Часть 3.
**
Поляков внимательно выслушал Велина, глубоко затянулся дымом, долго не отвечал. Опытный контрразведчик, он знал какими «специалистами» могла быть дополнена группа, но рассказывать об этом Велину не решался, фактов не имелось, преждевременно сеять недоверие не хотел.
- Не молчи, выкладывай!
- Рассказывать собственно нечего, не знаем мы о них ничего, а оперативную работу среди них провести еще не успели.
- А вы и среди них имеете агентуру?
- В том и беда, что нет. Имеем право проверять их, но подготовка агента это даже не подготовка «операции». Тут время нужно. Я уже запросил своих о возможном наличии наших людей в этой группе, но мне ответили, что таковых нет. Мне это подозрительно и непонятно, потому, что ни одну группу, подобного типа, наша «контора» не оставляет без внимания, а тут – белое пятно. Мне вообще порекомендовали не соваться к ним. Это очень настораживает.
- Ну и как быть мне?
- Будем работать вместе. Если заметишь что-либо, беги ко мне. Я не стану скрывать свою информацию от тебя.
- Да, довольно слабая надежда. Но хоть какие-то пред положения у тебя есть?
- Пока нет? Просто немного знаю структуру таких подразделений, но кто есть кто – ничего тебе сказать не могу.
**
Вечером следующего дня, получив последние «ЦУ», каждый "от своего", погрузились в вертолеты. Боеприпасов взяли «по максимуму». Четыре вертушки взлетели прямо со стоянок (признали-таки Цимбала!) и легли на курс. Часа через два Цимбал, летевший ведущим, снизился до пятидесяти метров и понесся между горных складок - впереди пакистанская граница, и их радары не должны зафиксировать появление наших машин. В сумерках перевалили границу.
- Командир, пора высаживать. Дальше сами дойдут, - раздалось у Цимбала в наушниках.
- Вас понял, - ответил Цимбал и продолжал гнать машину.
Минут через десять НачПо снова напомнил о себе.
- Засекут нас радары.
- Не засекут, - зло отозвался Цимбал. - Командую на борту я. Коль Вы за штурмана, доложите, где мы находимся?
- Так темно же, не видно ничерта!
- Тогда сидите и молчите!
Подполковник зло зыркнул на Цимбала. - «Тебе шкура твоя дорога, а Ваське ногами топать» - улыбаясь, думал Цимбал, огибая очередную вершину. Наконец подобрал место, «завис», колеса мягко коснулись земли. Десантники быстро исчезали в дверном проеме. Другие «вертушки» разгружались неподалеку.
- Возьмите на себя управление, - подал команду Цимбал и, убедившись, что Начпо держит вертолет, выскочил в салон, остановил, уже было выходившего Дзюбу.
- Дай-ка я тебя перекрещу, Вася.
- Ты, как моя бабка. Она меня тоже часто крестила.
- Твоя бабка большой умницей была, знала, что делала. - Обнял, крепко прижав друга. - С Богом, Вася! Буду ждать.
Дзюба скрылся в проеме люка. Бойцы залегли, осматривались. Вертолеты не уходили, ждали сигнала. Ничего подозрительного не было. Дзюба включил рацию, нажал клапан тангетки и дважды дунул в микрофон.
- Понял, - процедил сквозь зубы Цимбал и оторвал машину от грунта. Не поднимаясь, солдаты долго вглядывались в темноту, туда, куда ушли их родные «вертушки». Теперь там была Родина, а они остались одни на абсолютно чужой земле.
Дзюба собрал командиров групп.
- Сейчас отойдем километров на пять. До рассвета поспим. Сверим карты, маршруты и будем расходиться.
С рассветом, вытянувшись в ленточки, разошлись по своим направлениям. Солдаты долго оглядывались. Дзюба остался с группой Корнева. Когда показались первые солнечные лучи, они уже были далеко от места высадки. Шли быстро, почти бегом. Наконец Дзюба объявил привал. Повалились на землю, стащили обувь.
- Шидлаускас, наблюдать!
Солдат послушно выдвинулся повыше, залег.
- Зачем мы его взяли? Может дело испортить - вполголоса заметил Корнев.
- Вот как раз тут он ничего не испортит. Тут, наш Эдик, отведет душу. Надо же показать этим «штатникам», что и мы не лыком шиты. А война есть война.
Подошел ГРУшный «дух».
- Командир, я с вами буду идти вот до этого места, - ткнул пальцем в карту. Дальше вы идите сами.
- Хорошо. От меня что-либо нужно?
- Нужно. Дойдете до вот этой базы, дайте им как следует. Не жалейте патронов, побольше огня, шума и трупов.
- Договорились.
Километров через пять, ГРУшник, пожав руки, ушел "по своему маршруту".
Остановив своих, Дзюба вновь развернул карту.
- Думаю, что на этой базе нам делать нечего. Простой лагерь с душманами. Давай-ка пройдем километров на двадцать дальше, вот до этого городка, Хиндубага, Там аэродром, центр подготовки «духов», там американцы в преподавателях ходят. Там нас ждать не станут.
Вот мы и пошумим. С этими ребятами, - кивнул в сторону удалившегося ГРУшника, - тоже не угадаешь, чем они дышат. Нам только направление дали, вот и пойдем, куда глаза глядят. А когда будем возвращаться, заглянем и сюда, если время будет. Нам ведь не сказали, кого нужно «бомбить» в первую очередь, а кого во-вторую.
- Ты думаешь, среди этих ГРУшников есть те, кто нас «сдаст»?
- Бережёного Бог бережёт. Меня мой прадед учил уважительно относиться к Богу.
- А обратно как выбираться? Они нам кордон перекроют.
- Есть такая опасность. Бросят вертолетный десант, тогда нам туго будет. Но ты смотри, какие тут перспективы: спецшкола, аэродром, склады оружия и топлива. У нас взрывчатки на все не хватит. Но главное - они нас не ждут. Доберемся за день до базы, день на разведку, ночь на минирование, пару часов на операцию и после фейерверка уносим ноги. Ну, топаем.
- Рискнем, командир! Только бы нас первыми не засекли.
- Думаю, не засекут. Тут караван за караваном ходит, всяких отрядов моджахедских, полно. Издалека примут за своих, а подходить мы не станем.
Дальше пошли осторожно - тщательно просматривали лежавшую впереди местность. Все было так же как в Афгане - серо, скучно, редкие кусты растительности, жара. То здесь то там выскакивали вараны. Этих песчаных крокодилов частенько приходилось использовать как супное мясо, но больше нравились местные черепахи.
Впереди, как всегда маячил дозорный. Перед каждым новым участком останавливался, осматривался, давал сигнал - можно дальше. Остановились на отдых, укрывшись в небольшой впадине.
- Я пойду, понаблюдаю, - поднялся Шидлаускас.
- Иди, - кивнул Дзюба. - Помни, шуметь нельзя.
Минут через пятнадцать поднялись. Вернулся Шидлаускас.
- Впереди, километра два, «зеленка», дорога видна. Движения по ней не заметил. Обойти можно по лощине слева.
