «Потому, что мой отец проделывал эти делала со мной. И когда я вышла замуж, муж понял, что я не девушка, он избил меня в первую же брачную ночь. А потом, постоянно попрекал меня этим. Когда же, бывало, выпьет хмельного, вновь избивал и бранно обзывал меня!». Я маленькая тогда была и спросила её: «А это очень тебе понравилось?». Она побледнела, задрожала всем телом и спросила: «Что мне понравилось?». Я: «Ну делать всё это с твоим отцом?». Она посмотрела на меня, налитыми кровью, от бешенства, глазами и закричала: «Распутная девчонка, я знала, что ты этого хочешь!». Я испугалась своей матери. А она боялась почему-то меня. И когда отец твой стал просить моей руки, моя мать сразу дала согласие, чтоб избавиться от меня. Вот так и было.
Но Елена не всё до конца рассказала Октамасаду: «Как же я была однажды напугана, почти перед замужеством, - вспомнила она, - у деда был день рождения. Я решила пойти к нему и поздравить. Захожу в его дворец, одни собаки бегают по комнатам, слуг не видно. Я их не боялась. Они признавали меня за свою, но чужих - загрызли бы. Стала искать деда, никого не нахожу. Вдруг слышу шорохи. Я прошла на звуки. И что увидела? В маленьком будуаре на постели лежит мама. Дед рядом, пыхтит. Меня затрясло от страха. Тихонечко выскользнула из огромного дворца и побежала прочь. Зашла в городской сад, пристроилась около фонтана, меня сотрясалась дрожь. Судя по маминым ощущениям, ей это очень - нравилось. Какой ужас! И вдруг у меня закружилась голова, и я растянулась на скамейке. Придя в себя, вновь всё вспомнила. В душе роились разные чувства: испуг, отвращение, гадливость. И хотелось уже быстрее уйти из своего дома! Поэтому, когда меня выдали замуж за старца, я не очень сопротивлялась. Но когда Ариапиф всё это проделал со мной, я стала биться в судорогах и умолять его более так не делать! Это было ужасно! Вспомнила о своей матери и подумала – зачем ей это было надо? И это всё мне пришлось увидеть и самой пережить! Потом я уже просто побаивалась мужчин, ведь они так и липли!», - далее Елена пришла в себя, уразумела, что отвлеклась, вновь принялась за беседу:
- А твоя жена что-нибудь поняла, догадалась, что ты любишь не её, а меня? Допытывалась у тебя об этом?
-Догадалась. Мне иногда снилось – я теряю тебя. Тогда во сне я кричал: «Елена, не уходи, я умру без тебя!». Это её злило, она обещала даже всё рассказать моему отцу, я выкручивался, как мог. Бедная, она видела – не люблю её! Когда я где-либо задерживался, она устраивала истерики, кричала: «Ты вновь был с этой распутницей!». Я её бил за это, не выносил, чтоб тебя оскорбляли. Когда я уверял, что был занят, она говорила: «Лжёшь! В первую брачную ночь ты побежал к ней!». Я ей объяснял, что с отцом было плохо, я находился рядом с ним. Повезло - воины проходили мимо нашей кибитки. Я выскочил, попросил их отнести отца, так как у самого сил не хватает. Она с трудом, но верила. Вот так и жил, в скандалах и попрёках. И день ото дня любил тебя всё больше и больше! А ревновал к отцу – ужасно!
-Бедный, тебе тоже доставалось! А скажи, когда ты был рядом со мной, почему ты стал мне угрожать?
- Думал, будешь отбиваться, кричать, стража сбежится! А я уже не мог совладеть с собой! Подумал: «Перед тем, как спать с этой неприятной особой, моей женой, умру, но добьюсь тебя!».
-Надо же, ты не мог догадаться, что я желаю твоих ласк!? Богиню любви – Афродиту - умоляла тебя привести ко мне!
-Не представлял даже! Ну и что ты поняла?
- Поняла после нашей близости, что стала настоящей женщиной. С твоим отцом я ничего похожего не испытывала. С ним я никогда бы не забеременела. А я очень хотела малыша, тем более от тебя! Но ещё я поняла, что ты - настоящий мужчина. После этого я уже ни с кем не была близка. За мной следили, и не желала себя пачкать. А потом родился наш сын! Мне стало ни до чего, ни до кого – занималась только им. Глядела на него и про себя шептала: «Вот это лобик Октамасада, а это глазки его, а вот и его носик, такой же курносенький, и губки припухшие, как у его папули!». Даже улыбка у него была твоя. Хмурился так же. Я постоянно боялась, что заметят сходство между Вами!
