О незаурядной судьбе Вадима Туманова и малоизвестных страницах отечественной золотодобычи
В апреле этого года в Китае спустили на воду новое судно "Вадим Туманов", которое сможет перевозить до 1120 тонн грузов. Это судно назвали в честь легендарного золотодобытчика, который в прошлом году отметил 96 лет. Оно будет заниматься добычей золота на севере Хабаровского края, в Аяно-Майском районе.
"Не раз нам кости перемыла драга…"
Вадим Туманов родился под Киевом, но в детстве переехал во Владивосток. Он учился в электромеханической школе на острове Русском и даже занимался боксом в сборной Тихоокеанского флота. В 1948 году, уже будучи моряком торгового флота, Туманов был осуждён, что привело его на Колыму.
В лагере он завёл знакомства с преступниками и стал участником "сучьей войны" — жёсткого противостояния среди заключённых. У него был сложный характер: он не раз вставал в защиту себя и друзей, угрожая ножом даже начальству. Туманов неоднократно пытался бежать из лагеря, и однажды во время побега ограбил кассу с сообщниками.
Из посвящённой Туманову песни Владимира Высоцкого:
Я сначала грубил,
А потом перестал.
Целый взвод меня бил -
Аж два раза устал.
Зря пугают тем светом,
Тут — с дубьём, там — с кнутом:
Врежут там — я на этом,
Врежут здесь — я на том.
Сыпал в глаза истолчённый химический карандаш и резал себя бритвенным лезвием, чтобы попасть в больничку, а не на "штрафняк", где его должны были убить… Из другой песни Высоцкого:
Про всё писать — не выдержит бумага,
Всё — в прошлом, ну а прошлое — быльё и трын-трава.
Не раз нам кости перемыла драга -
В нас, значит, было золото, братва!
При всём этом позже з/к Туманов показал себя хорошим организатором: его бригада проходила забои быстрее других. Вспоминал: "В условиях административно-бюрократического сумасшествия… мы… попытались руководствоваться не инструкциями, а здравым смыслом, и при этом брать на себя ответственность. Я видел, как это выпрямляет людей, уставших от бестолковщины, от глупых распоряжений, бессмысленной регламентации".
В 1956 году Туманова освободили, и он вернулся во Владивосток с планом устроиться на пароход и сбежать в Японию. Но ничего не вышло, и он снова вернулся на Колыму, где всё было знакомо. Здесь он закончил курсы по профессии горного мастера.
Золотая лихорадка по-советски
Если "там", в других странах, золотую лихорадку описывали такие авторы, как Брет Гарт и Джек Лондон, то в России это делали Мамин-Сибиряк и Шишков, Павел Васильев и Олег Куваев. В начале советской власти Алдан считался золотой столицей страны, где обстановка мало чем отличалась от Клондайка: стрельба, пьянство и кражи золота. Позже эта слава перешла к Колыме.
Некоторые утверждают, что в Калифорнии и на Аляске добыча золота была делом частного сектора, а в СССР всё было контролируемо и работали только заключённые. Однако это правда лишь частично. Хотя легального рынка золота не существовало, много золота добывалось частным образом. Интересные данные об этом можно найти в исследованиях Елены Кочегаровой и Ларисы Сапоговской.
Для молодого советского государства золото было важным экспортным ресурсом, и его потребность была огромной. Ситуация в отрасли была ужасной: во время Первой мировой войны годовая добыча упала с 64 до 30 тонн, а к 1921 году — до 2,5 тонн. Оборудование было устаревшим, а запасы истощены.
Поначалу обходились экспроприацией, но ресурс "бриллиантов для диктатуры пролетариата" быстро иссяк.
В 1921 году Советы приняли декрет, который разрешал гражданам, кооперативам и артелям добывать золото и платину. Это драгоценное сырьё нужно было сдавать в госприёмные пункты. Цены на золото повысили, и теперь за него можно было расплатиться не только деньгами, но и товарами.
В 1925 году золотопромышленные предприятия освободили от налогов. А в 1926 году на всесоюзном съезде золотопромышленников решили, что будущее — за крупными механизированными предприятиями, однако старательскую деятельность нужно поддерживать как переходный этап. В 1927 году было создано акционерное общество "Союззолото", которым стал руководить инженер и революционер с подходящей фамилией Александр Серебровский.
Из записок Вадима Туманова: "Сталин пригласил к себе А. П. Серебровского… и заговорил о россыпях Калифорнии, которые разрабатывались старательским трудом. При этом ссылался на рассказы Брет Гарта… Сталин обратил внимание на одно обстоятельство: хотя со временем крупный капитал США, в основном банковский, потеснил маленькие артели или заставил их, по крайней мере, укрупниться, старатели ещё долго мыли золото".