В «зеленку» соваться было нельзя - это всегда встреча, в лучшем случае, с местными дехканами, в худшем - «духами». Хотя там вода.
- Экономьте воду, - напомнил ротный. - Подъем! Попрыгали!
Попрыгали. Ничего не звенело, не брякало. От этого тоже зависела жизнь. Осторожно обошли «зеленку», пересекли дорогу - пустынно.
- Торопиться надо, - заметил Корнев. - До вечера не успеем.
- Силы тоже нужно беречь. Возможно, назад придется так драпать, пятки сверкать будут.
- Да-а! - протянул шедший рядом Шидлаускас, - возможный вариант.
**
День прошел спокойно, начинало темнеть. Выбрали место для ночлега в очередной расщелине.
- Устраивайте лежбище помягче, чтобы к утру кости не болели. Всем ко мне - чтобы сон был глубже, получить по сто грамм.
Солдаты подставляли крышки от котелков, пили теплый, разбавленный водой спирт, закусывали куском сухаря, смоченным в тушенке.
- За успех дела! - «чокнулся» флягой Дзюба с Корневым.
Укрывшись плащ-палатками, закурили. На этот выход Дзюба разрешил оставить сигареты.
- А ведь я впервые за границей, - усмехнулся Корнев.
- При этом, заметь: во-первых, пешком, во-вторых, без паспорта. Ну, а в третьих, без таможенного и пограничного контроля. Когда еще так повезет?!
Спали долго, пока не начало светать. Дзюба проснулся, но группу пока не поднимал - решил сам осмотреться. Дежуривший наблюдатель сообщил, что вокруг было тихо. Действительно, вокруг было пустынно, мёртво. Позавтракали, зарыли банки. Солнце начало припекать. Осторожно двинулись дальше.
- Командир, я вот всё думаю, почему у нас в роте меньше всех «желтушников»? У других по полроты выкашивает.
- Бог его знает. Может потому, что в разрез с уставом, регулярно даем солдатам спиртяшку. Красные глаза не желтеют! Помнишь, У Шукшина рассказ есть – помирает дед, зовёт бабку. «Налей, говорит, мне водки. Бабка и спрашивает - а тебе хуже не будет?». Дед ей - «Ну и дура, баба! Разве может быть от водки хуже !?». Спирт - великое лекарство от многих болезней. Чем бы мы в Афгане нервы лечили?
- А что ты Анохину давал, когда того ранило?
- Это, Олег, дедовское, вернее прадедовское средство. Оно «от всех болезней, всех полезней».
- А Земнухину, ты какой порошок давал, когда тот желтеть начал?
- Из того же арсенала. Но Земнухина все равно в госпиталь отправили.
- Но желтуху у него не признали?
- Да?! А я забыл поинтересоваться.
- Командир, дозорный сигналит.
- Всем залечь, к бою! Занять оборону. Корнев, узнай, что там.
Вскоре взводный вернулся.
- Впереди дорога, асфальтовое покрытие. На карте её нет.
- Шидлаускас - возьми троих, осмотрите дорогу в оба конца на пару километров.
Солдаты ушли. Дзюба с Корневым склонились над картой. Через полчаса вернулись разведчики - дорога наезженная, но движения не видно, метрах в ста мост.
- Заминируйте мост.
Минеры вернулись минут через сорок.
- Это что за нормативы такие?
- Повозиться пришлось. Замаскировать трудно.
- Очевидно, эта дорога идет, как раз, в Хиндубаг. Дальше пойдем медленнее.
- А как спецшколу найдем?
- Найдем, Серов, - успокоил Дзюба солдата. - У них там аэродром, его не спрячешь.
Выставив охранение, броском перебрались через дорогу, по лощине двинулись дальше. Дзюба периодически поглядывал на компас.
- Пока нам везёт - ни одного «духа» не встретили.
- Это им пока везет! - криво усмехнулся Шидлаускас, поправил автомат. - У нас вера разная. Я католик и веду с ними священную войну.
- А как же «не убий»?
- Так это Христос о людях говорил. А эти, что, люди? Строй первобытный, тупость, жестокость варварская. Христос учил, что исправлять нужно добротой и любовью. После того, как убили Кончаускаса, а Виттасу голову отрезали, у меня всякая любовь пропала. Я эту голову в кульке в лагерь принёс, потом тело неделю опознавал.
- Ладно, будем в контакте, только ты не зверей. Полезных людей нужно оставлять. Там будут и с европейскими мордами.
- Это очень интересная задача, командир.
- Вот и займёшься этим.
К вечеру показался Хиндубаг. Залегли на горке, откуда просматривался город, замаскировались, стали наблюдать.
- Нужно определить аэродром. Что-то его не видно. Может с другой стороны?
- Командир. Сзади «воздух»!
Действительно, сзади, в небе виднелась увеличивавшаяся серебристая точка со шлейфом черного дыма.
- Повезло!
Легкомоторный самолет прошел в километрах трех от них и скрылся за городом. Проследив за ним, ротный повернулся к Корневу.
- Есть аэродром!
Дождались сумерек, обошли город стороной, устроились на ночлег.
- Рахметов. Возьми Нуриева, одевайте свои «бабайские» халаты. Пока еще время детское, подойдите поближе к полосе. Если встретите кого-то, в разговор не вступайте. Убирать только в безвыходном случае. Пока не раскрываться. Постарайтесь получше осмотреться.
Солдаты натянули стеганые халаты, повязали головы чалмой.
- Чистые душманы, - сделал вывод Корнев. - Бороды не хватает.
- У молодых бороды не растут, - успокоил ротный.
- Оружие брать?
- Конечно. Кто тут без оружия ходит!?
Вернулись они заполночь.
- Беспечность полная, хотя охрана есть. Аэродром огражден забором из сетки и колючки, самолетов на нем штук двадцать. «Духов» полно. С другой стороны взлётной полосы с десяток строений модульного типа, наверное, казармы, склады.
- Молодцы. Сейчас передвинемся поближе. Завтра день на визуальную доразведку и подготовку. Потом ночью, часов в двенадцать, зайдем «в гости». Пару часов на минирование и всякие наши дела, потом подрыв, немного постреляем и уходим. Тебе, Олег, подготовить маршрут отхода. Чтобы с закрытыми глазами мог вывести.
На ночь ротный вновь налил «по сто грамм», чтобы выспались. С утра и до обеда, припав к биноклям, наблюдали за базой. По территории активно передвигались группы боевиков. В стороне проводились занятия по стрельбе. К складам подъезжали автомашины, грузились. Взлетели два самолета и вертолет, обратно не вернулись. К полудню жизнь на базе замерла - жара. Десантники тоже изнывали под палящим солнцем. На исходе были запасы воды.
- Воды нужно обязательно набрать. Рахметов, где там есть вода?
- Большой арык течет. А питьевой не видел.
- Ничего, возьмем из арыка, обезвредим таблетками.
Стемнело. Десантники проверили и подготовили взрывчатку, поудобнее разложили гранаты. Вставили батарейки в Дзюбину «рационализацию». Дзюба несколько раз нажал клапан передачи свой станции, подул в микрофон. Все показали большой палец - работает! Значит, командир будет всегда рядом!