-О, ну ты успокоила меня! - Про себя подумал: «Что ты раньше не сказала, об этом?! Пусть бы даже меня убили, но сына бы сберёг!», - Задумался, продолжая разговор, спросил, - Так, сколько тогда тебе было лет? Мне - пятнадцать.
-Двенадцать! Мы были ещё тогда почти детьми. Но стали близки с тобой позже. А тогда только встретились и полюбили друг друга. Но ты был всеобилен.
-Именно, так и случилось. А что Зара? Не любил я её никогда, просто зло брало, что отец с тобой, а я!? Она сама себя увлекла в пропасть. Только ты одна стояла передо мной! Был с ней, а думал о тебе! Эх ты! А когда я стал с тобой близок, после я нормально жить уже не мог. Ты сводила меня с ума! Я ненавидел своих жён, избивал, издевался. А они меня безумно любили. И, казалось мне, только тебе я был не нужен, ты одна меня терпеть не могла. Даже в мою сторону не хотела смотреть. Бесчувственная гречанка!
-Ты так думаешь на самом деле? А я помыслила, ты уже всё понял. Однажды я увидела страшный сон – ты почти умираешь. Я проснулась утром, вспомнила сон, стала в беспамятстве стонать и кричать: «О, боги, спасите моего любимого!». В этот момент в кибитку вошёл мой согбенный муж и стал допытываться, кто же мой любимый? Я не люблю обманывать, но тут пришлось это сделать. Я ответила со слезами на глазах, они ещё не просохли, плачу из-за него, видя его слабость и болезненность. Но он не поверил мне, приставил ко мне большую стражу - наблюдать за мной. С тех пор, как он приходил ко мне «греться», он стал меня безумно ревновать. Ощупывал меня всю, старательно выдавливая живот. Если бы это началось в период беременности, ребёнок бы погиб. Он щупал, причмокивал, забирался жадными руками в интимные места. Что-то щипал, крутил, проверял. Если б он смог, думаю, забрался бы в моё чрево и остался бы там, чтоб наблюдать за мной и никому не отдавать. И всё это происходило почти ежедневно. Но о нашем с тобой ребёнке он не догадывался, был уверен, это его сын! Тебе это рассказываю сейчас, а у самой такое чувство, будто он вновь щупает и терзает. Для него я была болезнью, он зациклился на мне. Но для меня он был проклятьем всей жизни!
Но ты знаешь, он, видно, чувствовал, что я люблю другого, но кого? Не догадывался! Думаю, только этим объясняется его дикое поведение. Я жила у него, никого не замечая сначала. Что там – ребёнок и ребёнок. Чрез полтора года, увидев тебя, полюбила. И старалась всячески избегать его ласк. Всё звала тебя сердцем. Ночью, если он приходил ко мне, не спала из-за боязни - во сне произнести твоё имя. Знала, тогда бы нам был конец!
А Зару винить не надо. Она стала женщиной, и её покинул муж, ей тоже хотелось ласки. Она же не каменная была. Ей просто совсем не повезло в жизни. Но почему ты думаешь, что я бесчувственная? Это меня удивило!
- Что мне остаётся думать? Ночью, когда ты изредка проходила из одной кибитки в другую, а я следил за тобой, выходя следом, нагибался, вроде что-то ищу впотьмах на земле, а сам целовал твои следы.
А про Зару, ты права, вспоминать не стоит. Несчастная! Но скажу, ходил-то я к ней по одной причине. Я знал, что она хотела тебя убить из-за мести. И чтоб отвлечь её внимание, подарить тепло, которое смягчает женщину, оторвать от страшных мыслей, я посещал её. А потом уже - просто по привычке. И ещё глушил свою боль по тебе! Нет тебя, так буду с другой - назло! Но делал на зло – себе! После же нашей близости с ней, возвращаясь, презирал себя из-за этой слабости. Так ты меня ею не упрекай! Эх, ты, нечуткая! А скажи, когда ты догадалась о нас, с Зарой, ревновала?
