Вторым пунктом нашей програ… разговора о Нате Лакомке будет «Пат для Синей Бороды».
Ретеллинг сказок нынче в моде. Давно уже в моде, если уж на то пошло.
Очень-очень давно, на самом деле. Лично я всегда вспоминаю зарисовочку Александра Иванова «Красная Пашечка», которую впервые не услышала, а прочитала в журнале «Юность» начала 90-х годов, но это так, в порядке ассоциаций. Вон, Вельтман вообще был почти на полтора века раньше – со своим князем Владимиром Святославичем, подменышем нечисти)
Так вот, ретеллинг. Мастеров ретеллинга в современном русском ромфанте, на мой вкус, двое. Ната Лакомка и Наталья Сапункова. Только они умеют не просто накрутить сколько-то кружев вымысла на давно известный сюжет, а создать сюжет вроде бы и известный, но новый.
Вру, пожалуй. Была и третья мастерица – Кира Измайлова, вечная ей память. Её серия «сказок про фей» очень хороша. Рекомендую.
У Наты Лакомки ретеллингов сказок, не соврать бы… около десятка. И «Пат для Синей Бороды» – это уже второе обращение автора к сказке про Синюю Бороду, был ещё «Карт-бланш для Синей Бороды». И повторения нет, она умеет.
Надо сказать, обелить графа Синюю Бороду, прототипом которого вроде бы является сам Жиль де Рэ, маршал Франции, оруженосец Жанны д’Арк и жуткий чернокнижник, который угробил в поисках вечной молодости кучу народу… так вот, обелить такого персонажа – это в самом деле надо уметь. Потому как что является отличительным признаком сказочного графа? Семь жён, девшихся неизвестно куда. Ну или известно куда… Сделать Синюю Бороду непричастым, невиновным и вообще лапочкой – боооольшая проблема.
Ната Лакомка делает. Не то чтобы лапочкой… её персонажи слишком реалистичны, чтобы быть однобоко положительными или отрицательными. Крылышек у маркграфа Ральфа Бирнбаума – героя романа «Пат для Синей Бороды» – нет совершенно точно. Он управляет своими землями и регулярно отбивается от друга-короля, который так же регулярно в битве побеждает и маркграфа женит. Безуспешно. Жёны у бедолаги не задерживаются. Но слаб человек – особенно перед тем чувством, которое, по мысли булгаковского Воланда, неожиданно и коварно…
«…Остается, пожалуй, одно – обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни!
– Вы о чем говорите, мессир? – изумилась Маргарита, выслушав эти действительно непонятные слова.
– Совершенно с вами согласен, мессир, – вмешался в разговор кот, – именно тряпками, – и в раздражении кот стукнул лапой по столу.
– Я о милосердии говорю, – объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. – Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках».
Пожалел маркграф Патрицию, незаконнорожденную (хотя он об этом и не знал) дочку графа Патриджа. Понял, что она готова выйти замуж даже за него – лишь бы не жить в доме с мачехой. Ну или не понял, но чего-то почувствовал…
Что чувствует сама Патриция – отдельный разговор. Очень, очень практичная барышня, твёрдо знающая, чего хочет. И вот этого конкретного маркграфа, который ещё до замужества успел спасти ей жизнь…
Там, знаете, Патрицию сводная сестричка отправила ломать сосульки на водопаде. Похлеще подснежников зимой.
…в общем, этого маркграфа Патриция и хочет. Не будем уточнять, в каких смыслах. Во всех. А если он что-то имеет против… Ну, мужчина предполагает, а женщина располагает. И Патриция – Пат, кстати, – уверена, что ей виднее, а в гибели семи предыдущих жён есть что-то очень-очень странное. И дело вовсе не в злобном муже (Бирнбаум скорее наивен, чем злобен, если честно).
И даже не в проклятии.
Ну... или не совсем в проклятии... ))