Полина Терешина, студентка 4 курса историко-филологического направления, староста двух групп и будущий учитель начальных классов, – о своих педагогах и университетских друзьях, о счастливых моментах, ложном смирении и планах на стендап.
– Полина, сейчас, когда Вы уже на финишной прямой бакалаврского марафона, как Вы относитесь к ставшей реальной перспективе стать школьным учителем?
– Думаю, что нормально к концу четвертого курса иметь некий кризис выбора основой профессии. Я уже думала, что если мне привычнее рассказывать о своих переживаниях, используя юмор, потому что в такой форме легче делиться чем-то болезненным, то, может, мне уже стендап начать писать... А если серьезно, еще в школе, в старших классах, меня все отговаривали от педагогической профессии, потому что быть учителем – эмоционально затратное дело. Очень сложно найти грань, чтобы выложиться в работе ровно настолько, чтобы у тебя и для себя что-то осталось. Но любая благородная профессия затратная.
Я училась в экономико-правовой школе, и разные политические темы часто затрагивались учениками и преподавателями на уроках. Уже в старших классах я серьезно задумалась, какова моя роль, предназначение как гражданина России, что такое быть патриотом. Тогда я для себя сформулировала задачу №1 – совершенствование мира и, в первую очередь, своей страны. Самая хорошая почва для того, чтобы это сделать, – это профессия учителя именно начальных классов. Ведь часто учитель является для детей даже большим авторитетом, чем родители: мама, например, скажет: «Подсмотри», – а ребенок отвечает: «Нет, мне учительница сказала не подсматривать», то есть появляется какое-то осознание и ответственность, даже если взрослые не смотрят.
Может быть, я так рассуждаю из-за своего юношеского максимализма… На самом деле ужасно раздражает, когда со стороны на себя смотришь и видишь, насколько ты молод и наивен, как ограниченно твое сознание и как же сильно хочется поумнеть, но я не могу отделаться от этой мысли: отчаянно хочу что-то изменить в лучшую сторону и чувствую, что у меня есть еще силы.
– Профессию педагога часто выбирают, имея положительный школьный опыт и яркий образ кого-то из учителей. Так было и у Вас?
– Школа для меня была неким испытанием. В начальной школе у меня сменились три учителя, и только сейчас я понимаю, что это было плохо. Это отсутствие привязанности к учителю, которое есть у всех нормальных детей в начальной школе, сыграло свою роль, я чувствовала себя отрешенно, зачастую не понимала, на каком предмете сижу, и, хотя училась на хорошие оценки, в какой-то момент потеряла интерес к учебе. Но мне очень повезло с учителями в старшей школе, они не только были очень добры ко мне, но, видя во мне какие-то хорошие стремления, очень поддержали. Я до сих пор дружу с ними, особенно с классным руководителем, а теперь и советуюсь по профессии.
10 и 11 класс были лучшими в моей жизни – при том, что это был период подготовки к ЕГЭ и время подростковых переживаний. Особенно я благодарна моей классной руководительнице Наталье Владимировне Овечкиной. Она за каждого из нас боролась, если кто-то попадал в передрягу, даже если он был неправ. Потом она, конечно, индивидуально отчитывала, но перед руководством школы всегда говорила, что у них учится лучший ребенок в мире. Наталья Владимировна преподавала у нас русский язык, и я до сих пор очень люблю этот предмет. Все правила русского языка, когда я их проговариваю, как что обособляется, что с чем пишется раздельно или слитно, звучат у меня в голове ее голосом – такой вот педагог.
Очень люблю и учителя, который у нас с 8 по 11 класс вел литературу, но он уже тогда был, знаете… немного уставший от педагогики. Мы продолжаем общаться, и, сколько я его знаю, он часто говорит, как устал, как школа и ученики его не радуют, и т. п. Но, когда я его спрашиваю, почему не уходит, раз так мучается, говорит, что уже как-то привык. Удивительный человек – литератор и привык существовать в страдании; такое ощущение, что, если это страдание уйдет, он будет чувствовать себя некомфортно.
– А от чего он страдает?
– От того, что детям неинтересно читать классику и вообще любые книжки, что они слишком много сидят в соцсетях. Я вот вижу на примере своих сестер – старшая любит литературу, отучилась на актрису, а младшая не горит этим – всё это индивидуально. Мне кажется, если не нравится человеку читать Толстого, ну и ладно, надо заняться теми учениками, которым нравится. Нельзя же каждый раз так разочаровываться из-за того, что наши классики не всем в сердца попадают. Да если бы и попадали… Вот думаю, меня в старших классах лучше было бы даже ограничить от классиков, потому что я много читала Достоевского, а его философия, как вы знаете, часто является не очень жизнеутверждающей.