-Моя служанка донесла мне о Вас. Но я просила её молчать, когда она пронюхала всё. Объяснила, что тебя могут убить, всегда задабривала её подарками, чтобы помалкивала. И я не святая, ревновала. Чуть ли не волосы рвала на себе. После её смерти смирилась, поняв - родила от тебя ребёнка и меня не убили, а её, несчастную, утопили.
Но отчего, скажи, ты решил, что я нечуткая? Я тоже любила тебя. Однако боги не разрешили быть нам вместе. Только один миг был подарен нам! По ночам, когда я была одна, я не только плакала, грызла от отчаяния подушку, что не могу быть рядом с тобой! Как-то мне приснилась сама богиня любви - Афродита, я ей призналась, что люблю тебя, и боюсь, чтоб с тобой не случилось ничего дурного. Она мне ответила - будет оберегать нас. Но наказала - с тобой не искать встреч, даже не смотреть в твою сторону, иначе мы все вместе погибнем. Ты же знал своего отца.
-Вот как было, а я не понимал, глупый. Ты вспоминаешь о нашей короткой встрече. То был не простой миг. Умирать буду, а это всё встанет перед моими глазами. Такого я никогда не испытывал, имея других женщин! Вот что значит – любить женщину! Всё в ней безумно нравится! Но ты, правду говоришь, что любила? Я хотел тебя, было, отправить в Ольвию, в дом к невестке, подальше от греха. Греки живут все в своих городах. Но ты любила и любишь меня?! Значит, ты останешься со мной, не хочу тебя терять! Не могу, не желаю тебя терять! Слышишь? Я просто задыхаюсь без тебя! Ты вновь родишь мне сына! Нашего сына. Как я буду любить Вас!
-Насчёт остаться, нет, я не останусь здесь! – поспешила с ответом Елена.
-Почему,- застонал он в порыве безумия, - почему!? О, боги, ну, почему я такой несчастный?! – всё сокрушался он.
-Многое стоит между нами! Смерть нашего сына. Далее, ты прав – подальше от греха! Нас с тобой здесь возненавидят и убьют, так же, как ты убил нашего сыночка. Притом, я нужна своему эллинскому внуку!
-Не отдам я тебе его. Сам воспитаю малыша!
-Зачем он тебе, он уже стал греком, и его убьют тут в память о его заблудшем отце! Но у тебя здесь в твоём скифском поселении уже есть сын от женщины, на которой ты женился. А у него тоже – сын – твой внук. Так что ты – счастливый дедушка, тебе уже другой внук не нужен. Это у меня нет сына, но остался внук. Я ухожу, прощай!
-Подожди. Распоряжусь, чтоб тебя доставили на носилках, буду сам сопровождать тебя! Но ты не понимаешь – сын, внук от ненавистной женщины или от любимой!
-Зачем внимание излишнее? Не надо сопровождать, удивлять и настораживать людей! – скорбно взмолилась она, - Ведь такое нафантазируют! А насчёт детей от любимого, ты прав. Я понимаю, какое это счастье!
-Нет, надо проводить тебя! Не знаю, какую ещё гадость здешние могут придумать, пока тебя доставят Ольвию. Боюсь за тебя! Теперь я с ума сойду, случись, что с тобой! А потом, я прикажу твоей невестке, не сметь обижать тебя! Знаешь, лучше я дом тебе там куплю! Какой дом, дворец, дорогая, чтоб ты ни от кого не зависела! Но пока хлопочу, поживи у неё.
Ой, как всё же хорошо, что у нас с тобой есть общий малыш!
- Так, вставай, царь, едем! Не ищи никаких дворцов, иначе всё пойдёт по тому же пути, что было с нашим сыном. Нечто скромное купи, и всё! Ну, вставай же, мой милый!
- Хорошо, дом, так дом. Но зачем же спешить? У нас целая ночь впереди! И ты впервые назвала меня милым. Безумно рад! Хочу повторения того, что было между нами. Слышишь?!
- Слышу! Однако нельзя, дорогой, долго здесь задерживаться! Люди многое поймут и переиначат, и вновь устроят дебош! Вставай, едем! Теперь я боюсь уже и за нашего внука!
