Наська обошла вокруг Милы, что-то неразборчиво бормоча. Стянув с головы платочек, помахала зачем-то у неё перед лицом и разочарованно вздохнула, когда по тканьке длинными нитями паутины расползлись черные дорожки.
- Не получится тебе сбежать. Найдёть он. В любом месте найдёть. В венке ведь сила особливая. Твоим согласием скреплённая.
- Я не давала согласия! Меня провели. Обманули!
- Венок приняла? Приняла. Вот тебе и согласие.
- Хорошо. Ну, приняла. И что теперь? Повеситься? Или утопиться? – от отчаяния и безнадёги Мила начала грубить.
- Воля твоя. Но лучше используй силу.
- Не могу я её использовать! Она не подчиняется!
- А ты ощупью, ощупью действуй. Медленно, сторожко. Нащупай клубочек и разматывай по-тихому. Думай про то, чего надоть. Настройся.
- Не могу же! Мне нужно к бабе Жоле. Она подскажет, как избавиться от венка. Она сможет помочь.
- Шептуха тебе не помощница. Рассчитывай теперь на себя. Настройся...
- Ты ошибаешься! Баба Жоля знающая! Она многое может!
- Могёт то могёт. Да только не всё! – Наська вытянула шею, прислушиваясь к чему-то, а потом попросила Милу поторопиться.
- От упёртая девка! Да только не на пользу то упорство! Нельзя время терять, говорю! Размотаешь силу – тогда сможешь уйти!
- Как я её размотаю, если ты не можешь объяснить? А я не знаю... и не хочу знать! Уведи меня отсюда! – выкрикнула Мила в мордочку смолянке, а та вдруг резко присела к земле и пропала.
- Разматывай... – только и прошелестело напоследок, и почти сразу из-за стволов выступила полузвериная фигура окаяныша. За ним, припадая на вывернутую ногу, брёл скособоченный на сторону мужик в заношенной рубахе, широкий край истрёпанных штанин волочился по земле. Мужик был бос и жутко грязен. Кожа на лице взялась коростой, из мелких трещинок прорастала щетина, больше похожая на мох. Скривив губы в бессмысленной улыбке, он, не моргая, смотрел на Милу и кивал.
- Вот и свиделись... – вздохнуло возле уха. – Только не на пользу встреча-то пойдёть. Разматывай силу!
-Свиделись... свиделись... свиделись... – принялось отстукивать у Милы в голове, пока мужик приближался к ней, нелепо вскидывая ноги.
Мила смотрела на него как зачарованная, не делая попытки сбежать. Она даже не дёрнулась, когда он подошёл настолько близко, что стали видны черные спинки жуков, копошащихся в спутанной зеленой бороде.
Мужик склонил голову на бок и снова кивнул, а потом попытался взять Милу за руку.
Только тогда она отмерла и резко отшатнулась – прямо в объятия окаяныша.
Захлебнувшись в смердящей звериной вони, закашлялась, забилась, пытаясь выпутаться, а Наськин голосок всё верещал как заведённый: «Разматывай, разматывай... настройся...»
Если бы Мила знала – как это сделать! Как следует разматывать силу?! И разве можно на что-то настроиться, когда тебя обнимает чудовище из леса!
Тем временем Лешка немного ослабил хватку и стал совать Миле в руки сверток, обмотанный широким увядшим листом.
Наблюдающий за ними мужичок всё также кивал молчаливым болванчиком. Невидимая Наська орала.
- Не принимай! Не разворачивай! – донеслось до Милы её очередное предостережение, но было поздно - стремясь вырваться из тошнотворных объятий, Мила схватилась за сверток как за спасательный круг.
Минута – и сморщенный лист оказался на земле, а у Милы в руках остался кусок коры грязно-бурого цвета с чётными крапинами брызг. Она уже видела похожий, в доме окаяныша в деревне. Его принесла ночница, так тогда объяснила его появление баба Жоля.
- Что это? Зачем? – не смогла удержаться от вопроса Мила.
Окаяныш замычал в ответ и жестами стал показывать, что нужно стиснуть кору в ладони. К нему присоединился и мужичонка, внезапно прихватив Милу за руку, принялся сжимать её пальцы вокруг шершавой корки.
Внутри всё оборвалось. Словно молния Милу пронзило узнавание. Точнее это было что-то подобное чутью, необъяснимое ощущение причастности, а может родства по крови.
Этот отталкивающий бомжеватый лесной человек был её отцом. Её отцом!
Мила поняла это как только он к ней прикоснулся. Наверное, бабушкина сила решила, наконец, проявить себя и подсказала ей правду.
- Вы... кто?!.. – только и смогла шепнуть Мила, оглушённая этим внезапным открытием. Однако ответа не последовало – перед глазами растеклась красная муть, а потом Милу сдёрнуло с места и зашвырнуло в пустоту...
