О поиске себя в образовании и профессии беседуем с выпускницей бакалаврской и магистерской программ «Классическая филология» Василисой Соловьевой.
– Василиса, когда Вы выбирали университет, чем руководствовались?
– Я вообще не могу сказать, что выбирала вуз. Моя сестра на тот момент была уже на третьем курсе богословского факультета ПСТГУ и часто рассказывала, как интересно там учиться, каких людей она встретила. Так что к окончанию школы мне было понятно, куда я буду поступать.
Изначально я думала о классической филологии, но сестра отговорила, сказав, что учиться на этой программе сложно и что немногие студенты выдерживают нагрузку. Поэтому я поступила на программу «Религиоведение», но оказалось, что на религиоведении учиться не менее сложно, и, кроме того, сложности усугубились, когда стало понятно, что это не то, чем я хотела бы заниматься в жизни. То, что мне действительно доставляло удовольствие и было особенно интересным, – это языковые занятия, поэтому по окончании первого курса я все-таки перевелась на классическую филологию и снова начала учиться с первого курса.
– Решить ради любимого занятия вновь оказаться на первом курсе – это довольно смелый шаг. Вы хорошо представляли, что ждет Вас на новой программе?
– Я ожидала, что мы будем изучать множество разных языков, так и было: за шесть лет обучения мы прошли курсы древнегреческого, латинского, немецкого, французского, новогреческого и итальянского языков. Ожидания языкового многообразия вполне оправдались.
Учиться было тяжело, но только вначале – потом появился навык учиться.
– Чем кроме знания языков стало для Вас высшее образование?
– На нашем классическом направлении было не только много языков и профильных курсов, мы проходили богословские предметы почти в том же объеме, что и теологи. На мой взгляд, это плюс программы, потому что в совокупности это позволило приобрести крепкий образовательный фундамент и сильно расширило кругозор – можно сказать, что благодаря такой интенсивности учебы это было неизбежно, даже если учиться вполсилы.
Возможно, кому-то из выпускников-классиков знание древних языков и не пригодится потом в работе (как правило, это наука или преподавание), но главное другое – за время учебы мы приобрели навык учиться, умение мыслить, делать выводы и формулировать их. Это, наверное, основная задача высшего образования.
– Учеба повлияла на Ваше мировоззрение?
– Возможно, это будет звучать немного пафосно, но я считаю, что университет сделал из меня человека, привел к осознанию себя. В этом прежде всего заслуга наших преподавателей, которые действительно хотят научить студентов думать и своим примером вдохновляют на научную работу. Кроме того, очень повлияла в целом обстановка на факультете: я попала не только в интеллектуальную, живую академическую среду, но и в настоящую церковную среду, и это, наверное, самое главное. Для меня открылся целый новый мир: впервые увидела, какой может быть церковная жизнь, и сначала даже было страшно осознавать себя частью этого.
– После бакалавриата Вы пошли в магистратуру. Что стало предметом Вашего научного исследования?
– На третьем курсе в рамках первой курсовой работы я начала изучать творчество раннехристианского латинского поэта Коммодиана. Это очень интересный персонаж, хотя о нем очень мало сведений: у нас есть только его произведения и краткие, весьма критические упоминания древних историков. Не только источники, но и исследователи нередко ругают его за языковой стиль (он действительно любил использовать так называемую «вульгарную латынь», далекую от литературного латинского), за ошибки в стихосложении (его тексты написаны не всегда правильным гекзаметром) и за своеобразные интерпретации Откровения апостола Иоанна Богослова.
Мои исследования были посвящены эсхатологическим представлениям Коммодиана. Его наследие составляют два дошедших до нас произведения – сборник стихотворений «Наставления» и «Апологетическая поэма», где Коммодиан излагает христианское учение. Тема конца света, очевидно, очень волновала автора: ей посвящены пять стихотворений в центральной части «Наставлений» и почти треть «Апологетической поэмы». Его представления о конце света собраны из разных источников: главным является Апокалипсис Иоанна Богослова, но Коммодиан активно использует также иудейские предания и апокрифы, отсылки к античной литературе.