- За внука не бойся, я приставлю к Вам охрану! Ты же помнишь старого слугу отца – Агрипа? Он очень хороший, добрый и преданный человек. Он тоже тебя любит, словно дочь, детей-то своих нет. Пошлю его к Вам, чтоб уберегал от всяких неприятностей. Что покажется подозрительным, тут же передаст с верными людьми. Он человек умный и прозорливый, и слуг дам в придачу. Ну, совсем ещё немного подожди, любимая! Самая ненаглядная и желанная, и направимся в путь!
-Хорошо, подожду немного! Только, немного! На карту поставлены наши жизни. Но ответь мне ещё на один вопрос. Говоришь, что любишь, а сам, убил нашего сына! Пусть ты не знал, что он - твой, но как можно было убить сына любимой?
-Ты так долго живёшь среди скифов, и всё-таки остаёшься гречанкой! Он переступил черту! Наши законы не позволяют этого! Даже будь он моим официально признанным сыном, наши законы не позволили бы его оставить в живых!
-Мне всё стало ясно, - суровые у Вас законы. А ты, разве не радовался, что становишься царём, благодаря ошибке сына? Думаю, никто никого по-настоящему не любит. Коснись чего-то самого заветного, дорогого, и любовь пропадает тут же! Исчезает, как дым.
-Тогда убили бы меня, как старшего претендента на царский престол, а голову повесили б на кол, для назидания. Смотрите, скифы, что делаем с нашими царями - мягкотелыми трусами и предателями! Но я постараюсь смягчить то горе, что причинил тебе!
- И себе тоже, - добавила она.
-Да, себе тоже! Скажи, можно мне иногда будет навещать эллинского внука? Он слишком дорогое для меня создание. И внук, и племянник в одном лице.
-Думаю, можно. Ты же навещать будешь, вроде, как бы меня?! Ведь я же почти твоя вторая мать для людей. В их глазах ты должен обо мне заботиться.
- Я рад, любимая, что иногда, хоть изредка, но смогу видеть тебя. Только ты теперь, моя радость, у меня осталась, да внук от нашего сына! Не знаю, что с нами будет, но пока ты жива, буду жить и я! Ведь ты - моё солнце, что всегда согревало меня! Возьми на память кольцо нашего сына Скила. И береги его пуще зеницы ока. Оно великовато тебе? Тогда спрячь его! Привезу тебе золотую цепь на шею, повесишь на неё, будешь носить, как амулет.
Елена, милая, ты и понятия не имеешь, как я тебя люблю. Поэтому буду ревновать. Весь изведусь. Как быть?
-Я же люблю тебя, зачем кто-то другой мне нужен?
-Ты очень красива. И всегда за тобой будут ходить толпы мужчин.
-Знаю, но самое неприятное – только для того, чтоб уложить в постель. В женщине никто не желает видеть человека, в этом моя трагедия. Но ты меня тоже плохо знаешь. А я образованная женщина. Перечитала почти всех эллинских философов, трагиков и поэтов. Сама сочиняю стихи. Послушай – это о нас с тобой:
Я ЗНАЛА
Я знала, что ты плакать будешь
В обиженной моей судьбе.
Меня надолго не забудешь,
Прислушавшись к моей мольбе.
И слёзы были в умиленье,
И горечь горестных обид.
Всё - всё несло мне изумленье –
Ты верил - женщина простит.
Здесь я имею в виду нашего сына.
-Да, ноша эта для меня тяжела, - он поднял с пола свой кинжал, протянул его Елене со словами,- на, зарежь меня! Я не хочу так жить, мучиться и страдать из-за содеянного! Быть - преступником перед тобой, перед собой! Я готов понести наказание, бей без – сожаления!
Она взяла в руки кинжал, провела пальцем по острию, рассмотрела узоры на рукоятке, потом отшвырнула его, со стоном произнесла:
-Ты, наверное, шутишь, да? Как я могу убить тебя, скажи, как? Я всю жизнь любила тебя!
- Ну, тогда прости! Навсегда прости меня, любимая! Может, нам всё бросить и сбежать совсем отсюда? Золото я приобрел. Выучим нашего внука в самых дорогих школах Эллады. Станет сенатором.
-Прощаю! Навсегда! Сделанного уже не вернуть! Однако, думаю, нас найдут если скроемся, и что-нибудь новенькое припишут, за что и убьют! Лучше не поднимать шума, не привлекать внимания, жить скромно и тихо. Не докладывай, что ездишь в Ольвию из-за внука. Устрой какие-нибудь дела с городом – равномерное приобретение каких-то закупок - именно деловые отношения. Купи дом с подземным ходом. Спустишься где-то далеко в лесу, попадёшь в приобретенный дом, окажешься у нас.
