Давайте почитаем некоторые интересные мысли из записной книжки писателя.
– Человечество понимало историю как ряд битв, потому что до сих пор борьбу считало оно главным в жизни.
– Желание служить общему благу должно непременно быть потребностью души, условием личного счастья; если же оно проистекает не отсюда, а из теоретических или иных соображений, то оно не то.
– Обыкновенные лицемеры прикидываются голубями, а политические и литературные — орлами. Но не смущайтесь их орлиным видом. Это не орлы, а крысы или собаки.
– Вследствие разницы климатов, умов, энергий, вкусов, возрастов, зрений равенство среди людей никогда невозможно. Неравенство поэтому следует считать непреложным законом природы. Но мы можем сделать неравенство незаметным, как делаем это с дождем или медведями. В этом отношении многое сделают воспитание и культура. Сделал же один учёный так, что у него кошка, мышь, кобчик и воробей ели из одной тарелки.
– То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может есть нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
– Любовь есть благо. Недаром в самом деле во все времена почти у всех культурных народов любовь в широком смысле и любовь мужа к жене называются одинаково любовью. Если любовь часто бывает жестокой и разрушительной, то причина тут не в ней самой, а в неравенстве людей.
– Когда одни сыты, умны и добры, а другие голодны, глупы и злы, то всякое благо ведёт только к раздору, увеличивая неравенство людей.
– Счастье и радость жизни не в деньгах и не в любви, а в правде. Если захочешь животного счастья, то жизнь все равно не даст тебе опьянеть и быть счастливым, а то и дело будет огорошивать тебя ударами.
– Между «есть бог» и «нет бога» лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь одну из двух этих крайностей, середина же между ними ему неинтересна, и он обыкновенно не знает ничего или очень мало.
– Надо воспитать женщину так, чтобы она умела сознавать свои ошибки, а то, по ее мнению, она всегда права.
– Идите и идите по лестнице, которая называется цивилизацией, прогрессом, культурой — идите, искренно рекомендую, но куда идти? право, не знаю. Ради одной лестницы этой стоит жить.
– Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука.
– Приобретайте друзей богатством неправедным. Так сказано, потому что вообще нет и не может быть богатства праведного.
– Дела определяются их целями; то дело называется великим, у которого велика цель.
– Если кто присасывается к делу, ему чуждому, например, к искусству, то неминуемо становится чиновником. Сколько чиновников около науки, театра и живописи! Тот, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней, тому ничего больше не остается, как стать чиновником.
– За дверью счастливого человека должен стоять кто-нибудь с молоточком, постоянно стучать и напоминать, что есть несчастные и что после непродолжительного счастья непременно наступит несчастье.
– Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.
– Пусть грядущие поколения достигнут счастья: но ведь они должны же спросить себя, во имя чего жили их предки и во имя чего мучились.
– Не так связывают любовь, дружба, уважение, как общая ненависть к чему-нибудь.
– Русские за границей: мужчины любят Россию страстно, женщины же скоро забывают о ней и не любят её.
– На одного умного полагается тысяча глупых, и на одно умное слово приходится 1000 глупых, и эта тысяча заглушает, и потому так туго подвигаются города и деревни. Большинство, масса всегда останется глупой, всегда она будет заглушать; умный пусть бросит надежду воспитать и возвысить ее до себя; пусть лучше призовет на помощь материальную силу, пусть строит железные дороги, телеграфы, телефоны — и с этим он победит и подвинет вперед жизнь.
– Порядочных в настоящем смысле можно встретить только среди людей, имеющих определенные консервативные или либеральные убеждения; так же называемые умеренные весьма склонны к наградам, пособиям, крестикам, прибавкам.
– Когда любишь, то какое богатство открываешь в себе, сколько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить.
– Зачем мне ждать, пока ров зарастет или затянет его водой? Лучше я перескочу через него или построю мост.
– При нашей несерьезности, при неумении и непривычке большинства вглядываться и вдумываться в явления жизни, нигде, как у нас, так часто не говорят: «Какая пошлость!», нигде не относятся так слегка, часто насмешливо к чужим заслугам, к серьезным вопросам. И, с другой стороны, нигде так не давит авторитет, как у нас, русских, приниженных вековым рабством, боящихся свободы...
– Не рабочие, так называемые правящие классы не могут оставаться долго без войны. Без войны они скучают, праздность утомляет, раздражает их, они не знают, для чего живут, едят друг друга, стараются наговорить друг другу побольше неприятностей, по возможности безнаказанно, и лучшие из них изо всех сил стараются, чтобы не надоесть друг другу и себе самим. Но приходит война, овладевает всеми, захватывает, и общее несчастье связывает всех.