– Полина, как думаете, что сегодня самое сложное в профессии учителя?
– На мой взгляд, самое трудное – раскрыть свой педагогический потенциал в условиях административных рамок, которые диктуются учителям сверху. Когда мы стали проходить на лекциях правовые и нормативные документы, подробно изучать ФГОС и другие требования, я засомневалась, может, это все-таки не моё – такая «тоска смертная». Складывается ощущение, что те, кто диктуют эти правила, вообще никогда не работали в школе. Но мой постоянный внутренний протест придает сил: если нам что-то сверху навязывают, надо осуществить это так, что разработчики этих концепций удивятся, насколько можно все здорово сделать даже в заданных рамках. Нужно воспринимать это не как вызывающее тоску ограничение, а как испытание, через которое можно пройти с достоинством. Но опять-таки я, может быть, слишком оптимистична и наивна, и, может быть, у меня и не получится так сделать, но пока я не попробую, не могу утверждать – хочется верить, что все получится.
– Такой позитивный подход должен быть подкреплен серьезными знаниями. Насколько университет готовит будущих учителей к преодолению профессиональных трудностей?
– Во-первых, нам была дана серьезная методическая база и весь педагогический инструментарий. Многие наши преподаватели на занятиях детально разбирают все тонкости дисциплин, которые ведут, дают практические советы, помогают эмоционально. Например, Алексей Юрьевич Никитченков вел у нас обучение грамоте и методику преподавания литературного чтения и русского языка. Помню, как получила у него первую двойку, а он взял мою работу и говорит: «Давайте рассмотрим, какая это хорошая двойка – тут такие типичные ошибки! Сейчас я вам на их примере все объясню». Алексей Юрьевич очень ревностно относится к своему курсу, строго требует выполнения домашних заданий, они всегда объемные и сложные. И это правильно, ведь литература и русский в начальной школе – это основа основ. Но при этом Алексей Юрьевич по-человечески относится к студентам: если он видит, что мы стараемся, но не успеваем, он всегда помогает и все наши ошибки разбирает с большим вниманием. А ту работу, кстати, я потом исправила на хорошую оценку.
Помощь педагогов не ограничивается занятиями в университете. В этом семестре я проходила школьную практику, она для меня оказалась довольно мучительной. С одной стороны, мне очень помогали дети (это был второй класс общеобразовательной школы), они так сильно радовались тому, что я прихожу, «облепляли» меня со всех сторон каждый раз. Но я попала под начало к педагогу, с которым мне лично было тяжело работать. При этом она образцовый учитель, титулованный педагог первой категории, на таких строгих учителях, как она, держится школа. Детям, которые выпускаются у таких учителей, потом в средней школе очень легко, у них голова переполнена знаниями, они организованны. Но я не смогла бы быть такой строгой – я, в первую очередь, исхожу из человечности, особенно когда дело касается таких маленьких детей, я не могу с них требовать, как с солдат, они же личности. Для меня это вопрос педагогической совести, внутреннее понимание, как ты должен поступить. Есть ведь дети, которым некомфортно в рамках такого класса «солдатиков» существовать: они действуют медленнее, соображают дольше, и не в силу своей глупости, а из-за личного темперамента. Им физически тяжело учиться в таком классе, и жесткое, критическое отношение может в таком случае и вовсе привести ранимых детей к психологической травме.
По сути что собой представляет начальная школа? Мы учим маленьких детей учиться, и от того, как мы их направим, какой темп мы им зададим, зависит их учеба до университета. Со мной многие не согласятся, но, на мой взгляд, от детей не нужно что-то строго требовать, их нужно направить. Стандарт – это же просто образец, на который нужно ориентироваться, но заключать себя сознательно в эти рамки – это значит ограничивать свое мышление и существование в профессии, для меня это неправильно.
– А за что Вас критиковали во время практики?
– Пожалуй, самое сложное, с чем сталкивается начинающий педагог, – это в 40 минут уложить все необходимые этапы занятия. Естественно, я допускала методические ошибки, иногда действовала не по плану, а по наитию, что не нравилось опытному педагогу, поэтому она меня постоянно критиковала. Но при подготовке к урокам да и на самих уроках я очень старалась, поэтому не испытывала угрызений совести, что делаю что-то недостаточно: это был мой максимум. В итоге все время практики я приходила домой ужасно расстроенная и дошла до того, что я в свои 22 года, как маленький ребенок, жаловалась родителям, что все плохо.