- Спазнілася, спазнілася, спазнілася! (опоздала, бел.) – на одной ноте билось в ушах, и, превозмогая накатившую дурноту, Мила качнула головой, пытаясь заткнуть истерический голосок смолянки.
Красная пелена постепенно растворилась. Мир покачнулся и застыл, обретая устойчивость.
Место, в котором оказалась Мила, было совершенно незнакомое. Трава здесь доходила ей до плеч, и кое-где из неё проглядывали покосившиеся остовы деревянных крестов.
Старые деревья росли небольшими группами, и лишь одно стояло особняком от прочих. Багровый ствол его был сплошь исчёркан отметинами, голые ветки свисали до земли, теряясь в траве.
Словно почуяв присутствие Милы, ветви шевельнулись, и змеями взметнулись кверху, раскрывая для девушки свои объятия. В спину тут же бесцеремонно подтолкнули, побуждая Милу идти вперёд. Мила попыталась увернуться, но окаяныш был гораздо сильнее, и, ухватив её за руку, почти волоком потащил к берёзе. Лесной мужичонка, в котором Мила узнала отца, ковылял позади, довольно прихлопывая в ладоши.
Не удержавшись на ногах, девушка упала на колени, потом и вовсе проехалась лицом по траве, но Лёшка даже не заметил того.
Напоминая о себе, венок обручем стиснул голову, и Мила не удержалась от вскрика.
Происходящее казалось дурным сном, болезненным бредом, из которого хотелось быстрее вынырнуть и позабыть. Вот только как это сделать, Мила не знала.
Окаяныш целенаправленно волок её к берёзе. Возможно, решил отыграться и напоить её соком? А у неё нет умения ему противостоять!
Содрогнувшись от ужаса, Мила схватилась свободной рукой за траву, забила ногами, напряглась изо всех сил, пытаясь вырваться из захвата, но окаяныш лишь сильнее сдавил запястье и что-то довольно промычал.
Когда багровый ствол берёзы надвинулся на неё, Мила перестала сопротивляться.
Она смотрела на черные штрихи, невольно выискивая тот, давний надрез от ножа. Но кору почти сплошь покрывали шрамы и отметины, как будто сюда часто наведывались за отравленным соком.
Что делать? Как спастись?
Страх завладел Милой, лишая возможности думать. Она не знала, как может противостоять ужасному умыслу Лёшки, понимала только, что не может рассчитывать на помощь лесного мужика, бывшего её отцом. Взывать к нему было бесполезно, слишком необратимые изменения случились с ним. Он явился, чтобы поддержать окаяныша. И явно был враждебен Миле.
Наська! Вот кто сочувствует Миле! Только её голосок сейчас молчал, скорее всего не мог сюда пробиться. Да и что она сказала бы нового? Только повторила свою заученную мантру.
«Разматывай. Настройся. Рассчитывай на себя»
Берёза дрогнула, когда Лёшка ударил по ней когтями, но не поддалась. Окаяныш зарычал в нетерпении и опять полоснул по коре, оставляя длинную глубокую борозду. Когда та набухла красным, и сок медленно потёк из разрыва, показал на него Миле, приглашая собрать.
- Не стану! – собрав остатки решимости, отказалась Мила. – И тебе не советую.
Лёшка заворчал и попытался её схватить, но Мила была готова к нападению и успела отпрыгнуть. Возможно, у неё получилось бы отбежать подальше, да не позволил отец – подставил подножку, а потом потянул из кармана что-то похожее на обрывок верёвки и бросил им в Милу.
Верёвка скользнула змеёй, туго обхватив щиколотки девушки. За запястья её схватил уже сам окаяныш и, подтянув поближе к стволу, подставил Милины ладони под отравленный сок.
-Кап... кап... кап... - сок медленно стекал в ладони. - Кап.... кап... кап... - всплыла в памяти картинка-откровение из детства.
-Напоим его соком порченной берёзы... Будет весло, вот увидишь! - предательница Кайя смеялась и протягивала Миле нож. А она, идиотка, послушалась и взяла его!..
Очень быстро в ладонях набралось небольшое озерцо, и тогда на затылок надавили, вынуждая Милу склонить голову и слизнуть отраву. Уже понимая, что проигрывает, девушка стиснула губы, в отчаянной попытке отсрочить неизбежное.
- Отпустите её! – внезапно прозвучало со стороны. – Иначе сгорите. Оба. Я ясно выражаюсь?
Держа в ладонях сияющий огненный шар, к ним не спеша приближалась Кайя.
От шара медленно распространялся жар, пламя искрило и переливалось внутри, готовое немедленно вырваться.
Оглядев застывшую группу, Кайя усмехнулась и требовательно повторила:
- Отошли от девушки. Оба. Убирайтесь в пущу пока отпускаю. И больше мне дорогу не перебегайте!