В начале 1960-х годов — во времена расцвета славы The Beatles — на улицах всё чаще можно было встретить молодых людей, одетых «с иголочки», как правило в итальянские костюмы, разъезжающих на мотороллерах. Они называли себя «моды». В результате экономического бума, случившегося в Англии в послевоенное время, у этих молодых людей появились на руках деньги, которые надо было на что-то тратить. И тратили они их на себя — одежду, музыку, книги. У модов был типично английский девиз по жизни — «умеренность и аккуратность». Что касается стиля — это были аккуратные причёски, нормированная ширина брюк, узкие воротнички рубашек, галстуки-шнурки. Но это было только внешне. Их настроение можно охарактеризовать словом «одержимость». Одержимыми они были в перенятии всего нового. Из Штатов в Лондон пришёл модерн-джаз, блюз и соул. А также ямайская музыка «ска»: Ямайка была Британской колонией до 1962 года и никогда не удерживала трудящихся чернокожих от переезда в Англию ради лучшей жизни. В последующем, когда в Лондоне будет набирать обороты психоделия, появится субкультурная прослойка «скинхедов», бривших головы и одевавшихся нарочито грубо. Это был знак протеста и уход в культурное отшельничество. А началось это в обществе наиболее закоренелых модов, не желающих мириться с новым порядком. Из-за этого возник один из мифов, якобы субкультура «скинхедов» изначально не была фашистской, а на самом деле «бритоголовые» были продолжателями и последователями той же культуры, что и ямайские рудбои. Лишь позже, из-за наплыва трудовых эмигрантов с Карибских островов (среди которых была и Ямайка), появились проблемы с рабочими местами, которые привели к охлаждению в отношениях с чернокожими и развитию ксенофобии в рядах «бритоголовых». В 1969 году Крис Уэлч написал для «Меlody Maker» статью, посвящённую модам. Это был период, когда движение модов возрождалось, но уже стало приобретать черты движения скинхедов. «…Быть хиппи — значит быть выпускником средней школы и быть в состоянии читать тонну макулатуры. Быть модом — значит иметь пару тяжелых ботинок», — пишет он; «…моды „делают своё дело“ в беспомощном стремлении найти своё „я“ в обществе, где единственный официальный альтернативный путь — жениться на Покупке в Рассрочку и закончить парализованной жизнью перед телевизором». Отличительной чертой модов было их особое внимание к внешнему виду (первоначально были популярны приталенные итальянские костюмы, затем британские бренды), любовь к музыке (от джаза, ритм-энд-блюза и соула до рок-н-ролла и ска). К середине 60-х годов с модами также стала ассоциироваться музыка таких британских рок-групп, как Graham Bond Organization, Zoot Money Big Roll Band, Georgie Fame, Small Faces, Kinks и The Who. На основе альбома последних в 1979 году вышел фильм «Квадрофения», он был принят неоднозначно, по сей день ведутся споры о его адекватности и роли в популяризации мод-движения. В качестве транспорта моды выбирали себе мотороллеры (чаще итальянские модели «Ламбретта» и «Веспа»), при этом нередки были столкновения с рокерами (обладателями мотоциклов). Моды, как правило, встречались в ночных клубах и на приморских курортах, таких как Брайтон, где в 1964 году проходили скандально известные уличные столкновения между рокерами и модами. Во второй половине 1960-х гг. движение модов пошло вниз и возрождалось с тех пор лишь эпизодически. В конце 1970-х гг. стиль модов был взят на вооружение многими панк-группами и группами Новой волны (так называемый «мод-ривайвл»: оживление интереса к мод-движению). Из огромного числа мод-групп того периода достаточно назвать несколько наиболее известных: The Jam, Secret Affair, The Chords, The Purple Hearts, The Lambrettas, Squire, Long Tall Shorty, Protex, The Undertones.
До середины 1950-х годов жизнь молодежи на Британских островах развивалась в соответствии с устоями — никакой молодежной культуры не существовало в принципе: отпрыски обеспеченных семей после выпуска из престижных частных учебных заведений и университетов приступали к управлению семейным бизнесом, а уделом детей рабочего класса сразу после окончания школ и ремесленных училищ была работа на фабрике, часто той же самой, где годами трудились их отцы и деды. Таким образом, уже к 25 годам молодые, в общем-то, люди мало отличались от своих родителей: они носили такую же одежду, слушали ту же музыку, и главное, мыслили так же, как старшее поколение.