Очень переживала, что уроки не получались такими, как от меня требовали. В какой-то момент так отчаялась от бесконечной критики, что позвонила нашему Алексею Юрьевичу. Мне нужно было готовить урок литературного чтения по сказке-легенде «Белые пёрышки», что для меня тогда казалось сложным, и я не представляла, как построить урок, используя новую терминологию, которая даже не обозначалась в учебнике, но подразумевалась в ходе урока. Алексей Юрьевич по телефону меня успокоил, спросил, какие замечания делает мне педагог, с некоторыми не согласился. Меня тогда в очередной раз поразило, насколько он сопереживает каждому своему студенту, сколько внимания и уважения проявляет к учащимся. Я еще и позвонила ему довольно поздно, около 9 вечера, чтобы рассказать о своей проблеме. Алексей Юрьевич перезвонил мне в 11 и сказал: «Так, Полина, пока я мыл посуду, придумал, как Вам всё сделать», – предложил мне краткий план-конспект урока и дал много полезных и важных советов. Потом интересовался, как всё прошло.
– А как прошел Ваш урок?
– Отлично! Но знаете, как я это поняла? Мой педагог-наставник ничего не сказал. Это означало, что я всё сделала правильно.
– Переход школьника в студенческую и вообще во взрослую жизнь бывает непростым. Каким запомнился Вам этот период, пришлось ли что-то в себе менять?
– Когда я поступила на первый курс, я буквально горела. Мне хотелось пойти учиться в ПСТГУ, именно потому, что это православный вуз. Подростком я очень любила страдать, но православная вера помогала мне сохранять надежду, что всё будет хорошо. Я чувствовала себя внутренне обязанной пойти сюда учиться.
Тогда же, в старших классах, я постепенно переключилась на протест как способ активизации своей полезной учебной деятельности – страдания требуют много душевной энергии, а протест, наоборот, держит тебя в тонусе. В этом смысле я не совсем типичный православный студент. В какой-то момент меня сделали старостой двух групп педагогов – сама объясняю это тем, что я была одной из немногих, кто мог сказать «нет» из чувства справедливости.
Но, на самом деле, меня этот протестный дух в себе беспокоил. У нас была как-то встреча с отцом Георгием Белькиндом, он частично занимается миссионерской работой у нас в университете, и вот я задала ему вопрос, как быть хорошим человеком, честным перед собой и при этом по-христиански смиренным, если вокруг происходит несправедливость. Отец Георгий ответил, что люди часто, говоря о смирении, забывают, что оно делится на истинное и ложное, где истинное смирение – это смирение перед истинным, а ложное, соответственно, – перед ложным. Для меня это было просто каким-то открытием. Мы потом с ним переписывались. Я поняла из этого обсуждения, например, что если православный человек на руководящей должности считает, что может распоряжаться другими людьми только из-за их мировоззрения – что раз они верующие люди, то по определению обязаны куда-то пойти, где-то бесплатно помочь, потратить свое время и силы – значит, этот человек нечестен в вере и такое отношение нельзя поддерживать, надо с ним бороться.
– Тут есть опасность ошибиться или увлечься борьбой ради борьбы…
– Но в этом и чудо быть православным человеком, что можно жить по совести! Когда ты приближен к Богу, то все, что происходит вокруг тебя, направляет твой путь. Меня и родители так воспитали: как считаешь правильным поступить, чтобы быть перед собой честным, так и делай.
– Из педагогических предметов что Вам запомнилось наиболее ярко?
– Очень хорошо помню полевую практику с Павлом Михайловичем Скворцовым. Теперь понимаю, почему это было на втором курсе: мы были еще такие суетные, переполненные энергией, еще не совсем сплоченные, даже немного унывающие, что лето закончилось и опять учеба. И именно в этот момент Павел Михайлович вывез нас в парк Кузьминки. Это было в рамках курса «Естественно-научная картина мира»: мы изучали типичные цветы, кустарники, растения, которые встречаются на каждом шагу и которые легко определить, зарисовывали их в альбом. В конце практики мы должны были провести экскурсию для Павла Михайловича, как будто он ребенок, а мы идем по намеченному маршруту и рассказываем, что растет вокруг. Это было интересно и полезно для каждого из нас. Но главное, мы все получили тогда такое духовное обогащение – знаете же, как прекрасен осенний парк. Я помню, как ходила всё то время в солнечных очках, чтобы не ослепнуть от сверкающего повсюду золота. Я родилась в Москве, но всю жизнь живу в области, ни разу не была в Кузьминках – оказывается, это так близко. Во время той практики мы все испытали сильное эстетическое чувство – это было прямо как вспышка, мы были поражены, как прекрасно все сущее. После этого следующий семестр для нас пролетел на одном дыхании: как мы стартовали с положительными эмоциями, так он для нас и закончился, и даже переход на дистант не оказал отрицательного влияния, все было здорово.