Часа через полтора осторожно подошли к полосе, огороженной забором из колючей проволоки. Кругом безлюдно, темно и тихо, лишь впереди виднелись огоньки лагеря. Теперь отряд разбивался по группам, каждый со своей задачей.
- На стволы навернуть «бесшумки»? Ну, с Богом!
Корнев с тремя солдатами направился к самолетам.
Охранник, устроившись у колеса первого самолета, безмятежно спал. Лязгнул затвор и «дух», дёрнув головой, уснул навсегда. Перебегая от машины к машине, под брюхо каждому самолету пристраивали шашки с «хвостами» шнуров. Наконец добрались до последнего, подвесив заряд, залегли. Теперь нужно было ждать действий Дзюбы.
Как только начнется стрельба, они побегут в обратном порядке, поджигая «хвосты» висевших бикфордовых шнуров. Примитив, страшный. У тех же духов изымали радиоуправляемые мины. Рассовал их по объектам и нажимай кнопки, а тут все «по-дедовски»!
Сердце стучало где-то в висках. Прошел час, Дзюбы не было видно, но периодически в наушниках слышалось легкое продувание - порядок, действуем по плану.
Дзюба с Шидлаускасом, Рахметовым и Серовым подошли к двухэтажному зданию. В отдельных окнах горел свет.
- Дальше прятаться не стоит. Стрелять только одиночными. Работать ножами, шум не поднимать.
Толкнув дверь, вошли в здание. В коридоре никого. Шидлаускас остался у дверей. Заглянули в комнаты - пусто. На столах лежали какие-то бумаги, стояли папки с документами. Не читая, Дзюба вырывал документы из папок, засовывал в рюкзак Серова. Снова выскочили в коридор.
Большинство кабинетов было закрыто. Из-под одной двери пробивался свет. Солдаты встали по обе стороны, Дзюба взялся за ручку, шагнул в комнату. За столами сидело трое мужчин-европейцев, что-то писали. Ошарашено взглянули на непонятного посетителя, чья форма и запыленное, раскрашенное камуфляжной краской лицо, явно высказывала в нем советского солдата.
Но чтобы он оказался тут …!
- Who are you!!! - только и смог вымолвить один.*
- I ask all you to sit quietly! Who objects - I’ll shoot.
И Дзюба красноречиво повел стволом автомата. Взяв со стола пачку сигарет, зажигалку, прикурил.
- Хорошие сигареты курят господа. Серов, Рахметов, ко мне.
Появление двух солдат привело хозяев в полное смятение. Я прошу всех вас сидеть тихо.
- Now I want to ask - who you such?
- Military advisers.
- American army?
- No, we are representatives of Pakistan.
- Where is the American advisers?
- They inheres in other building.**
- Обыщи их, - кивнул Дзюба Серову.
Тот поставил офицеров к стене, обшарил карманы, ощупал со всех сторон.
- Оружия нет.
- Вояки сраные, - процедил Дзюбы. - У тебя есть, чем их связать? Нет. Снимай с них брючные ремни, вяжи руки и запри вон в ту каморку.
Затолкали пакистанцев в комнатушку. Серов обрезал шнуры телефонов, на всякий случай прострелил какую-то непонятную аппаратуру.
- Рахметов, спроси их, понимают они «фарси».
Судя по активным ответам, понимали. Действительно пакистанцы.
- Спроси, чему они тут обучают моджахедов, чем занимаются американцы. Скажи - если будут молчать, расстреляем.
______________________________________________
* - Ты кто такой?
- Прошу сидеть тихо. Кто пикнет – стреляю.
**- Теперь Я хочу спросить - кто Вы такие?
- Военные консультанты.
- Американской армии?
- Нет, мы представляем Пакистан.
- Где Американские консультанты?
- Они находятся в другом здании.
--------------------------------------------------------
- Говорят, что на них лежит организация всей жизни лагеря. Они подбирают кандидатов в отряды моджахедов, проверяют их, обеспечивают всем необходимым. Американцы непосредственно обучают стрелять из всех видов оружия, ведут вербовочную работу.
- Посоветуй им сидеть тихо, молчать. Самое дорогое у них это жизнь.
Рахметов перевел. Первый шок видно прошел, офицеры угрюмо молчали, косились. Дзюба вынул гранату, разогнул усики, потом указал на ручку двери и знаком показал, что оставит гранату висящей на ручке. У пакистанцев округлились глаза. Забрав со стола несколько, показавшихся важными, бумаг, закрыл дверь, сунул гранату обратно в карман.
- Самим пригодится. Им одной мысли об этой гранате хватит. Пошли дальше. Шидлаускас уже, наверное, из американцев доллары трясёт.
Выглянули наружу, тихо. Рахметов поставил на выходной двери «растяжку», привязав гранату шнуром к косяку. Быстро направились к модульным домикам.
- Пошли быстрее. Если кто-то сюда сунется, он тут же и начнет всю операцию. Нужно спешить.
Нажал тангетку радиостанции.
- Я первый. Иду к модулям. Не стрелять.
У дверей в первый модуль стоял Черных. Бесшумно распахнул двери командиру. Прошли по коридору, у одной из дверей дежурил Зацепин. Вошел в большую комнату. При полном молчании там творилось неописуемое - шестеро американце, в одних трусах, стояли под дулом автомата Царькова. Шидлаускас передвигался по комнате и переворачивал все, что видел.
- Документы нашёл?
- Ещё нет.
- Какого черта ты все перевернул?
- Так они не верят, что мы русские. Пришлось показать, что «я есть ху».
- И морды, как я вижу, успел почистить.
- Слегка. Сопротивлялись немного.
Дзюба повернулся к ошалевшим пленникам.
- I think , you highly appreciate the life. Answer shortly, as the military people.What is in army warehouses?
- Weapon, motor-vehicles, ammunition. One of this ware-house contains the uniform.
- Guards?
- Certainly.
- How many?
- Two posts, till four men.
- Now, listen to my advice. We will leave, but You should sit quietly as mouses.
Один из американцев, крепко сбитый, с короткой стрижкой, обратился к Дзюбе.
- I understand, that the Soviet army has come in Pakistan. Now we are captives? What do you do here, captain?
- My group has lost the way simply. In conditions of mountains this occurs often. We pursue a caravan with the weapon and have lost the way. Now, let to ask you – What’s you, the Americans are doing here?
- This is a good question, captain, - усмехнулся стриже- ный. - My name is Starke. I am also the captain...
- Я думаю, Вы очень ценить жизнь. Отвечайте кратко, как военные люди. Что на армейских складах?
- Оружие, двигатели, машины, боеприпасы. В одном из зданий находится униформа.
- Охрана есть?
- Несомненно.
- Сколько?
- Два поста, до четырех человека.
- Теперь, послушайте моего совета. Мы уйдем, а Вы должны посидеть тихо, как мыши.
- Я понял так, что Советская армия вошла в Пакистан. Теперь мы пленники? Что Вы делаете здесь, капитана?
В это время прогремел взрыв – очевидно кто-то сунулся в штаб, «растяжка» сработала.