Всё изменилось в середине десятилетия, когда на Туманный Альбион начали приходить первые образцы американской современной культуры, — пластинки с джазом, блюзом, соулом и рок-н-роллом, а также фильмы, в которых эта музыка звучала. К тому времени в стране уже существовало первое неформальное молодежное движение — тедди-бои — преимущественно выходцы из рабочего класса и неблагополучных семей, одевавшиеся в изысканном эдвардианском стиле. Желание выделиться из толпы, присущий новому поколению максимализм, эволюция стиля и, конечно, новая музыка привели к возникновению к концу 50-х двух новых течений, ставших главными возмутителями спокойствия в Англии 1960-х, — модам и рокерам. Эти субкультуры имели столько же сходств, сколько и различий, и именно идеологические разногласия привели к всколыхнувшему страну противостоянию длиною в десяток лет.
Первые тусовки молодых мотоциклистов 50-х сложились вокруг кафе-рейсеров — придорожных заведений, изначально ориентированных на автомобильных путешественников. Наибольшей популярностью пользовались бары у крупных магистралей — именно они стали первыми гоночными треками, где показать свой уровень владения железным конем мог любой желающий. На тот момент в Америке действуют уже десятки мотоциклетных клубов, а тысячи молодых парней во всём подражают своему кумиру — байкеру Джонни в блистательном исполнении Марлона Брандо из фильма «Дикарь», вышедшего в 1953 году. Именно Брандо сформировал канонический образ байкера: кожаная куртка (в теплое время года можно было носить джинсовку или жилет), джинсы или кожаные брюки, кожаные сапоги (race boots), тонкий шарф и шерстяная кепка (восьмиклинка) с кожаным козырьком. Ещё один важный атрибут стиля — прическа, тщательно уложенная бриолином. Прически, а если точнее, стрижка «Помпадур» (или просто The Pomp — зачесанные назад волосы с чубом-коком на лбу) — следование стилю первых рок-музыкантов, звучавших из музыкальных автоматов в кафе-рейсерах в промежутках между заездами: Биллу Хейли, а чуть позже и Элвису, Бадди Холли и Джину Винсенту. Под стать байкерам выглядят представители другой, более малочисленной субкультуры — «гризеры» (greasers от англ. grease — жир, отсылка к жирным от бриолина волосам), отличавшиеся любовью к тюнингованным автомобилям, чаще всего угнанным.
Информация о новой субкультуре достигает берегов Туманного Альбиона с некоторым опозданием и в усеченном виде: углядев в «Дикаре» пропаганду насилия, Британский совет по классификации фильмов бессрочно запрещает его прокат на территории всего Соединенного Королевства, но если распространение фильма тогда ещё можно было ограничить простым запретом, то появление в стране фото Марлона Брандо в образе Джонни и, конечно, пластинок со свежим рок-н-роллом запретить было просто невозможно. Отдельные фильмы, например, американская лента 1955 года Blackboard Jungle (Школьные джунгли) о трудных подростках всё же демонстрируются в кинотеатрах, но скоро и эта картина попадает под запрет: угрозой общественной морали признана песня Билла Хейли Rock around the clock, сопровождавшаяся в конце фильма массовыми танцами прямо в кинозалах. Название «байкер» в Англии не приживается: молодые представители рабочего класса на мотоциклах предпочитают именовать себя рокерами.
В это сложно поверить, но стремительный рост популярности субкультуры рокеров в Шестидесятые связан с Англиканской церковью: в 1959 году настоятель церкви Святой Мэри Итонской в районе Хакни Уик на востоке Лондона преподобный Джон Оутс основал молодежный клуб, который, в отличие от других церковных клубов, могли посещать люди вне зависимости от религиозных взглядов. Целью сообщества было объединить молодежь из традиционно неблагополучного Ист Энда и увлечь её новыми хобби, например, музыкой. На открытие Оутс позвал выступить суперпопулярного у молодежи Клиффа Ричарда, первопроходца британского рок-н-ролла, известного своей благотворительной деятельностью. Это помогло, и клуб, получивший название The 59 Club, с первых дней стал популярен у местных подростков.
В 1962 году сменивший Оутса преподобный Билл Шерголд впервые оказался в Ace Cafe на северо-западе Лондона — главном месте тусовок рокеров — и загорелся целью создать молодежный мотоклуб на базе The 59 Club. Прошло ещё немного времени, и клуб был открыт: каждую субботу рокеров Ист-Энда и соседних районов ждал зал с большой парковкой, кафе, бильярдом, настольным теннисом и музыкальными автоматами. Преподобный Шерголд лично принимал участие в деятельности сообщества: регулярно приглашал в клуб знаменитостей, организовывал заезды, а иногда и сам с удовольствием садился за руль. Уже к 1965 году количество зарегистрированных членов клуба достигло 7 тысяч человек, их можно было легко опознать по нашивкам с логотипом The 59 Club на кожаных куртках. А в 1968 году именно в церковном мотоклубе впервые в Великобритании демонстрируется «Дикарь» — невиданный успех!