Параллельно с артельной добычей золота быстро росла и государственная. В 1928-1929 годах геолог Юрий Билибин в первой Колымской экспедиции открыл крупные месторождения золота на Колыме, и для его разработки создали трест "Дальстрой". Во время войны золото из Колымы использовалось для оплаты помощи союзникам. Генри Уоллес, вице-президент США, даже приехал на Колыму, чтобы проверить, действительно ли у большевиков достаточно золота. Однако вначале государство потратило огромные деньги на строительство дорог и заводов, а обещанных Билибиным запасов золота еще не было. В стране активно шла индустриализация, и нужно было много денег на покупку технологий и оборудования.
Тогда решили сделать ставку на "легкое" золото, которое давали старатели. Они с помощью простых инструментов добывали его с поверхности, и для этого от государства требовалось всего лишь создать условия. В 1933-1934 годах Совнарком СССР внедрил ряд мер для поддержки старателей. Государство стало заниматься разведкой месторождений, улучшением промывочных приборов, а также условиями жизни и медобслуживания старателей. Для них закрепили правовой статус и льготы: их доходы не обременялись налогами, а социальные услуги они получали наравне с рабочими. Пик привилегий пришёлся на 1934 год, когда артели в 1930-х годах обеспечивали 56-62% всей золотодобычи в стране.
В 1936-1937 годах добыча золота превысила 130 тонн, и СССР вышел на второе место в мире по его производству. Основным источником стало золото Колымы, где широко использовали дешевую рабочую силу заключённых. Но в это время появилась попытка покончить с артелями, расстреляли Серебровского, а старателей лишили льгот. Это негативно сказалось на объемах добычи, и даже Дальстрой не смог этого компенсировать. В 1940 году власти вернули все привилегии, признав свои ошибки. К тому времени старателей в стране стало около 100 тысяч, и они обеспечивали 43% добычи золота.
Фартовый
В 1957 году на Колыме, в Сусуманском районе, Туманов создал свою первую артель под названием "Семилетка". Вспоминал: "Суть была в хозрасчёте и самостоятельности артели, которая сама определяла, сколько и какой техники закупать, как строить работу, кому и каким образом оплачивать трудодни, отпускные, больничные. От государства требуется одно — отвести… участок (обычно это был полигон или отработанный, или невыгодный для предприятия из-за малого содержания золота либо удалённости). И платить только за сданное золото".
После "Семилетке" появилось множество других артелей, таких как "Прогресс", "Алдан", "Восток", "Витим" и "Лена". Всего, благодаря усилиям Туманова, они добыли более 400 тонн золота. Многие люди не могли представить, что «артель» и «старатель» могут быть связаны с современными экскаваторами и бульдозерами, ведь среди старателей были даже кандидаты наук!
Здесь вкалывали по-чёрному — но и зарабатывали по-царски. Туманов, которого Евтушенко называл "легальным советским миллионером", вспоминал: "Притчей во языцех были наши, как казалось многим, дикие заработки, не мог чиновник… смириться с мыслью, что простой бульдозерист зарабатывает… больше академика — аж тысячу рублей в месяц, что по окончании сезона он может купить себе "Волгу", построить дом… Невозможно было доказать, что это не махинации… а плата за конечный результат — добытое золото, за тяжкий труд, что такова эффективность… артельного труда… Принцип прост: каков твой личный вклад, таков фактический заработок. Каждый… знал, что если председатель получает три тысячи рублей в месяц, начальник участка — две тысячи, то любой рабочий получит полторы тысячи рублей… В общем успехе были заинтересованы все". Артели, по формулировке Туманова, были "экзотическими островками свободного предпринимательства в море жёсткого централизованного планирования".
Туманову было не просто. В 1967 году на него в Магадане завели уголовное дело из-за дизелей, которые он получил в Сусумане в обмен на артельские. Прокуратура долго искала преступление, но доказательства так и не нашли.
В Сибири — новое дело: "Во время организации артели, в период бесконечных перелётов в Москву, Алдан, Иркутск, Магадан, Якутск я тратил на авиабилеты, проживание в гостинице, телефонные переговоры свои деньги, которые впоследствии артель мне вернула. Разумеется, по решению общего собрания… Следователю… трудно было понять, почему оплачивались проездные документы за тот период, когда артель ещё не существовала".