- Всем на пол! - скомандовал Шидлаускас и дал очередь по стене. Посыпалась штукатурка, американцы попадали на пол. Дзюба с солдатами выскочили на улицу. Из дверей первого здания валил дым.
- Что-то подозрительно тихо? - заметил Шидлаускас.
- Лагерь военный. Тут, то стреляют, то взрывают – привыкли. Пока до них не дошло, рвём когти. Ты дуй вон к тому складу, - указал стволом автомата. - Там боеприпасы. Рвани их и назад. Место сбора не забыл?
Шидлаускас с Серовым скрылись в темноте. Дзюба вновь нажал кнопку связи.
- Третий, не начинай, подожди минут десять. Когда рванут склады, начинай и ты.
Сейчас все решал Шидлаускас. Дзюба взял оставшихся бойцов отошёл метров на сто. У дверей, где рванула граната шла какая-то возня, раздавались крики. Появилась небольшая группа людей, подошли к штабу.
- Они пока не понимают, что происходит. Сейчас Эдик им все объяснит. Снимайте глушители, меняйте патроны. Сейчас начнем основное представление.
Прошло еще минут пять, которые показались вечностью. Шум у штаба нарастал. Шидлаускаса всё не было. Дзюба заметил остановившийся в стороне джип. Из него вышли несколько человек, побежали к зданию.
- Берём машину, пригодится.
Ключи были в замке. Дзюба начал нервничать. Наконец со стороны складов громыхнул взрыв, за ним ещё.
- Огонь не открывать, пока не вернется Эдик, - подал команду по радио ротный. – «Третий», я буду на месте сбора, метров за сто за штабом, на джипе. – Повернулся к солдату.
- Моя группа попросту сбилась с пути. В условиях гор это происходит часто. Мы преследуем караван с оружием и потеряли дорогу. Теперь, позвольте мне спросить, - Что Вы, американцы, делаете здесь?
- Это хороший вопрос, капитан, - усмехнулся стриженый - Мое имя - Штарке. Я также капитан...
- Поехали.
Отъехали метров на сто, мотор оставили включенным. На складах разгорался пожар. Прямо по городку, в открытую, не обращая внимания на духов, бежали Шидлаускас и Серов.
- Правильно, нечего прятаться! - усмехнулся Дзюба. - Вот теперь всем - Огонь!
Привстав на колено, солдаты начали бить по сновавшим у зданий фигуркам. Подбежали Шидлаускас с Серовым.
- Тебя только за смертью посылать.
- Ага! Там пришлось двух часовых снимать!
- Молодец! Подключайся.
Среди метавшихся у штаба душманов послышались крики, человек пять уже не поднимались. Шидлаускас лёг, стрелял прицельно, короткими очередями, быстро уменьшая число метавшихся фигурок. Наконец прогремел первый взрыв со стороны аэродрома.
- В машину! - скомандовал Дзюба по рации. Солдаты моментально попрыгали в джип. Поместились с трудом.
- Гони к торцу полосы. Наши должны туда выйти.
Рванул и загорелся огромный транспортный С-130. Топливо быстро растекалось по бетонке и вскоре весь корпус самолета, покрылся языками пламени.
- «Третий», я на джипе. Выдвигайся ко мне!
В свете горевших самолётов Дзюба уже видел группу Корнева, бежавшую в их сторону.
- Всем - огонь по духам!
Наконец Корнев добежал до машины.
- Проверяй людей и рвём отсюда.- По рации повторил команду. - Всем в машину!
- Порядок! Все на месте, - прокричал Корнев.
Дзюба сел рядом с водителем.
Корнев хотел пристроиться рядом, сидение широченное.
- Садись сзади. Если по нам шарахнут, кто-то должен вернуть группу домой. Вперед! - дал команду водителю.
Машина сорвалась с места и легко помчалась по грунту. За ними продолжали рваться и гореть склады, самолёты.
В лагере царила полнейшая паника - носились машины, шла беспорядочная стрельба, неизвестно по кому. Пожар перекинулся на другие здания - поднялось огромное зарево.
- Вот это по нашему, - удолетворенно заметил Дзюба. - Именно этому нас и учили. Включай фары, им теперь не до нас.
Выехав на дорогу, Дзюба проверил направление по компасу - строго на север!
- Теперь дави на газ, - скомандовал водителю.
Перегруженый джип, забитый десантниками, натужно ревел двигателем, но бежал легко. Напряжение боя спадало. Солдаты стали в полголоса обмениваться впечатлениями, делились остатками воды. Часа через два, Шидлаускас окликнул Дзюбу.
- Командир, этот мост я минировал. Рванем?
Джип остановился. Дзюба задумался.
- Пока не будем. Рванем в следующий раз. По этому мосту нас могут вычислить. Пусть погадают, куда мы поехали. Нас они не засекли, погони пока нет, а на этом славном транспорте мы быстренько доберемся к своим. По пути заедем в тот лагерь, куда нас просил зайти наш ГРУшник.
- До него осталось километров пятнадцать. Подъедем поближе, осмотримся.
Действительно, вскоре показались редкие огоньки селения. Подъехав ближе, спешились, разбившись на две группы двинулись к выделявшемуся, своими строгими рядами строений, лагерю. Оставив Корнева с группой прикрытия, Дзюба с Шидлаускасом и Серовым пошёл дальше.
- Разведаем обстановку, потом решим, что делать. Связь прежняя.
Корнев остался в джипе, вслушивался в шипение эфира. Прошло около часа. Внезапно в лагере поднялся шум, началась стрельба. Корнев взволнованно всматривался слабые огоньки.
- Слышишь меня?! - раздалось в наушнике. - Нас обложили. Отстреливаемся. Подожди минут двадцать, постараемся пробиться. К нам не иди, а то перестреляем друг-друга.
Бой все разгорался.В наушниках вновь раздался голос Дзюбы.
- «Третий», слушай приказ. Всех людей в машину, возращайтесь к границе. Сохрани и доставь все добытые документы. Меня не ждать. Разберемся, сами выйдем. Повтори приказ!
Приказ Дзюбы прозвучал в наушниках у всех. Солдаты повернулись к Корневу. Он в растерянности опустился на сидение, омертвевшими губами прошептал в микрофон.
- Всем в машину, возращаться домой. Доставить в штаб документы.
- Понял правильно! Я пробьюсь сам. До встречи!
- Пошли, отобъем его! - крикнул Рахметов.
В наушниках у всех снова зазвенел голос Дзюбы.
- Приказываю - всем в машину! Немедленно двигайтесь к границе. Повторяю – «третьему», возвращаться домой.
Корнев опустил голову, глухо сказал.
- Выполняйте приказ командира.
Джип сорвался с места и устремился к горам. Через полтора часа езды асфальт закончился. Еще километра через три дорога пропала вообще, превратилась в горную тропу. Вышли из машины, столкнули джип в низинку, взрывать не стали, пожалели. Вытянувшись в цепочку, углубились в ущелье.
Светало.
Поднялись на очередной перевал, сели на отдых. Никто не подавал ни звука. Корнев снял уже бесполезные наушники, развернул карту. Они были где-то рядом с границей.
- Может вернуться? Может ему помощь нужна? - подавленно спросил Нуриев.
