Аннушка. Часть 3 Долгой зиме, казалось не было ни конца, ни края. Анна каждый день добиралась по сугробам к дому Повилики, чтобы днем за днём набираться мудрости и знаний. На роды старуха её не брала, да и кто допустит незамужнюю и нерожавшую девку к таинству рождения? Но легкие раны она уже могла залечить, да и ряд болезней были ей не страшны. Начало Хорошо писать Анна не умела, хотя и посещала в своё время церковно-приходскую школу, приходилось многое запоминать. Переполненная знаниями, как бочка с льющейся поверх дождевой водой, она плохо спала, а в коротких снах видела странные видения, которые тщательно пересказывала Повилике. Та, выслушав, обычно замирала, как будто прислушивалась к чему-то извне, шевелила губами, да всё чаще обращала свой взор на иконы в красном углу. -Спаси и сохрани-шептала она и осеняла лоб крестным знамением. На Страстной неделе в Елошное вернулся Яков. Анна узнала об этом случайно, весть принесла располневшая Дуня, ожидающая первенца. Была Страшная среда и Шабалины, поливали приправленной «четверговой солью» талой водой скотину, чтобы оградит свой двор от всякого «напуска» на целый год. Дунька, прибежавшая по поручению свёкра, румяная и весёлая весело крикнула родным: -Слыхали? Отхожие люди вернулись! Бают, с ними солдаты, Васька Кудряш без ног возвернулся! –сказала она, открывая калитку. Любопытный Егор Васильевич заелозил ногами, готовый бежать, но присел под суровым взглядом жены и сердито сказал Анне: -Телят ишшо полей, чтобы никакая зараза к ним не пристала! А она спряталась за коровой, чтобы никто не заметил, как взялось румянцем её лицо. Яков приехал! Ликовало её сердечко и частило в груди не давая дышать. -Хорош на сегодня –скомандовал отец, загоняя домочадцев в дом. Ему уже не терпелось узнать последние новости, привезенные отходниками. Раздав указания, подхватив зипун и сунув ноги в валенки с галошами он рысью рванул со двора. На следующий день, в четверг, помогая матери пережигать соль в печи, смешанную с квасной гущей, Анна неотступно думала о Якове, мечтая его увидеть. -Аннушка, растолки соль в ступке, да после убери её на божницу-попросила её мать, недомогавшая в последнее время. Роды, тяжелый труд очень рано истощили её тело, избороздили лицо морщинами, согнули спину. -Хорошо, матушка-покорно ответила она. -Не забудь вечером косу подрезать-напомнила Люба, гладя дочь по голове, -пусть растёт длиннее, да гуще-она вздохнула, пытаясь поудобнее прилечь на широкую лавку. -Полежу немного, пока отец во дворе колготится, слабая стала, дыху не хватает. -Положите под голову матушка думочку, ловчее отдыхать будет- сказала Анна, пристраивая под головой матери маленькую подушку. -Ласковая ты, Аннушка, поскребыш наш, тебе нас с отцом и дохаживать. Сбегай-ка до Повилики, худо что-то мне, пусть травы какой-нибудь даст. Анна и сама могла бы помочь, но побоялась навредить и как могла, быстро пошла к повитухе. Выходя из проулка она нос к носу столкнулась с предметом своих мечтаний. Пред ней стоял похудевший, отрастивший бороду и усы Яков. -Далеко ли собралась, красавица? -спросил он, преграждая девушке путь. -По поручению матушки-быстро ответила она, оглядываясь по сторонам, не видно ли где отца. -А я ведь подарок тебе привёз, как обещал, ждала? -он схватил её за руку. -Пусти! Спешу я! – девушка сделала шаг в сторону, -не досуг мне лясы точить, поспешать нужно! -Я ведь не отступлюсь, люба ты мне, смотри, сватов зашлю! - весело ответил ей Яков вслед. -Сваталась, сватались, да все попрятались –отшутилась она в ответ, спеша к Повилике. То ли настои повитухи имели силу, то ли Люба, не привыкшая лежать сама справилась, но в субботу в доме Шабалиных всё