– Придет время, когда интеллигент и тебя, мужика, будет воспитывать и холить, как своего сына и свою дочь, и даст тебе науку и искусство, и не одни лишь крохи, как теперь, — до тех же пор ты раб, мясо для пушек.
– Как у арестанта неловко спрашивать, за что он приговорен, так у очень богатого человека неловко спрашивать, на что ему так много денег и отчего так дурно он распоряжается своим богатством. И разговор об этом выходит обыкновенно стыдливый, неловкий, после которого наступает взаимное охлаждение — нежданно-негаданно.
– Умный говорит: «это ложь, но так как народ жить без этой лжи не может, так как она исторически освящена, то искоренять сразу ее опасно; пусть она существует пока, лишь с некоторыми поправками». А гений: «это ложь, стало быть, это не должно существовать».
– Бездарный, долго пишущий писатель важностью своей напоминает первосвященника.
– Лучше от дураков погибнуть, чем принять от них похвалу.
– Умирает в человеке лишь то, что поддается нашим пяти чувствам, а что вне этих чувств, что, вероятно, громадно, невообразимо высоко и находится вне наших чувств, остаётся жить.
– Самолюбие и самомнение у нас европейские, а развитие и поступки азиатские.
– О, как было бы хорошо, если бы назначали холостых или вдовых губернаторов!
– Один ушел в попы, другой — в духоборы, третий — в философы, и это потому инстинктивно, что никто, ни один не хочет работать как следует, с утра до ночи, не разгибаясь.
– Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть...
– Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек.
– Когда хочется пить, то кажется, что выпьешь целое море — это вера; а когда станешь пить, то выпьешь всего стакана два — это наука.
– Мы хлопочем, чтобы изменить жизнь, чтобы потомки были счастливы, а потомки скажут по обыкновению: прежде лучше было, теперешняя жизнь хуже прежней.
– Теперь, когда порядочный рабочий человек относится критически к себе и своему делу, то ему говорят: нытик, бездельник, скучающий; когда же праздный пройдоха кричит, что надо дело делать, то ему аплодируют.
– Когда женщина разрушает, как мужчина, то это находят естественным и это все понимают, когда же она хочет или пытается создавать, как мужчина, то это находят неестественным и с этим не мирятся.
– Увеличилось не число нервных болезней и нервных больных, а число врачей.
– Жизнь расходится с философией: счастья нет без праздности; доставляет удовольствие только то, что не нужно.
– После того, как он согрешил, его полюбили и стали ему больше верить и гуляя по улице, он стал замечать, что все стали ласковей и добрей оттого, что он грешен.
– Надобно воспитывать в людях совесть и ясность ума.
– Консервативные люди оттого делают так мало зла, что робки и не уверены в себе; делают же зло не консервативные, а злые.
– Отнеситесь ко всему этому (к прогону со службы), как к атмосферическому явлению.
– Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, то ничего не делай.
– Тебе поверят, хоть лги, только говори с авторитетом.
– У человека бывают очи отверзты только во время неудач.
– Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой.
– Разница между мужчиной и женщиной: женщина, старея, все более и более углубляется в бабьи дела, а мужчина, старея, все более и более уходит от бабьих дел.
– Наша вселенная, быть может, находится в зубе какого-нибудь чудовища.
– Какое наслаждение уважать людей! Когда я вижу книги, мне нет дела до того, как авторы любили, играли в карты, я вижу только их изумительные дела.
– Искать в женщине того, чего во мне нет, это не любовь, а обожание, потому что любить надо равных себе.
– За новыми формами в литературе всегда следуют новые формы жизни (предвозвестники), и потому они бывают так противны консервативному человеческому духу.
– Человек любит поговорить о своих болезнях, а между тем это самое неинтересное в его жизни...
– Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.
– В семье, где женщина буржуазна, легко культивируются панамисты*, пройдохи, безыдейные скоты.
– Порочность — это мешок, с которым человек родится.
– У бедных просить легче, чем у богатых.
– Сила и спасение народа в его интеллигенции, в той, которая честно мыслит, чувствует и умеет работать.
– Вера есть способность духа. У животных ее нет, у дикарей и неразвитых людей — страх и сомнение. Она доступна только высоким организациям.
– Смерть страшна, но еще страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно и никогда не умрешь.
– Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
– Из деревни лучшие люди уходят в город, и потому она падает и будет падать.
– Боже, не позволяй мне осуждать или говорить о том, чего я не знаю и не понимаю.
* панамисты (устар.) - экономические аферисты.
_______________
Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Институт мировой литературы им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 17. Записные книжки. Записи на отдельных листах. Дневники. — М.: Наука, 1980.