А что же моды? Ближе к 1962 году мод-культура впервые вышла за пределы небольших ночных клубов, что, как считают многие, не лучшим образом отразилось на движении в целом. Всего двумя-тремя годами ранее быть модом означало принадлежать к узкому кругу избранных молодых людей, знакомых с последними новинками джаза и ритм-энд-блюза и знающих толк в костюмах, сшитых на заказ ("Мод" производное от "модернисты", так называли поклонников современного джаза, противопоставляя их любителям джаза традиционного. Модернисты, или сокращённо "моды", разбирались в бибопе, увлекались идеями экзистенциализма), а теперь модом мог называть себя любой подросток-обладатель скутера, наскоро научившийся модным движениям на танцполе. Модами становились и некоторые тедди-бои, разочаровавшиеся в прошлых идеалах. Субкультура набирала популярность, но в то же время стремительно маргинализировалась.
Нечто похожее происходило и с рокерами: их ряды прирастали не только поклонниками быстрой езды, но и теми же тедди-боями, так же уважавшими рокабилли и набриолиненные прически. К тому же всё больше рокеров, подражая американским байкерам, создавали банды, чьи принципы сильно отличались от норм мотокружка при церкви.
В негласном противостоянии двух субкультур Шестидесятых моды брали верх со значительным преимуществом. Отличным примером здесь служит смена имиджа многих рок-групп рубежа 50-60-х, тех же The Beatles: на большинстве фото до 1962 года битлы одеты в косухи и кожаные сапоги, и лишь позже предприимчивый Брайан Эпстайн переодел своих подопечных в одинаковые приталенные костюмы и Chelsea boots.
История не хранит точной даты начала противостояния модов и рокеров, но стоит заметить, что оно было неизбежным, — слишком уж разными были их взгляды на жизнь. Несмотря на одинаковое происхождение из рабочего класса, в остальном поклонники мотоциклов Triumph и скутеров Lambretta находились по разные стороны баррикад. Рокеры недолюбливали модов за позерство и дендизм: разве можно себе представить — тратить кучу денег на костюм! Про различия между мотоциклами и скутерами даже говорить не стоит. Кроме того, если для уважающего себя рокера было важно тюнинговать свой мотоцикл для победы в гонках, то целью мода было украсить мотороллер так, чтобы выделиться из толпы, а затем самоутвердиться на вечеринке.
Недовольство рокеров вызывало и пристрастие модов к стимуляторам: эта привычка, по их мнению, не была достойна рабочих парней (сами рокеры, как легко догадаться, предпочитали старое доброе пиво). Моды же считали рокеров неотесанной деревенщиной: они слушали давно вышедший из моды рокабилли, да и выглядели неопрятно. Так же думали и владельцы большинства ночных клубов — путь туда на оллнайтеры парням на мотоциклах и в кожаных куртках был заказан, что только подливало масло в огонь. Рокеры если не были полностью исключены из жизни Свингующего Лондона, то точно находились на её обочине.
До весны 1964 года летопись встреч модов и рокеров сводилась лишь к краткосрочным локальным стычкам, а затем произошли две битвы, ставшие для Британии настоящим шоком, — полыхнуло в прибрежных городах, традиционных местах отдыха рабочего класса. Первый раунд состоялся на пасхальную неделю в Клэктоне: группа направляющихся к морю на банковские каникулы (bank holidays) модов столкнулась с компанией рокеров. Тогда всё закончилось выбитыми стеклами и зубами с обеих сторон, да и полиция не была готова к массовым беспорядкам, поэтому обошлось без серьезных потерь и задержаний.
Второй раунд состоялся 18 мая на пляже у Дворцового пирса в Брайтоне. История неожиданной встречи двух группировок повторилась, но на этот раз участников с обеих сторон было значительно больше, да и полиция хорошо подготовилась. Точной информации о количестве схлестнувшихся в грандиозном побоище нет, но, по свидетельствам очевидцев, модов было несколько сотен, рокеров — около сотни. В качестве оружия использовалось всё, что попадалось под руку, — камни, шезлонги, бутылки. Поговаривали и о заранее припасенных ножах. Итог — задержано около ста человек, половина из них арестованы. Были разбиты десятки витрин кафе и магазинов, досталось и случайным свидетелям событий из числа обывателей, приехавших на отдых. В течение суток волна насилия прокатилась по всему побережью от Клэктона и Маргита до Борнмута и Гастингса. Беспорядки в последнем местные жители в шутку окрестили «Второй битвой при Гастингсе» (первая произошла 14 октября 1066 года между англосаксонской армией и войсками герцога Вильгельма I Завоевателя).