было как у всех: стряпались пасхи, красили яйца, готовили мясные угощения. Утром, собрав яйца хозяйка определила пай Иисусу Христу, положила их на божницу, за иконы, отправила дочь к церкви с паем яйц для нищих, разложила в переднем углу на белых вышитых льняных полотенцах пасхи да куличи, готовясь к светлому дню. В ночь великой субботы Шабалины неспешно шли в церковь, на пасхальную службу. Анна плелась позади родителей, шла с тревогой, боялась видения, которое могло прийти к ней, но опасалась напрасно, ничего не произошло. Местный священник три раза с иконами обошел церковь, все ждали его внутри. Возвращаясь каждый раз, он повторял «Христос воскрес» и собравшиеся отвечали ему «Воистину воскрес». После молитвы батюшка осветил принесенные пасхи и крашенные яйца, лежавшие на столах возле храма и Шабалины вернулись домой, чтобы, помолившись начать разговляться. Утром Анна с матерью взобрались на пригорок возле их дома, ждали солнце. Девушка загадала, если день будет ясным, а солнце чистым, быть в этом году её свадьбе. Она стояла зажмурившись, пока мать не позвала её: -Идём домой, донюшка, лето хорошим будет, урожайным-довольно сказала она и Анна, открыв глаза увидела в небе нежное солнце в переливах красивого света. -Ну что ж, так тому и быть! -подумала она и счастливо улыбнулась. Собрав гостинец Повилике, она спешила к ней, когда путь ей снова преградил Яков. -На-ко, протянул он ей яйцо, отказаться от которого было нельзя. Оглянувшись, не видит ли кто, Аннушка протянула ему своё. -Христос воскресе! –сказала она. -Воистину воскресе! –ответил Яков, с троекратным поцелуем. -Жди сватов, -шепнул он и довольно улыбнулся, глядя как зарозовели её щеки. Опасаясь дурных языков и отцовского гнева, она не стала задерживаться возле него и беспричинно улыбаясь пошла к ожидающей её Повилике. Той было достаточно взгляда, чтобы всё понять. Но как сказать Аннушке, что сердце не тому радуется, не принесёт ей счастья семейная жизнь? Не для того она рождена и выпестована родителями, ждёт её иная судьба, которою сладкой не назовешь. Приняв из рук гостьи гостинцы, она отпустила её домой, ведь впереди был первый пасхальный вечер, когда ходили елошевцы по домам, поздравляли хозяев. Вот и к Шабалиным заглянули, присели за стол, угостились. Бойкая бабёнка завела громким голосом волочёбную песню: Хозяйнюшка, наш батюшка! Ты спишъ-ляжишъ со своей женой, Со своей женой, с бояронёй, Открой окно, взгляни в гумно. Христос воскрес, наш батюшка! В твоем гумне три праздничка, Христос воскрес, три праздничка. Первой праздник - Христов денек, Христос воскрес, наш батюшка. Второй праздник - Егорий-свет, Ты спишъ-ляжишъ со своей женой, Со своей женой, с бояронёй. Тритий праздник - Илья Пророк, Ты спишъ-ляжишъ со своей женой, Со сваей женой, с бояронёй. Там сноп сожнешь и клад складешь, Хозяйнюшка, наш батюшка! Егор Васильевич подал гостям сдобу и яйца, отсыпав в ладонь поющей немного монеток. Шумную компанию словно ветром сдуло, домов в Елошном немного, но обойти всех надобно. Светлый, радостный праздник словно теплый лучик солнца, обогрел, расправил морщины на лицах елошенцев, напитал надеждами и силами, Засыпая Анна думала о Якова, мечтательная улыбка не сходила с её полных губ, оберегая сон. Весна 1916 года выдалась быстрой. Снег сошёл за несколько дней и озера, окружавшие Елошное окутались нежной, зеленой дымкой. Упоительный воздух кружил голову, а бездонное небо манило своей синевой, но жителем села было не до здешних красот. Крестьянской работы прибавилось, мужики спешно готовили плуга и бороны, осматривали запасы посевного зерна. Как правило в сезон полевых работ отходники, не имевшие земли тоже уходили