Вкупе с невысокой художественной ценностью его текстов и ошибками в гекзаметре это все дает весьма неясную картину, которая вызывает вопросы и богословского, и филологического характера. Впрочем, некоторые исследователи предполагают (и мы в результате исследования также склоняемся к этому мнению), что Коммодиан таким подчеркнуто примитивным языком и яркими четкими образами пытался последовательно изложить христианское учение для малообразованных читателей, объяснив им трудные моменты Священного Писания максимально понятно, приблизив таким образом Слово Божие к простому народу.
– Как кажется, это очень интересная и увлекательная тема. Как Вы на нее вышли?
– Тему мне подсказала моя научная руководительница – Елизавета Викторовна Матерова. Она же вдохновила на участие в студенческих конференциях, поддерживала и помогала на всем пути исследования.
Надо сказать, что конференции оказались очень важными этапами при написании и бакалаврской работы, и магистерской диссертации. Когда берешь один момент из своей работы и развиваешь его в докладе, есть возможность что-то рассмотреть глубоко и детально, а после этого иначе видится уже и вся тема.
Вообще наши преподаватели всегда поощряют участие студентов в тематических конференциях. Например, на богословском факультете ежегодно проводится студенческая конференция, в которой могут принять участие студенты всех факультетов ПСТГУ и даже учащиеся из других университетов.
– Вы сказали, что открыли для себя университет не только как академическую, но и как церковную среду, формирующую мировоззрение. Что для Вас стало в наибольшей степени такой точкой личного роста?
– Я не могу сказать, что до университета вообще была религиозным человеком, но во время обучения начался путь к осознанной вере. Очень повлияло изучение богословских предметов – курсы по библеистике, патрология, литургика. Еще очень важную роль сыграло знакомство с деканом нашего факультета, отцом Павлом Хондзинским, который как-то очень мягко направлял меня и помог пройти неизбежные кризисы веры.
И не могу не упомянуть Летний лагерь богословского факультета. Вообще, это обязательная практика для учащихся после первого курса, но на самом деле в лагерь может поехать каждый. Там мы вместе трудимся в монастыре, молимся, слушаем лекции преподавателей, которые специально приезжают и иногда даже остаются на несколько дней, проводим совместные мероприятия, костры. Из-за того что находишься довольно долгое время в одном месте и делаешь общее дело, лучше узнаешь людей, с которыми учишься и работаешь. Именно в лагере я нашла хороших друзей, ближе познакомилась с преподавателями и священниками нашего университета.
Если ты закрытый и довольно стеснительный человек, лагерь – это лучшее место, чтобы развить свои коммуникативные навыки, потому что тут общение со всеми этими людьми неизбежно, ты не можешь от этого убежать – если только в рязанское поле.
Кстати, у нас есть хороший фильм про лагерь – «Поток солнечного света». Он очень хорошо – и названием, и содержанием – передает жизнь лагеря и что он значит для всех, кто там побывал.
– Чем Вы занимаетесь сейчас, после окончания учебы?
– Я решила остаться в ПСТГУ и сейчас работаю в отделении довузовской подготовки, помогаю организовывать олимпиады ПСТГУ «Основы православной культуры» и «Аксиос», а также занимаюсь древнегреческим языком с учениками.
– Если попросить Вас назвать три основных преимущества нашего университета, что бы Вы отметили?
– Думаю, что основное преимущество в наших преподавателях: у нас сильный профессорский состав, многие из них работают не только в ПСТГУ, но и в других известных вузах.
Второе преимущество в том, как здесь понимают задачи образования: наши преподаватели учат думать, а не заставляют просто озвучивать услышанную на парах или взятую из учебников информацию.
И третье – это возможность жить полноценной церковной жизнью, чувствовать общность и соработничество, это возможность делать вместе что-то настоящее и поддерживать друг друга.
Знаю людей, которые хотят поступать в наш университет, но смущаются слова «православный» в названии вуза – возможно, боятся, что здесь что-то вроде монастыря или будет какая-то формализация веры, навязывание ее. Конечно, у каждого свой путь, но на своем опыте могу сказать, что у меня после обучения в ПСТГУ исчезли все эти стереотипы. Увидела, что здесь от всего сердца хотят показать учащимся суть православной веры и помочь ее понять.
– И последний вопрос: что для Вас ПСТГУ?
– Для меня ПСТГУ – это любовь.
Беседовала Дарья Абрамова
Сайт ПСТГУ: https://pstgu.ru/