– Умение поддержать, способность показать красоту мира… А что еще Вы цените в преподавателях нашего университета?
– Готовность к искреннему диалогу. Представьте, у нас идет последний, четвертый курс, накопилась усталость, мы все немного выгоревшие, хочется поскорее сдать все отчётные работы. По расписанию стоит факультативный курс истории Русской Православной Церкви. Помню, с каким нежеланием шла на первую лекцию, казалось, что на последнем курсе это уже лишнее. И тут появляется Юлия Владимировна Серебрякова, которая настолько здорово нам стала давать материал, с такой хорошей иронией. Мне приятно было с ней общаться, мы даже после лекций диалог в вотсапе продолжили. Я много о чем ее спрашивала, а она отвечала, еще и благодарила за стремление к учебе. Это, наверное, первый курс не из основных предметов, на который я ходила с большой любовью, и еще бы послушала – даже жалко, что он был такой короткий.
На втором курсе, кстати, у нас вел Ветхий Завет супруг Юлии Владимировны, отец Николай Серебряков. Он тоже очень сложные для понимания вещи объяснял легко и интересно. Это были всегда вечерние, поздние пары, но абсолютно все студенты из наших групп посещали его курс, так здорово он его вел. Этот чудесный дуэт преподавателей я просто обожаю, удивительные люди, видно невооруженным глазом, насколько они наполнены любовью и добротой ко всем. Они не просто дают знания, но ведут с нами диалог, делятся, как сами ко всему относятся, объясняют, как нам проще запомнить материал. Ты просто разговариваешь с преподавателем, вот как я сейчас с вами разговариваю, но только в рамках лекции. Если бы все были такими педагогами, я бы никогда пары не прогуливала.
– Полина, как бы Вы описали атмосферу ПСТГУ? Что значит университет для Вас?
– Для меня университет – это люди. Университет дал мне совершенно новый круг общения. Девочки и мальчики, с которыми я учусь, чистые, добрые. Все годы учебы мне было очень комфортно в этом коллективе. Благодаря нашей сплоченности мы через многие трудности прошли с улыбкой. У первого ребенка моей одногруппницы Ани Мироновой (она сейчас уже родила вторую малышку) я стала крестной, то есть у меня появилась еще одна семья, духовное чадо, и это очень для меня ценно.
Но учеба дала мне не только приятное общение, я многому научилась от своих девочек, общение с ними помогло мне стать мудрее – для меня это большой плюс учебы. У меня появилась лучшая подруга – Лида Каргатова, она директор воскресной школы в Совхозе имени Ленина. Мне посчастливилось еще в самом начале нашей учебы побывать у нее на уроке на одной из практик. Будучи совсем неопытной, я просто смотрела, как она ведет свое занятие, и думала, как здорово, что такой человек существует. Я не ходила в детстве в воскресную школу, но, если бы у меня был такой учитель в детстве, я была бы счастлива. Как Лида говорит, в воскресной школе самое главное – помочь детям сохранить желание ходить в храм, а если они догматы какие-то не знают — это не страшно, важно, чтобы у них это стремление было. Она наполнена такой любовью, я сама тоже очень хотела бы быть такой. Когда нахожусь среди таких людей, со всех сторон чувствую это духовное наполнение – от студентов, от преподавателей.
Также могу сказать, что некоторые мои вопросы, которые касаются веры, разрешились именно во время учебы в университете. В очередной раз убедилась, какое это вообще облегчение, что я являюсь православным человеком.
– Как думаете, трудно ли будет сохранить это чувство наполненности вне стен университета – в Вашей профессиональной деятельности?
– На этот вопрос, только в более широком смысле, мы пытались ответить на последнем занятии у Сергея Владимировича Феликсова. Надо сказать, что Сергей Владимирович — доктор филологических наук, и студенты немного побаиваются его, такой он серьезный специалист и строгий педагог. И когда, наконец-то, у нас начались пары с ним, я поняла, что он не только очень интересный, но и очень хороший человек. Помню, что во время написания курсовой работы в прошлом году и диплома в этом он всегда готов был помочь и что-то подсказать, проконсультировать, даже если не являлся твоим научным руководителем.
