Родился Семён 31 июля 1905 г. в далёкой сибирской деревне Черниговка Томской губернии (ныне Новосибирская обл.) в многодетной семье переселенцев из центральной части России (сейчас Брянская обл.) Анисима Антоновича и Агафьи Антоновны Сидоренко. Рос смышленым и любознательным, от старших брата и сестры рано научился читать, а в 6-летнем возрасте без разрешения собрался, да и отправился за ними в школу. Учительница, Екатерина Ивановна, приветила новичка и оставила, велев приходить в школу в подпоясанной рубахе. Так, маленький Семён, получив от родителей пояс вместе с благословением, три года обучался в начальной школе, которую окончил в 1913 г. с отличием.
В 1915 г. за успехи принят в гимназию для детей дворян и купцов, где Семён был единственным представителем крестьян. На уроках «Закона Божьего» священник, знакомясь со списком учащихся, уважительно предлагал: «Поднимите руки дети купцов... знатного люда... – и небрежно бросал: – Встаньте дети крестьян». Демонстративно, высоко подняв голову, поднимался один Семён Сидоренко, зато его ответы на уроках были всегда лучшими, и примечательно, что за партой он сидел тогда со своим закадычным другом, сыном железнодорожника Георгием Байдуковым (через 20 лет совершившим перелёт в США с Чкаловым и Беляковым).
Сельский учитель
В 1921 г., после смерти отца, Семёну пришлось оставить учёбу и взять на свои плечи заботу о пожилой матери. Но, занимаясь сельским трудом, он продолжал самообразование и при поддержке учителей В.В. Меньшова и А.М. Жихарева в 1926 г. успешно сдал экстерном экзамены за 9-летку. 14 лет работал он сельским учителем. Создал семью, в которой родились два сына, Владимир и Михаил. В 1935 г., окончив Омский комвуз, поступил на заочное отделение истфака Ленинградского государственного университета.
После 4-го курса в 1939 г., получив рекомендацию как талантливый учитель и студент-отличник, уехал с семьёй в Ленинград для завершения учебы на дневном отделении. По окончании вуза с красным дипломом в 1940 г. поступил там же в аспирантуру. Здесь в 1941-м и застала их война.
Война. Отряд особого назначения
В числе первых С.А. Сидоренко подал заявление о добровольном вступлении в армию. В рядах народного ополчения работал он на рытье противотанковых рвов по созданию линии обороны на подступах к Ленинграду. Жена, Марина Афанасьевна, с начала войны трудилась на оборонном заводе № 159. В июле в ЛГУ было решено сформировать отряд особого назначения для действий в тылу врага, в который вошли преподаватели, студенты, аспиранты. Владевшему немецким языком и, кроме того, трудившемуся над темой, предполагающей знакомство с различными видами борьбы в тылу во времена гражданской войны, Семёну Анисимовичу сразу предложили войти в отряд, и он без колебаний согласился. Началась подготовка к отправке за линию фронта. В августе отряд был готов к выезду. С большим трудом удалось добиться разрешения попрощаться с женой и сыновьями, они простились у Казанского собора... и оказалось навсегда.
В составе отряда особого назначения (200 чел.) С. Сидоренко направили в Волосовский район Ленинградской области – в тыл врага. На дороге между деревнями Калитино и Чёрные партизаны отряд принял первое боевое крещение: в расставленную им засаду попался конный разъезд фашистов – гитлеровцы отступили. Затем в течение двух недель было совершено 13 боевых операций: уничтожено 6 бронемашин, 6 грузовиков, танкетка, 2 штабные машины противника, убито 176 немцев. После отряд разделился. В составе 38 бойцов Семён был направлен в Тосненский район Ленинградской области, всю зиму и весну партизаны совершали дерзкие вылазки против фашистов.
Отряд студентов ЛГУ действовал в тылу врага в течение 9 месяцев в самое тяжёлое для страны время. Будучи в прифронтовой полосе, откуда были угнаны советские люди, отряд не мог создать постоянной базы. Партизаны вынуждены были всё время находиться в движении, носить при себе боеприпасы, радиостанцию, медикаменты, продукты питания и др. В непогоду партизаны согревались на марше, не разводя костров. Раненых оставлять было негде, их переносили за собой. Воду брали из попавшихся источников. Однажды вода в колодце оказалась отравленной немцами, и пострадал почти весь отряд. Солдаты, еле живые и обезвоженные, отлеживались в лесу на подстилках из хвороста. Ухаживать за ними было некому, лечить – тем более.