Никто ему не ответил. Вопрос был совершенно бессмысленный. Теперь пакистанские лагеря гудят как улья, не сунешься. Как командир, Корнев понимал, что Дзюба принял правильное решение – спасти группу. Но как возращаться без Дзюбы?
Как смотреть в глаза Комбригу, Корнев даже не мог представить. Поднялись, двинулись дальше. В конце дня миновали последний перевал. Развернули радиостанцию. Бригада ответила почти мгновенно. Дали координаты.
Все! Теперь оставалось ждать вертолеты.
**
Министр обороны, начальник Генштаба, начальник ГРУ и Маркелов, изредка поглядывая друг на друга сидели в приемной Генерального. В компании не хватало Председателя КГБ, но, по словам телохранителя из «девятки», Председатель уже более часа находился в кабинете, где заседало Политбюро.
Минут через тридцать, в дверях действительно появился Председатель. Оглядев собравшихся, без тени улыбки, бросил.
- Нахлебался говна. – Снял очки, протер, снова водрузил их на место, оглядел генералов. Не обращая внимания на дежурных телохранителей и секретарей, что мог себе позволить только он, резко бросил.
– Поджилки затряслись у дедушек! Они, оказывается не «ожидали такого эффекта». Мы перегнули палку!? А мы силовики, нам лучше перегнуть, чем не догнуть!
Помолчал, вновь оглядел генералов.
- Ладно, переживём. Готовтесь отчитаться по событиям на афганско-пакистанской границе. Слушать будут каждого. Через час всех приглашают «на ковер», - он кивнул на дверь, - пока можно перекусить, перекурить, что кому нравится.
Маркелов поднялся первым, спросив разрешения у Министра, направился в курительную комнату. За ним вошел Начальник Генштаба, хотя был некурящим.
- Что нового «оттуда», Василий Филиппович?
- Нового? – поскреб за ухом Командующий. – Нового то, что мои орлы вновь готовятся в Пакистан и дадут там так прикурить, что первая вылазка им игрой в „казаки-разбойники” покажется.
- Погодите, нам же запретили продолжать операцию.
- Вам может и запретили, а мне никаких команд не поступало.
- Я отдавал письменное распоряжение. Уточните, где документ, почему своевременно не дошел до вас и немедленно отмените операцию. Неизвестно, чем закончится это заседание. Министр иностранных дел весь цветет – как же, его ведомство заботится о мире! О пристиже страны! Они – голуби мира, а мы ястребы.
Оглядел Маркелова, добавил.
– Стервятники.
К кому это относилось? Маркелов улыбнулся, затянулся папиросой, выпустил клуб дыма. Они хорошо понимали друг-друга, два фронтовика минувшей войны. Они были противниками ввода войск в Афганистан, но политическое решение было за другими лицами, которые «разыгрывали свои карты». Они же, вояки, силовики, добросовестно исполняли свой солдасткий долг. Уже миновали времена, когда свое мнение ты мог сказать только, если тебя об этом спросят. Теперь, не боясь за свою жизнь, можно заявить открыто о своём несогласии, но порой тебя попросту некому слушать.
А те, которые выслушивают, решений не принимают. Им, старым генералам, вообще не понятно, как можно принимать решение с формулировкой «есть мнение». Позже - никогда не дознаешься, чьё это было "мнение", а ошибки приходилось исправлять «всем миром». И только у них, у военных, было свое, закрепленное «боевым приказом» мнение, от которого они никогда не отказывались, за которое несли тяжелую, командирскую отвественность и, за которое, их можно было всегда наказать.
- Они тем с «голубями» схожи, что жрут с чужих рук и гадят где попало, - пробурчал Начальник Генштаба.
В комнату заглянул порученец Министра.
- Что, пора? – поинтересовался Маршал.
Порученец кивнул.
- Всех приглашают на заседание Политбюро.
- Ну, что же, идёмте Василий Филиппович.
Заседание проходило в сокращенном составе. Рядом с Генеральным сидели «главный идеолог», министр иностранных дел, председатель Верховного Совета.
- Доложите, чьи войска действовали в Пакистане, - натуженно произнес Генеральный. – Сколько их там было?
Маркелов поднялся, хрипловато откашлялся.
- Командующий Воздушно-Десантными войсками, генерал армии Маркелов, - представился он. – Спецзадачи выполняли мои войска. Согласно плану боевых действий, было подготовлено четыре разведывательно-диверсионных группы в среднем - по пятнадцать человек в каждой. Всего в спецоперации участвовало пятьдесят четыре человека. Потерь нет.
- Позвольте, - вмешался «главный идеолог». – Вы хотите сказать, что ваши четыре небольшие группы нанесли ущерб в несколько миллиардов долларов, уничтожили массу людей, в том числе и мирных граждан. Вы, пожалуйста, доложите членам Политбюро реальные цифры, генерал. Сообщите, кто давал вам право посылать армаду войск в сопредельное государство.
- Какую армаду? Вы хотите сказать, что я зря ношу генеральские погоны?! – неожиданно резко парировал Командующий. – Я тем и занимаюсь, что создаю надежные, высокопрофессиональные войска. Я просто горжусь тем, что сделали мои ребята. Кому непонятно, чем и как занимаются десантники, пусть возьмет Военную Доктрину государства и изучит её внимательно.
Именно для таких задач предназначены мои войска, и я счастлив, что они с честью выполнили ее. Понимают ли члены Политбюро, что офицеры в армии для того и созданы, чтобы воевать? Мы не должны убирать картошку и вывозить урожай на элеваторы. Мы должны воевать и мы, согласно вашего же решения, успешно воюем, как видите. Кому это непонятно?
- Позвольте, генерал, вы собрались учить уму-разуму членов политического руководства страны?!
- Ленин завещал - всем и всегда учиться. Почему бы не поучиться у военных выполнять свой долг.
Такой резкости от генерала не ожидали. Воцарилось тягостное молчание. Члены Политбюро в растерянности переглядывались, бросая косые взгляды то на Генерального, то на главного идеолога, по инициативе которого и было собрано это заседание, то на Антропова.
По замыслу «инициатора», заседание Политбюро должно было превратиться в крупный разнос военным, вплоть до лишения должностей и званий, однако стало очевидным, что получалось это плохо. Впервые творилось что-то неладное. Силовики выходили из-под контроля и, это «пахло» крупными переменами в самом Политбюро.
- Думаю, нужно рассмотреть кадровый вопрос, товарищ Министр обороны, – с кривой улыбкой повернулся «идеолог» к Министру обороны. – По нашим данным не все ваши солдаты вернулись с операции, а вы докладывете, что «без потерь».
Вместо министра, неожиданно, ответил Начальник Генштаба.
- Василий Филиппович - высокопрофессиональный военный, а его войска – элита нашей Армии. Не следует наказывать военного человека за то, что он честно выполняет свой долг. Это кощунство.
Решение по вопросу этой операции принималось здесь, за этим столом, вами. Мы его выполнили с отличным качеством, малыми силами, без потерь. Во всех наших партийных документах сказано, что в Советском Союзе высоко профессиональная армия. Так почему же вас удивляют эти военные успехи? Я думаю, нам всем следует гордиться нашей армией. И у нас, пока, нет данных, что наши люди погибли, а значит и потерь нет.