Уже на следующий день фотографии бойни в Брайтоне появились на первых полосах всех британских газет. Драка двух групп молодежи преподносилась как национальное бедствие. Однако даже учитывая, что в масштабах Англии это было действительно событие, в погоне за рейтингами тема была сильно преувеличена прессой. В конце концов, драки у пабов случались по всей стране каждый уикэнд и никого не удивляли. Тем не менее, массовые беспорядки вызвали огромный общественный резонанс и дошли до парламента, где проблема молодежного насилия обсуждалась на самом высоком уровне.
В 1972 году известный британский социолог Стенли Коэн выпустил научную работу под названием «Folk Devils and Moral Panics», в которой разобрал феномен возникновения субкультур модов и рокеров и влияние масс-медиа на общественное мнение о них. Коэн ввел в обиход понятие «Folk devils» (фольклорные дьяволы) — социальных групп, нарушающих общественный порядок и всячески демонизированных по этому поводу в фольклоре и средствах массовой информации. Книгу легко найти в Интернете и полезно прочитать тем, кому интересны субкультуры с точки зрения социологии.
Интересно, что не все моды благосклонно отнеслись к событиям в Брайтоне: так, многие моды первой волны считали участие в массовой драке недостойной звания члена элитарного сообщества ценителей изысканного стиля и музыки. Было очевидно, что произошедшее явилось результатом маргинализации мод-движения в первой половине Шестидесятых.
Противостояние 1964 года так и осталось самым большим в истории взаимоотношений двух субкультур. К тому же ближе к концу 60-х разногласия сошли на нет: и мод-культура, и движение рокабилли потеряли актуальность, — мир захватило увлечение психоделической музыкой и культурой хиппи, чьи идеалы точно не подразумевали борьбы за правоту при помощи кулаков. Появились психоделик-рок и хард-рок, а большинство модов повзрослели и обзавелись семьями, надолго убрав в гаражи свои скутеры. Британский истеблишмент выдохнул, но, как оказалось, преждевременно: его ждало неспокойное десятилетие с первыми футбольными хулиганами и панками, унаследовавшими у предшественников страсть к нарушению общественного порядка.
Новый виток интереса к субкультурам модов и рокеров случился практически одновременно, в конце 70-х годов, когда Пол Уэллер и The Jam стали законодателями движения Mod Revival, а харизматичный Брайан Сетцер и его Stray Cats возродили актуальность рокабилли и его атрибутов. Именно с The Jam связан последний на сегодня эпизод массовых беспорядков с участием модов: всё произошло в 1981 году в окрестностях лондонского парка Фишбери, где толпа панков из числа поклонников игравших там The Exploited встретилась с группой модов, следовавших на концерт коллектива Пола Уэллера.
Кроме того, в 1979 году вышла «Квадрофения», где сцены драки в Брайтоне стали одним из ключевых элементов повествования. Как известно, фильм был прохладно принят общественностью, а особенно — непосредственными участниками событий апреля-мая 1964 года, считавшими, что субкультура модов показана слишком карикатурно.
Как легко догадаться, пример модов и рокеров вдохновил представителей других субкультур, развивавшихся со второй половины 1960-х. Хард-моды, позже ставшие «традиционными скинхедами», регулярно били хиппи и дрались с модами второй волны, панки 70-х воевали с теми же хиппи, да и моды нередко просто дрались между собой. Тогда же главными траблмейкерами Великобритании стали уже упомянутые выше футбольные фанаты. Рассвет хулиганизма в Королевстве, пришедшийся на Восьмидесятые, привел к значительному ужесточению законодательства, связанного с околофутбольным насилием, и теперь представителей старой гвардии хулиганов на стадионах почти не встретишь.
Говоря о субкультурных сражениях, нельзя не упомянуть и Россию, где пик беспорядков пришелся на Девяностые: встречи панков, металлистов, рэперов, скинхедов и, конечно же, футбольных фанатов надолго запомнились как их участникам, так и всем, кто невольно оказались свидетелями.
Спустя почти 60 лет с момента начала противостояния субкультур модов и рокеров о насилии уже ничего не напоминает: некогда заклятые враги сегодня с удовольствием встречаются между собой за кружкой пива и дают интервью, с ностальгией вспоминая молодость. Ace Cafe и The Club 59 работают по сей день, собирая на встречи тысячи последователей со всего мира, сообщества модов в одном только Facebook исчисляются сотнями, а события весны 1964 года остаются лишь одной из немногих ярких страниц нашего рассказа о Свингующих Шестидесятых.