Тамбовское крестьянское восстание - не только событие, вбивающее очередной гвоздь в крышку гроба мифа о “буржуйском” характере контрреволюции. О том, что Советам сопротивлялись не только “богачи и буржуины” сказано достаточно. Упорствующих переубеждать бесполезно. Сегодня же мы вспомним о том, как отличить русского от оккупанта.
О том, что "антоновщина", как политическое движение, была насквозь эсеровской, не писал и не говорил только ленивый. Действительно, предводитель восстания Антонов принадлежал партии социалистов-революционеров. Для части белогвардействующей публики любая эсеровщина - повод поговорить об измене Родине, короне, и самому Господу Богу. Насколько это всё правда - попытаемся понять.
Большинство тех, кто участвовал в Тамбовском восстании, так или иначе были связаны с участием в Октябрьском перевороте. Белогвардейцами антоновцев назвать сложно. И тем ярче их отличие от сознательных красных. Поняв истинную природу своих бывших союзников, русские крестьяне отказались от участия в марксистском интернациональном движении, оторванном от русских национальных и народных интересов. И выразилось это, в т.ч. и на уровне документов, в уважении к Православию и верности российской государственности.
В отличие от красной выруси, шашкой рубящих иереев в седле, тамбовцы уважали Церковь. Память об этом в наше время отразилась и в эпизоде фильма "Жила была одна баба", где пришедшие в село партизаны участвуют в молебне. В то же время, мы не находим однозначных свидетельств и религиозной мотивации восстания. Не совершая зверств в отношении представителей церкви, "антоновцы" не спешили поднимать знамена со Спасом Нерукотворным. Это, кстати, отличает их от сибирских повстанцев, смело сочетавших эсеровскме лозунги и православные кресты на стягах полков и дивизий. Этот же факт, к слову, косвенно подтверждает благоприятное отношение к Церкви и тамбовцев - руководители обоих восстаний были выходцами из одной среды.
Что же касается российской государственности, то о ее восприятии повстанцами предельно ясное представление дают документы "Союза трудового крестьянства", главной организации восстания. Согласно уставу, программе, и агитационным материалам, антоновцы отвергали идею любой классовой диктатуры, и не стремились заменить диктатуру пролетариата диктатурой крестьянства. Как и все предыдущие антибольшевистские выступления, Тамбовское восстание было привержено идее возобновления работы Учредительного собрания. Программа "Союза" была не квази-религиозной или философской, а социально-политической, реальной, не базировавшейся на какой-то особой метафизике вроде марксистского "диамата". Тамбовцы не отрицали реальность наций и народов, свое восстание они мыслили как общероссийское явление, требуя для всех базовых прав и свобод, отобранных большевиками. Это и свобода вероисповедания, и свобода слова, и свобода партийной политики. Эсеры не объявляли себя единственной партией, а выступали за допуск к власти представителей всех партий, принявших участие в антибольшевистской борьбе.
Итак, с одной стороны выступали русские люди, без доступа к иностранному капиталу, желающие Родине прекращения гражданской усобицы, свободы, и здорового развития в рамках Европы и всего мира. Последнее, кстати, тоже отражено в документах - "антоновцы" выступали против железного занавеса, когда это еще не было мейнстримом. И с другой стороны - интернациональная сила, провозглашающая необходимость уничтожить само понятие государства, желающая отменить национальную реальность и заменить ее классовой, а затем и вовсе смести естественные различия между людьми. И эта сторона брала заложников, расстреливала гражданское население за неповиновение, применяла хлор для очистки лесов от восставших крестьян. Но наймиты буржуев и иностранцев, если верить Советам - это первая сторона. Для человека же не зараженного советизмом все предельно ясно. Именно “антоновцы” были русскими социалистами и патриотами. Их отдельные взгляды на социализацию земли и недопущение монархистов в состав "Союза трудового крестьянства" - не повод выписывать их из русских. Россия была для тамбовских крестьян живой и подлинной реальностью. Является ли она таковой для современных "деколонизаторов", предлагающих ради народной свободы два-три десятка новых независимых республик?
Что же касается событий самого восстания, то здесь впору удивиться тому однообразию, какое являет нам история возникновения и подавления любого из подобных выступлений. Начавшись с повода почти пустякового (разоружение зарвавшегося продотряда), крестьянское восстание приобрело со временем широкий размах, выйдя за пределы собственно Тамбовской губерни. Соединившись с “колесниковщиной” в Воронежской губерни, восстание и правда, казалось, имело шансы на общероссийский успех.
Но сколь яростно крестьяне защищают родные пенаты от незваных гостей, столь апатичны они, когда смертельная опасность перестает угрожать их домам. Без государственной машины принуждения, способной организовать крестьян уже в подлинную, регулярную армию, их ряды быстро тают. А стоило большевикам отменить продразверствку и подсластить яд большевизма временным НЭПом - ряды восставших начали таять, как сосульки с окончанием холодов.
Урок, преподнесенный поражением восстания, столь же привычен, как и события, его сопровождавшие. Суть его проста.
Никогда не верь большевикам. А дом твой - не изба, а Россия. И с краю эта "хата" не будет никогда, как ни старайся.
Егор Мельшин, специально для «Белые в городе»
Подписывайтесь на наши ресурсы:
Поддержать нас платной подпиской.