Председатель КГБ поднял глаза от лежавших на столе бумаг, заговорил медленно, весомо.
- Каждый член Политбюро несет полную ответственность за коллегиально принимаемые решения. Силовые министерства в точности с нашими указаниями выполнили и свои задачи, и свой долг.
Меня удивляет позиция некоторых товарищей по этому вопросу. Не нужно уходить от решения назревшего конфликта и искать виновных. Мое мнение вы уже знаете, и я не собираюсь отступать. Нам незачем оглядываться на Соединенные Штаты или на Англию. Они нас не спрашивали, когда Фолькленды брали, в Панаме, в Иране высаживались.
США финансируют антикабульское движение, исламские партии. Это их инструктора обучают моджахедов, от пуль которых гибнут наши солдаты. Их позиция четко изложена в доктрине Бжезинского и заключается в постоянном, прямом подрыве позиций нашего государства во всем мире, в создании постоянных очагов напряжения. Только слепой или намеренно не желающий видеть, не замечает этого. Вот по таким людям нужно принимать кадровые решения! – он с усмешкой взглянул на Министра иностранных дел.
У отдельных присутствоваших головы втянулись в плечи. Получалось, и КГБ вне «их» контроля. Это грозило уже и личными неприятностями.
Генеральный сидел молча, не вмешиваясь, вслушивался в слова споривших. Заседание обещало затянуться, а он уже устал.
- Я полагаю, - наконец подал он голос, - что мы несколько поспешили с предыдущим решением. Это говорит о том, что каждый вопрос нужно очень тщательно прорабатывать. Давайте сейчас не будем торопиться с выводами. Войскам нужно немедленно прекратить все действия такого рода. Подождем, пока успокоится мировое общественное мнение. Все детали будем решать в рабочем порядке. Вот такое решение, товарищи.
**
Завывая сиреной, из Спасских ворот выехала и понеслась по Москве машина скорой помощи. Командующий ВДВ не был согласен с выводами «членов», высказал свое, генеральское, особое мнение, которое не захотели учитывать. Врач клиники «Бурденко», осмотрев зверски матерившегося генерала, коротко бросил.
- В реанимацию. Срочно капельницу…
Генеральный оставил у себя Председателя КГБ, не пригласив на беседу никого из членов Политбюро. Вставная челюсть мешала Генеральному выговаривать сложные слова, он стеснялся этого и старался подбирать такие, какие мог осилить.
- Я понимаю военных, они сделали свое дело. Очевидно это наша ошибка, не надо было торопиться с принятием такого решения.
Он помолчал, вновь подбирая слова. Молчал и Председатель.
- Как человек военный, должен сказать, что мне очень понравился Командующий ВДВ. Хороший генерал. И войска у него хорошие. Здорово мы дали этим американцам! Пускай теперь почешутся. – Он засмеялся, помолчал.
– Вы проследите, чтобы наши политиканы не наделали кадровых ошибок. А тем людям, которые там воевали, нужно помочь. И наградить обязательно. Они должны знать, что Родина о них заботится. Но больше таких операций не проводите, думаю мы уже всех убедили, что наша армия – серьезный аргумент в межгосударственных политических дискуссиях. Другим неповадно будет.
Обычно серьезное лицо Председателя тронула улыбка.
- Спасибо на добром слове. Я позабочусь о всех деталях дела. Ну, а американские спецслужбы теперь нас не оставят. В первую очередь «по морде» получил Бжезинский. Теперь работы моему ведомству добавится. Думаю, что они предпримут ряд акций – будут высылать наших дипломатов, арестуют подозреваемых в сотрудничестве с нами, другие провокации подготовят. Это их большой провал и теперь они начнут готовить нам какую-нибудь пакость. Западная пресса уже публикует далеко не лестные статьи о ЦРУ. Мы проследим за развитием событий.
Но и это не главное. -
Я Вам докладывал, что наша разведка получила сведения, что американцы выделили значительные средства на создание организованной оппозиции нынешнему правительству Кабула. Эти деньги уже работают, в Пакистане создано новое мусульманское движение, они готовят серьезную материальную базу, поставляют большие партии оружия, создали сеть подготовительных центров.
И теперь главное – создается новая идеология на основе крайнего исламского радикализма с последующей задачей переноса этой религии на территорию нашого государства, в первую очередь среднеазиатские республики. Это более опасно, чем просто поставки оружия. В новые центры набирают молодежь, идет их идеологическая обработка и военное обучение.
Это оружие, в конечном итоге, может ударить по всему цивилизованному миру, и американцы, не зная обстановки, совершают ошибку. Это будет хорошо вооруженная армия и в военном и политическом смысле, которая в последствии может выйти из под контроля американцев. Они этого не понимают, стремятся руками моджахедов выдавить нас из Афганистана. Действия наших десантников – это всего лишь отвлекающий маневр для засылки наших агентов в эти школы.
- Да, я помню, - слабо отмахнулся Генеральный, - но военный действия нужно прекратить. - Всетаки - мировое общественное мнение…
- Да какое там мнение?! – внезапно перебил Председатель, - нет никакого "общественного мнения". Никто, ни одно правительство, ни одна партия, ни одна, более или менее солидная газета, даже не пикнули. Нет ни одного сигнала, а вот нашим правительством, членами Политбюро, поднята большая шумиха.
- Подождите, - Генеральный бесшумно подвигал губами, как бы готовясь к длинной речи. – Подождите, мне лично министр иностранных дел доложил, что на Западе идет грандиозный шум. Разве не так?
- Не так. И меня сильно удивляет, почему Вам так доложили. Очевидно, от нас ждали новых откровений по поводу этой акции, но мы ограничились тем, чем ограничились.
- Постойте, неужели Вы подозреваете, что этот опрос сделан по заказу Запада? Среди членов Политбюро есть люди Западных спецслужб?
Председатель поднял голову и сквозь сильные очки прямо взглянул на Генерального.
- Да.
- Вы кого-то конкретно подозреваете? Обоснуйте.
- Конкретно, пока нет, - пожалел его Председатель, - но есть все основания, что не только мы имеем своих людей во влиятельных кругах Запада. Их разведки тоже хорошо работают и очень активно. Взять сегодняшний вопрос – нигде на Западе шума нет. Нет, по простой причине – американцам невыгодно поднимать этот вопрос, так как их люди замешаны в поставках оружия, их инструктора обучают моджахедов, не говорю уже о наркотиках. Взрывы прогремели не в США, а Пакистан не в счет.
Пакистан молчит – материальные потери не их, это все американское. Погибли люди – это не их люди, это афганцы, это моджахеды. Даже если они предъявят пойманных наших офицеров, солдат – всё чушь. У моджахедов в плену много наших, многих они доставили в Пакистан.
Им будет очень трудно доказать, что это наших рук дело. Вот они все и молчат. Это все было просчитано нами раньше. А шумят только у нас на Политбюро, потому как никто не знает, почему произошло именно так. Западу страшно и интересно, какое будет продолжение. Они понимают, что решение о такой акции принималось на самом «верху». Вот они и выясняют, что тут у нас «наверху».