-Всё учту. Что мы скажем внуку? Мы – дедушка с бабушкой или отец с матерью? Следует подумать. Ещё, дорогая, надо тайно пожениться. Ты согласна? С женой скифской расстанусь!
-У нас есть время всё обдумать. Главное – быть осторожными, ни с кем ничего не обсуждать. И за меня не переживай. На меня никто не взглянет!
-Сомневаюсь. Не представляешь, скольким ноги и руки повыкрутил из-за тебя?!
-Почему же? Я не причём! Ни с кем никогда даже не разговариваю - с посторонними лицами.
- Сейчас расскажу. Стою как-то среди своих воинов. Заговорили о женщинах. Один сказал: «Самая прекрасная и желанная из женщин – только Елена. Чтобы переспать с ней, я готов жизни лишиться, лишь бы подержать её в своих объятиях»,- я онемел, стою, молчу. Вдруг и второй за ним такое же повторяет. Я вновь промолчал, боюсь себя выдать, но уже еле сдерживаюсь. Третий за ними: «С такой переспать, - подарок судьбы!», - тут я не вытерпел и зарычал: «Негодяи, как вы можете о царице такое говорить? И стал драться, мне накостыляли, но и я им всё отшиб и конечности повыкрутил. Ну, а потом, тебя же уже ранее похищали, помнишь? Еле отбили, и отец из-за этого после погиб! А меня вслед за тем долго мучил страх, как бы вновь не повторились такие попытки. Во сне даже кричал, казалось, ты исчезаешь. Что ты на это скажешь?
-Нет, ты всё-таки похож на своего отца! Ну почему всё так? Я человек, не собственность и не игрушка! Отец твой боялся, что я брошу его и убегу. Он был стар. Но ты-то - молод! Перед тобой женщины падают ниц, чего испугался? Я же тебя люблю! Думаешь, не смогла бы ускользнуть от твоего отца? Из-за тебя оставалась! И когда похищали, не желала этого – подняла шум специально, чтоб спасли меня от наглецов!
-А если б не отбили, не смогли, не успели, чтоб ты делала? – поинтересовался Октамасад.
-Убила бы себя, но не осталась там наложницей. На поясе я носила маленький кинжальчик. У Ариапифа выпросила. Видела, что не безопасно мне без него.
- И я бы не успокоился, или похитил бы тебя вновь, или без тебя жизнь была бы кончена.
-Но что же ты не пришёл ко мне после смерти Ариапифа? Я ждала тебя!
-Я очень тоже хотел, и, было выбрался из кибитки ночью, но жена, оказывается, не спала. Караулила! Вскочила, стала кричать: «Опять к ней? - Я оттолкнул её ногой и пошёл, но она бросилась за мной следом, уцепилась и зашипела: - Не вернёшься в кибитку, подниму шум, опозорю вас перед всем народом. Скил услышит и обоих казнит!».
-Да, как всё сложно было у нас! Так ты из-за этого Агрипа подсылаешь, чтоб доносил обо мне? – И она улыбнулась, - буду теперь закрывать голову и лицо платком до самых глаз, чтоб меня никто не видел, кроме тебя!
Царь смутился, развёл руками и произнёс с улыбкой:
- Из-за этого тоже! Ты догадливая. О, наконец, ты – моя Елена, ты, о коей мечтал всю жизнь! Скажи, ты – моя?
-Твоя, твоя, твоя!
- Едем! Но без поцелуя никуда не отпущу!
-Ну, целуй, шалун! И ещё прошу тебя, в дороге, при своих воинах, ругай меня громче, сильнее в дело и без дела. Веди себя так, чтоб они решили – ты меня терпеть не можешь, выгоняешь из дома, и только потому готов помогать, что Ваш закон велит заботиться о близких. Ну, милый, едем, пока мы все трое живы!
-Не волнуйся, теперь я буду стараться следить за своим поведением, всё обдумывать и оберегать Вас с внуком, самых моих родных и любимых! Я безумно счастлив, что обрёл тебя, ты, моя желанная, рядом! Ну, а теперь, живее - в путь!
© Copyright: Розена Лариса, 2024
Свидетельство о публикации №124082105606