Мы как раз получили зачет по курсу онтолингвистики, и Сергей Владимирович решил перед самыми сложными мероприятиями, которые нам предстоят, – защитой диплома и государственными экзаменами – показать нам фильм, чтобы нас немного расслабить и просто поговорить по душам. Это была картина Эльдара Рязанова «Урок литературы», которая был в советское время запрещена для показа из-за свободных взглядов, которые в ней отражены. Там основная идея в том, что главный герой фильма, учитель литературы, стоит перед нравственным выбором, понимая, что нельзя быть абсолютно честным и с учениками, и с начальством. Если бы он проводил открытый урок для комиссии так, как у него обычно проходят уроки, это вызвало бы кучу вопросов. Действительно, если мы будем делать всё искренне и честно, не всегда для нас это будет хорошо и комфортно. Как раз с этой проблемой я столкнулась на своей практике в школе.
В фильме был такой эпизод: главный герой пообещал себе одним утром, что он сегодня будет честным со всеми на сто процентов. Но в этот день к нему на урок приходит комиссия, и нам понятны его терзания: зачем именно сегодня он решил быть честным, когда это так неудобно и не нужно. Но учитель остается честным до конца и, зайдя в класс, просит одного ученика залезть на шкаф, как это было вчера, потому что там этому ученику «лучше слышно и видно». Вместо отличника он спрашивает двоечника, зная, что тот не готов отвечать. Естественно, урок проходит максимально далеко от показательности – так, как он проходит всегда. В конце герой решает уйти из школы. Дети просят учителя остаться, а тот ученик, который на шкаф залез, готов был даже всю вину на себя взять. Но финал фильма открыт: герой рассуждает: «Сегодня я был честным и что я потерял? Всё. А что приобрел? Всё».
После просмотра мы делились впечатлениями и обсудили, вернется ли герой в школу или, может быть, он понял, что для него быть честным с самим собой означает уйти из профессии. Сергей Владимирович очень точно заметил, что, несмотря на то, что фильм советский и в нем нет ни слова о вере, он весь пронизан христианскими смыслами. Я вообще не очень сентиментальна и меня сложно впечатлить чем-то, к тому же я не очень люблю советские фильмы, но вот этим фильмом я прониклась с первой минуты, была потрясена и потом дома предложила всем его посмотреть. Такое простое мероприятие, как просмотр фильма, его обсуждение в группе, стало для нас и неожиданным, и очень важным. Когда перед тобой поставили серьезные вопросы и тут же помогли на них ответить, в этот момент думаешь: «Ого, я сейчас свой жизненный левел на один увеличил».
И на практике с Павлом Михайловичем в Кузьминском парке, и на этом обсуждении фильма с Сергеем Владимировичем нам дали то, чего мы сами не ожидали, но что нам больше всего в этот момент было нужно. Это было очень здорово… Конец учебы, ты думал, что уже нет сил, и вдруг получаешь такой положительный заряд эмоций, выходишь с таким вдохновением и благодарностью. Это и в человеческом плане было очень ценно, потому что Сергей Владимирович позволил нам немножко выдохнуть. А сколько хороших слов он нам сказал: что мы со всем справимся, что у нас все будет хорошо!..
– Полина, Вы планируете поступать в магистратуру?
– Родители очень хотят, чтобы я поступала, они прямо настаивают на этом, потому что с магистерским образованием можно на что-то большее претендовать в школе, включая зарплату. Но у меня сейчас ощущение, что я учусь всю свою сознательную жизнь и просто каждый день устаю бесплатно, меня это как-то уже настораживает. Все-таки я взрослый человек и мне хочется уже отдавать, а не получать. Я хотела бы взять паузу и попробовать себя в преподавании, но понятно, что сейчас, пока голова насыщена знаниями, было бы легче поступить. В общем и целом я этот вопрос для себя пока не решила, но если и пойду в магистратуру, то не на начальное образование, а на преподавание русского языка, чтобы можно было попробовать себя и в старшей школе.
Как все сложится, пока трудно сказать. Если совсем ничего не получится как крайний вариант у меня всегда остается стендап (улыбается). Думаю, как Господь решит, как направит, так и будет к лучшему.
Беседовала Ксения Вячеславовна Белошеева,
сотрудник редакции сайта ПСТГУ
Сайт ПСТГУ: https://pstgu.ru/