Оставшиеся в живых, истощенные и больные, договорились пробираться к своим по одному. Каждый придумал себе версию на случай плена. Семён решил быть простым крестьянином-трудягой, ведь эту работу он знал с детства. Семён подпалил у костра простую одежду, сделал дыры в штанах и рубахе, очистил подпалённые места и выветрил запах дыма. Продвигаясь к линии фронта, он старался обходить деревни. Но, чтобы поесть и попить, приходилось стучаться в крайние хаты. В одной таких он был взят в плен: хозяева выдали немцам, которые с помощью собак-ищеек определили: не здешний, пропах дымом – значит, партизан.
Лагерь военнопленных
Осенью 1942 г. С. Сидоренко оказался в северо-западной Германии, в огромном распределительном лагере для военнопленных. Здесь проходили карантин: жестоко морили голодом, выпытывая настоящую специальность, воинское звание и чин. Это делалось не только для того, чтобы рационально использовать пленных на работе, но и выявить наиболее опасных и изолировать от остальной массы или уничтожить. С. Сидоренко зарегистрировался колхозником и вместе с другими такого рода через некоторое время отправлен в глубь Германии в «бауэрский» (крестьянский) лагерь. Семён попал в хозяйство самого крупного в Мольбергене землевладельца Тикена. Кроме Семёна, там работали ещё 10 человек. Вечером пленных отводили в лагерь в Мольбергене. Работавшие с раннего утра и до позднего вечера на полях пленные полумертвыми возвращались туда, пытаясь прилечь. Но следовала поверка с постоянным напоминанием командофюрера – начальника лагеря: «Кто плохо работает, будет отправлен в большой лагерь!»
Немного окрепнув, Семён стал думать о возможности бороться и здесь, в глубоком немецком тылу. Собрав надежную группу, продумывал формы. Одной из первых стала борьба против «ударничества», против старания в труде на хозяина. Действовали не только разъяснением, высмеиванием, но и угрозами в отношении трусов: «Шею намоем!», «В уборной утопим!».
Однако не всё шло гладко. Один из пленных, бывший детдомовец, действуя без надлежащей осторожности, был замечен и избит надсмотрщиком до полусмерти. Вскоре нависла угроза и над Семёном: вечером, после работы, пленных построили и потребовали сказать, кто их научил работать спустя рукава. Все молчали. Однако нашёлся предатель, который к тому же немного изъяснялся на немецком, некто Журавлёв: «Это он, Сидоренко, научил так собирать, чтобы в Германии было меньше картофеля и большой голод». Вахман налетел на Семёна, вытолкнул в коридор, но бить почему-то не стал, а воткнул в рот дуло револьвера: «Говори, правда ли это?» – требовал он. Но как можно говорить, когда рот заткнут. К тому же Семён знал немца: если рассвирепеет, лучше молчать, пока не успокоится. Он попытался узнать, как понял вахман сказанное, ведь предатель говорил на их языке неважно. Семён начал по-немецки: «Товарищ плохо владеет языком – он не так выразился, желая сказать: я учил стараться собирать картофель, чтобы не только мы, но и наши товарищи в больших лагерях были сыты, а не голодали. Это могут подтвердить все...» Вряд ли вахман поверил, но всё-таки вернул Семёна в строй. Он передал друзьям: «Журавлёв предал нас, но дело ещё поправимо. Слушайте, что я буду говорить, а когда спрошу: правильно ли? Отвечайте – “richtig” (правильно)». Товарищи поддержали Семёна, оправдав перед вахманом. Но тот, не доверяя, решил всё-таки отправить подозреваемого в большой лагерь.
Только случайность тогда помогла Семёну остаться в живых. Наутро вахман проспал отходящий поезд. Следующий был через сутки. Воспользовавшись этим, Семён сообщил о намерении вахмана бауэру. Узнав о случившемся, тот не пожелал потерять лишнего работника в хозяйстве и своим авторитетом подавил желание надсмотрщика. В приподнятом настроении вернулся Семён в лагерь с намерением искать новые методы борьбы пленных. Одним из них стало живое слово. Немецкое командование специально присылало в лагерь газеты на русском языке для негативного воздействия на военнопленных. На первой полосе в них печатались сводки верховного командования о победах немецкой армии, что она занимает Волгу, Кавказ... Это угнетающе действовало на людей. Пытались разыскать немецкие газеты. Их читать запрещалось и в лагере не было, а достать их можно только у хозяев-помещиков. Договорились с надёжными людьми – Ивойловым, Борисовым, Поршневым – брать газеты по очереди под видом курения, но свежие. И вот, наконец, появилось долгожданное сообщение о капитуляции армии Паулюса под Сталинградом с объявлением 3-дневного траура в Германии. Это известие произвело сильное впечатление на пленных товарищей, вызвав большой восторг. Победа под Сталинградом укрепила веру, вдохновила людей, стремление к сопротивлению возросло.