Туманов был знаком с Высоцким. В 1976 году по его приглашению Высоцкий выступал перед старателями прииска Хомолхо под Бодайбо. Интересно, что песню "Бодайбо" он написал еще в 1961 году. Есть даже ощущение, что некоторые строки из его песен могли быть о Туманове, хотя это не так. Например, Высоцкому рассказывают о бульдозеристе Володе Мокрогузове, что вдохновило его на песню "Про речку Вачу и попутчицу Валю". Туманов также мог повлиять на создание песни "Райские яблоки", которая смешивает библейские темы с лагерными.
Туманов стал прототипом для главного героя книги "Чёрная свеча", написанной Леонидом Мончинским в соавторстве с Высоцким. По этой книге был снят фильм "Фартовый" с Владимиром Епифанцевым в главной роли. К сожалению, в фильме потерялись детали этой истории.
С 1970-х и до краха СССР артели давали треть общей золотодобычи. Отношение властей к ним было двойственным: страна нуждалась в золоте, но, как пишет Туманов, "артель… не могла быть знаменем, которым бы победно размахивал обком партии". И всё-таки артели, так или иначе, работали при всех вождях. Туманов пишет о заинтересованности "ряда командиров золотой промышленности". Она "была спасательным кругом, который… удерживал меня и моих товарищей на плаву". Всего в СССР добыли 11 тысяч тонн золота, в том числе из руд и россыпей — 9 тысяч тонн. Из них 3,2 тысячи, или 36% — благодаря артелям.
Однако во время перестройки в 1987 году на артели снова обрушилась критика. В газете "Социалистическая индустрия" вышла резкая статья, и начались судебные разбирательства. Артель "Печора" Туманова потерпела поражение в борьбе между сторонниками государственного контроля и рыночниками, хотя в итоге выиграли последние.
Но Туманов, как настоящий боксер, умел вставать после падений. Он создал кооператив и начал строить дороги в Карелии.
После перестройки: "Меня… не отпускает странная тоска по Колыме"
Рынок вступил в свои права с жестокими последствиями, и Туманов вспомнил, что такое "беспредел". Его мнение о реформаторах, с которыми он раньше был на одной волне, резко изменилось. Сначала он надеялся на демократические перемены, но то, что произошло в России в 1990-х, его разочаровало. Даже такие знакомые ему лица, как Ельцин, Чубайс и Гайдар, не оправдали ожиданий. Туманов не хотел играть по правилам нового рынка, где царила коррупция и семейные связи.
Он горевал, что в стране, где всегда ценилась труд, реформаторы всё перевернули с ног на голову. "С годами всё более убеждаюсь, что разгром "Печоры" — это была первая ласточка уничтожения промышленного и творческого потенциала страны… Мы не вписались в новую систему так называемой "рыночной экономики" (а по сути своей антирыночной и антиэкономики), поскольку умели работать, производить ценности, а не наживаться на них, пополнять золотой запас страны, а не разбазаривать его".
С этого места мемуары Туманова "Всё потерять — и вновь начать с мечты…" (2004) превращаются в публицистику. Он говорит вещи, которые логичнее было бы услышать от убеждённого коммуниста.
"Когда в стране культ личности заменяют культом бесхозяйственности, идёт в рост теневая экономика". "Правительство, предложив как панацею подсмотренную в других странах "шоковую терапию", обнаружило большие способности по части организации шока, но оказалось совершенно беспомощным по части терапии". "Время и обстоятельства сделали героями Горбачёва и Ельцина… Смешно, стыдно, страшно, что такие люди попадают на первые роли в государстве". "Российские реформаторы… больше всех оказались причастными к криминальному присвоению собственности, к укреплению монополий, к подавлению конкуренции".
Разочарование в демократии подтолкнуло Туманова переосмыслить свое отношение к Советскому Союзу. Он назвал главной задачей России "прочное освоение" ее огромной территории и выступил за "великое переселение" на восток. "Хотя всю жизнь были у меня довольно сложные отношения с советской, особенно партийной властью, начинаю думать, что они были не совсем дураками, если на каждые пять лет придумывали для народа новые "стройки коммунизма", оттягивая из европейской части страны миллионы людей… Кто-то очень хитрый и вредный для России придумал обозвать БАМ самой большой дорогой, построенной в никуда… Нет, дорога построена туда, куда надо! Не говоря уже о её стратегическом значении… магистраль подведена вплотную к самым богатым и перспективным месторождениям".
Даже Колыма со временем стала ностальгическим воспоминанием: "Меня… не отпускает странная тоска по Колыме". Когда-то невольник Туманов мечтал, как вышки и бараки разутюжат бульдозеры. "Отчего же… когда сейчас… видишь, что осталось от лагерей, снесённых бульдозерами… не чувствуешь ни злорадства, ни торжества — только жалость и боль?" — спрашивал себя бывший зэк. И сам же отвечал: "Бульдозеры шли по нашей молодости".