Воцарилось долгое молчание
- Предатели среди членов Политбюро! Немыслимо. И кому, в таком случае, я могу свой передать свой пост? Руководство такой страной!
Генеральный закашлялся. Успокоившись продолжил
- Вы представляете себе тяжесть своих подозрений?! Сейчас не 37-й год, мы не можем к соратникам относиться с подозрением.
Антропов подвигался в кресле, отхлебнул уже остывший чай.
- Вы не можете. Подозревать - моя работа. Во-первых, Вы пока не собираетесь уходить с поста первого человека в нашей партии. Во-вторых, хочу заявить - мы дали слишком много полномочий нашим Членам и Кандидатам в члены Политбюро. Да что там «членам». Согласно документов по моему ведомству, мы и простого коммуниста не имеем права ни проверять, ни судить. Только по согласованию с политорганами. Это ли не глупость.
Ведь над законом никто не должен стоять.
Распустились наши Члены политбюро - мотаются по заграницам, выступают с лекциями, которые не согласованы с контрольными органами, получают гонорары и открывают счета в западных банках. Судя по ряду провалов наших агентов, судя по той информации, которая просочилась на Запад, в органах партии, среди членов Политбюро, появились перерожденцы. И не только – но и МВД, и Разведка страдают изменниками. В общем, нужно заниматься серьезной партийной чисткой. Но без репрессий, без арестов, просто освобождать от работы, лишать доступа к государственным секретам. А моё ведомство понаблюдает за этими людьми. Соберем факты – передадим в суд.
Когда Председатель вышел, Генеральный надолго задумался. Вошел его личный охранник, Сергей, предложил пообедать. Он кивнул, перешел в обеденный зал. Охранник помогал накрывать стол. Когда ушли официанты, Генеральный подозвал охранника.
- Пообедай со мной, Сергей, а я тебя поспрашиваю. Знаю, что ты обо всем своему шефу доложишь, но это все на пользу. Вот надумал я уходить, тяжело уже, стар. Кого бы вместо меня поставить, а?
- Да рано Вам…
- Не болтай, а отвечай. Ты ведь такой же коммунист, как и я. Вот и отвечай, кого можно поставить на эту должность? Из членов Политбюро, конечно.
- Мое мнение конечно …, - охранник потер переносицу, - Но, если честно, пока некому доверять страну.
- И твоему шефу?
У охранника из рук выпала вилка.
**
Харламов нашел Ивченко в машине связи. Полковник курил прихлебывая кофе из белой фаянсовой кружки. Даже здесь, в боевых условиях Ивченко не отказывался от своих принципов – кофе должен быть в фарфоровой чашке, иначе вкус кофе не тот. Заметив Харламова, поднялся.
Повернувшись, кивнул к дежурившему в наушниках солдату из обслуживания станции. Тот поднялся, вышел из аппаратной, укрываясь от палящего солнца, забрался под машину, закурил. В машине послышались голоса полковников. Прислушался.
- На, прочти, - Ивченко подвинул коллеге лист бумаги с радиограммой. Харламов бегло прочел текст, поднял глаза на сослуживца. Ивченко в их группе отвечал за безопасность операции и по ряду положений подчинялся напрямую Москве.
- Что с людьми Велина?
- Ты же читал приказ об их ликвидации. Всех троих. Вытянуть их невозможно.
Харламов смерил Ивченко тяжелым взглядом. Ивченко вновь пожал плечами, взял чашку с кофе, поднес к губам.
Харламов повернулся и вышел. Он давно работал с Ивченко и знал, что тот приложит все силы, чтобы выполнить свою задачу. Но только свою, поставленную ему руководством. У Ивченко не было ни одного «прокола» по работе, за что его и ценили наверху, но делал он свое дело, не считаясь ни с чьими интересами. Упрекнуть его было невозможно. Направляясь к штабу бригады, решил пока ни о чем Велину не говорить. Мало ли какие случаи бывают в жизни?
**
Рустам свернул миниатюрную радиостанцию спутниковой связи и аккуратно уложил ее в потайной карман. Пройдя в другой конец барака, отыскал напарника. Выйдя на воздух, отошли подальше от строения, где их не могли подслушать.
- Для нас «пластинку крутят». Нужно идти в Чаман. Трое русских попали к американцам. Приказано или освободить их или уничтожить. Сообщи остальным, ночью уйдем из лагеря.
- Кто попался?
Рустам этого не знал, в сообщении фамилии не укзывались. В сообщении был приказ – при невозможности вызволить попавших в плен, уничтожить. Никаких следов операции не должно оставаться. Русских могли подвергнуть психотропной обработке и тогда все имена спецгруппы лягут на стол противнику. Тогда всем угрожали разоблачение и смерть.
- Нам следует узнать где их держат и если невозможно будет добраться до них, подорвем весь лагерь.
- Конечно, - улыбнулся напарник, - сделаем быстро и без потерь. Я оповещу всех четверых, соберемся у мечети, вечером выйдем из города.
Лагерь афганских беженцев был разношерстным. Часть из них ежедневно обучались стрелять и подрывать. Другие «мирно» занимались выращиванием опиумного мака. По одиночке и группами беженцы то уходили из лагеря, то появлялись вновь. Миссия «Красного креста» оказывала гуманитарную помощь, лагерь был напичкан как специалистами спецслужб, так и представителями мусульманского духовенства, которые вели свою обработку беженцев. Уход группы Рустама никого не удивил и вообще не был замечен.
Утром следующего дня они, уже вооруженные специальными средствами – от сильнейших ядов до оружия объемного взрыва, были на полпути к Чаману. Единственное, что им не могли предоставить – это средства передвижения. Приходилось идти пешком.
**
Велин сидел в кабинете положив подбородок на сжатые кулаки. Он в который раз перечитал рапорт Корнева, каждого солдата, бывшего в группе Дзюбы. Сомнений не было, Дзюба остался прикрывать отход, сам попал в западню. Хуже было другое. На день раньше вернулись три другие группы, порядком насолившие моджахедем. В Пакистане поднялась такая паника, что из Москвы поступила команда
.
- Прекратить любые действия. В сводке радиоперехвата указывались их потери и, судя по всему, Дзюба нанес такой ущерб, который исчислялся сотнями миллионов - больше двух десятков самолетов, склады, людские потери. Но о Дзюбе – нигде ни слова. Не было сведений о нем и у нашей разведки, как в воду канул. Если они его захватили, международного скандала не избежать. Но на это плевать, пусть в Москве разбираются. Корнев не находит себе места. Да и сам он хорош! Выходит его Генеральское звание получил ценой жизни своего ротного!
Вошел недавно прибывший Резник, молча сел рядом.
- Что, Валерий Иванович?
- Только что говорил с Корневым, просил принять роту. Так поглядел
на меня, я чуть сквозь землю не провалился!
- Пьет?
- Угу.
- Пусть пьет. Нервы только так можно вылечить. Я бы сейчас тоже выпил.
- Сейчас ГРУшники подойдут.
- Глаза бы мои их не видели. Как нам Дзюбу искать? Никого с аэродрома не выпускают. Все думаю, почему он так поступил. Ведь ночь, как-то можно было уйти?