Но и немцы усилили стремление взять реванш. Лагерь был пополнен новыми пленными (50 чел.), усилена охрана. Избиения людей участились. Некоторое время Семёну удавалось увернуться от этого зверства, но дошла очередь и до него. Во время дежурства охранник заметил на потолке паутину, а затем разбитую печь. Требовал ответить, кто это сделал. С. Сидоренко не выдал товарищей, сослался на выехавших французских пленных. Ефрейтор остался недоволен и избил его. Смелый поступок, безусловно, поднял Семёна в лице товарищей, что обозлило охрану, и на него обрушились новые гнев и побои: заставляли выполнять двойную норму, неустанно следили, постоянно подгоняя. От верной смерти спас случай: работа вблизи школы и сочувствие немецкого учителя оттуда, на время отвлекавшего для разговоров.
Несмотря на ужесточение охраны, пленные продолжали внимательно следить за немецкой прессой. Установили строгую очередь на каждый день, кто должен добывать газету. Кроме газет читали листовки, сбрасываемые с самолётов. Газеты передавались С. Сидоренко для перевода. При этом приходилось соблюдать осторожность: за чтение немецких газет и русских листовок отправляли в концентрационные лагеря или вешали на месте. Однажды случилась оплошность: товарищи не заметили входившего надсмотрщика, что поставило жизнь Семёна на грань, – спасли только выдержка, находчивость и владение немецким языком.
Не менее сложно полученную информацию было передавать остальным пленным. Охрана запрещала после отбоя разговаривать, нарушение строжайшей дисциплины часто являлось поводом для избиения. Приспособились так: еще до отбоя в раздевалке информировали двух-трех товарищей, которые затем, когда все начинали укладываться на нары, делали сообщения для всего лагеря: один говорил, другой добавлял, так что по форме получался как бы обычный разговор или переброска анекдотами. А смех, которым нарочно прерывалось сказанное, ещё более убеждал охрану в лёгком содержании общения.
Немецкие газеты по прочтении шли на раскрутку, а листовки бережно хранились ночью в соломе матрацев, а утром пленные брали их с собой и осторожно разбрасывали по дорогам, на перекрестках, где людей движется больше. При помощи пленных все листовки с полей и лугов перемещались на шоссе и тропы. Поэтому Семёна с товарищами можно считать, если не внештатными пропагандистами, то книгоношами антифашистской информации.
Близость поражения Германии не облегчала положения пленных. Усиление фашистской пропаганды, направленной на то, чтобы сломить дух людей, посеять в их души сомнение в возможность вернуться на Родину, продолжалось. Пленных запугивали расправой, ждущей их там в случае возвращения. В этих целях был использован, – неизвестно, действительный ли вымышленный, – ответ советского посла в Швеции Коллонтай на запрос о советских военнопленных, где говорилось, что Советское правительство не признает людей, находящихся в Германии, как военнопленных. Советские воины не сдаются в плен врагу, а находящиеся в Германии – это не исполнившие военного долга, и в отношении их поступят по всем строгостям закона. Этот ответ Коллонтай был прочитан перед строем, и несколько его экземпляров, перепечатанных на машинке, было расклеено на стенах лагеря. Текст дополнен комментариями, что каждого военнопленного при возврате на Родину ждёт суровая расправа: одних расстреляют, других сошлют в Сибирь. Одновременно немцы усилили вербовку в так называемую «освободительную армию». Пропаганда была достаточно тонкой, но С. Сидоренко делал всё, чтобы разъяснить товарищам истинный смысл и уберечь от неправильного шага.
Побег. Встреча Победы
Семён давно задумывался о побеге, но, оценивая ситуацию, понимал, что в данном случае он невозможен. Оставалось настойчиво использовать проверенные формы сопротивления и ждать изменения ситуации. Реализовать побег удалось только с открытием второго фронта. Немцы отступали, не пытаясь задерживаться. Однако руководство союзной армии не спешило признать право советских военнопленных на освобождение. В этой ситуации С. Сидоренко и некоторые тоже решительно настроенные готовились и совершили побег группами.
На Эльбе в 1945 г. группа бежавших встретилась с наступавшими советскими войсками. В составе кавалерийского 24-го гвардейского полка С.А. Сидоренко встретил долгожданный день Великой Победы.
Окончание здесь
Автор: Карпенко Ольга Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин Начало очерка о Василии Четине читайте здесь
Книга "Купола Кремля" здесь Книга "Три власти" здесь и здесь Книга "Встреча с жизнью" здесь