Появившийся на пороге Харламов слышал последнюю фразу. Поставив бутылку коньяка, распечатал, разлил по стаканам.
- Он поступил абсолютно правильно. Те бумаги, которые принесла группа Корнева, хотя они не полные, отрывочные, но дали такую информацию, что американцы, теперь, могут просто заткнутся. Если бы Дзюба не прикрыл отход группы, попадись они все, тогда бы уже наша сторона была в полном говне.
- А ты знаешь, что сейчас Корнев делает?
- В каком смысле?
- В том смысле, что места себе не находит. Он сам себя казнит, как никто другой, а тут еще пара моих дураков в погонах обвинили его в трусости, по пьянке, пригрозили разобраться с ним.
- Так объявите публично, что он прав.
- Он тогда публично и застрелится. Этот кодекс офицерской чести каждый понимает посвоему. Один может застрелиться, другой среди ночи исчезнет, чтобы исправить ошибку, третий будет пьянствовать.
- Но ведь ошибки не было!
Велин ответил тяжелым взглядом. Молча выпили.
- Ну, что твоя Москва? Разрешила? - поинтересовался комбриг.
- Нет.
- Может плохо просил?
- Этих московских сук разве о чем попросишь? Сам Акимов ходил на прием к Министру. Все наложили в штаны. Скандал мировой получился. Эффект голого мужика в девичьем пансионате. И ведь все знают, что мы тут не розы выращиваем, а как прижало, в кусты. Все эти политические решения – сплошной фарс. Конкретно отвечать за «коллегиальное решение» никто не хочет. Все только за свою шкуру беспокоятся. Давно известно, что война проявляет самые высокие качества простого солдата и самые низменные – политиков.
- Ну, хоть кто-то может команду дать? Хоть какую!
- До решения Политбюро никто пальцем не пошевелит. Акимов добился встречи с Председателем КГБ, рассказал о вашем ротном. Тот возмутился, обещал помочь, но пока ждем ответа.
- Точно. Только КГБэшники могут помочь. Где Поляков?
Резник метнулся из кабинета и вскоре вернулся вместе с Поляковым.
- Знаешь о чем речь?
- Знаю.
- И что?
- Мне лично звонил заместитель Председателя, расспрашивал. Они проверили по своим каналам, у пакистанцев Дзюбы нет.
- Это точно?
- Не знаю, нет информации. Председатель передал, чтобы действовали по обстановке, КГБ будет молчать, но чтобы на Москву не выкатывалось. На наше ведомство можно положиться, а вот другие...
- И на том спасибо! Так кто же и где его будет искать? Я таких людей не знаю.
Воцарилось долгое молчание, которое нарушил «особист».
- Знаете, есть у Дзюбы «один личный друг». Нет! Даже два и оба могут помочь!
Велин медленно поднял голову, уставился на Полякова. Губы растянулись в улыбке.
- Точно! – хлопнул Велин ладонью об стол. - Эти найдут. Давай с ними связь.
- Но у нас полный запрет на полеты. Как их оттуда достанешь? - поднялся Захаров.
Велин поднял трубку телефона.
- Слушаю, генерал Шпак, - раздалось на том конце.
- Велин беспокоит, Георгий Иванович.
- Рад тебя слышать, Владимир Ильич. Какие заботы?
- Забот хватает. Группа у меня не вернулась с задания.
- Знаю, наслышан. И командира ее прекрасно помню. Может, еще
объявится?
- Не теряю надежды, но прошло много времени. Ему нужно немного помочь. В провинцию Пактия нужно послать вертолет, но Вы сами знаете, полеты запрещены.
- Я так понял, что дело серьезное.
- Именно. Ведь из-за нас дали «отбой» всем полетам.
- А надежда есть?
- Есть, Георгий Иванович. Очень надежные люди, они так просто не пропадут, они живы.
Шпак долго молчал. Молчал и Велин, зная, каким нужно быть человеком, чтобы пойти против Москвы. Но Велин знал к кому обратиться.
- Помочь Дзюбе надо, просто необходимо. Он сделал то, к чему мы его готовили. Может большего он уже никогда, ничего подобного не сделает. Всей своей судьбой, жизнью шел он к этой задаче. Он выполнил свое основное предназначение, выполнил как настоящий военный. Это его успех, его военное счастье.
«Государственникам» он не нужен, отработанный элемент. Сам знаешь – «лес рубят…». Но туда посылали его мы, а мы, это государство, которому он служит, и он должен знать, все должны знать, что наша страна в беде не оставит. Иначе этому государству грош цена, служить и доверять ему не будут. А значит и нам. Сколько тебе нужно вертолетов?
- Один.
- Поднимай. Телеграмму летчики сейчас от меня получат. Ищи, Ильич и обязательно найди. А здесь, в штабе, я тебя подстрахую. В конце концов, что мне сделают? Дальше ссылать некуда.
Положив трубку, Велин поднял сияющие глаза.
- А где Резник?!
- Он, как только услышал фамилию Шпака, убежал к летчикам.
Вошел дежурный радист.
- Полковник Водуд на связи.
Велин выскочил из кабинета, зашел в отделение связистов. В наушниках послышались знакомые мягкие интонации полковника.
- Слюшает полковник Водуд. Как здоровье товарища генерала?
Велину было не до восточных обычаев, но нарушать их нельзя.
- Спасибо. Я здоров, дома все в порядке. Как Ваше здоровье? Как дела в вашей армии?
«В армии»! Видно это очень польстило Водуду. Он поблагодарил Велина.
- У нас не все в порядке.
Велин откашлялся, снова приник к микрофону.
- Ваш друг, наш капитан Василий не вернулся с разведвыхода. Нужна серьезная помощь.
Трубка некоторое время молчала.
- Обязательно поможем. Быстрее присылайте вашего офицера, пусть все расскажет.
- Спасибо! - Велин вновь откашлялся, - сегодня ждите вертолет.
В штабе царил переполох. Велин материл всех, кто попадался на глаза. За Шейхом достаточно было послать только вертолет с Цимбалом. Кого послать к Водуду? Захаров отпадал, штаб не бросишь. Вошел Резник.
- Разрешите мне лететь. Хоть какой-то опыт получу.
Велин облегченно вздохнул, не ошибся он в заместителе.
Высадив Резника рядом с селением, вертолет быстро ушел. Дальше все зависело от личной инициативы, как Бог на душу положит. Его встретили четверо офицеров, провели в штаб. Водуд разлил водку в пиалы из чайника. Покончив с законами гостеприимства, Резник разложил карту.
- Искать его нужно здесь, - ткнул пальцем в карту.
Водуд поднял удивленные глаза.
- В Пакистане?
- Да!
- Д-а-а! - уже совсем по-русски протянул Водуд. Поднял улыбающиеся глаза.
- Какой Вася молодец! Нам помогает. Нам туда тоже нужно.
Повернувшись к своему офицеру, отдал несколько распоряжений на фарси. Те поднялись, козырнули и скрылись за дверями.
- Уже сегодня будем знать, где есть Вася. И у нас есть своя связи.
***
Продолжение следует...