на заработки, но Яков был из семьи батраков, не имеющих её и нанимающейся к богатым односельчанам, зажиточным людям для выполнения разных работ. Батрачил не только он, но и его родители, братья и сестры, но они боялись уезжать из села и искали работу здесь. Яков был иным. Большой, по меркам Елошного, город манил его и привлекал, да и платили там не в пример больше. Поэтому несмотря на увещевания родных он как правило на лето уезжал, но не в этот год. Любовь к Аннушке заставила его остаться. Он нанялся пасти скот и не улучал момента чтобы лишний раз увидеть девушку. Встречались случайно, на посиделках и вечерках, у колодца и на улице, но каждый раз встретившись глазами замирали, чувствуя, как жар заливает их лица. Несмотря на то, что Анна с детства была калекой, брак между ними можно было представить с трудом. Шабалины относились к зажиточным людям, имели в хозяйстве лошадь, несколько коров и много разной мелкой живности. Мастеровитому Егору Васильевичу, несмотря на возраст ещё перепадали заказы, а собственная кузня приносила неплохой доход. Конечно на брачном рынке невест Анна проигрывала по всем статьям, крестьяне настороженно относились к различным изъянам, боясь, что они передадутся детям, но и на брак с Яковом её родители вряд ли согласились. Тем временем любовь между молодыми людьми брала своё. Поначалу Анна даже смотреть на парня стеснялась, но чем чаще они разговаривали, тем ближе становились друг другу. В одну из встреч Яков сунул ей в руки искусно вырезанный из кости гребень, который он привез для неё из города. Девушка бережно завернула его в тряпку и спрятала под крышей бани, чтобы не увидел отец. Время от времени она доставала подарок, гладила его и вспоминала, как улыбается, щурит глаза и смешно морщит нос любимый. В том, что это любовь она не сомневалась, ибо сердце начинало трепыхаться в груди каждый раз, когда она думала о нём. Повилика, видя, как она мечтательно улыбается, замешивая очередной травяной состав лишь хмурила брови да сердито прикрикивала, заставляя работать быстрее, а вскоре и вовсе, воспользовавшись её отсутствием, пришла в дом к Шабалиным. -Здрав будь, Егор Васильевич- поприветствовала она хозяина, заходя в избу. Поклонившись святым образам и перекрестив лоб она добавила: «Мир вашему дому» -И тебе не хворать-растеряно ответил хозяин, пытавшийся починить свои видавшие виды опорки. -Ты по делу или так, языками почесать? –спросил он, перекусывая зубами нитку. -По делу Егор Васильевич, да ещё по какому делу! - ответила Повилика, присаживаясь на скамью, спешно протертую тряпкой хозяйкой дома. -Ну говори, коли так, навроде надобности в тебе сейчас нет, никто не рожает, разве что кошка-попытался пошутить он, но увидев её серьезное лицо, осекся и продолжил: -Говори коли пришла, недосуг мне лясы точить, в поле пора. -А Аннушка ваша где? –Повилика начала разговор издалека. -Скотину в пастушню угнала-ответила Люба, в глазах которой застыл вопрос, как всякая мать, чуяла она неладное, а за младшую дочь переживала особенно. -В пастушню -протянула гостья, и сама прекрасно знавшая где находится девушка, -а там пастух, -продолжила она. -Ну пастух и что? –всё еще не понял Егор Васильевич, хотя его жена, кажется начала догадываться, о чем пойдет речь. -Молодой, красивый, холостой- продолжила гостья. -Это Яшка-то? Пустобрех, ни кола, ни двора, только одна радость и есть, что отходник, деньги зарабатывает, да всё не впрок, скотинешку даже завести не могут. -Подожди, Егор-остановила его жена. -Говори конкретно, не ходи кругами вокруг да около-приказала она гостье, уже зная, что та скажет. -Ну как же, у вас товар, а он купец! - продолжила Повилика, опасаясь при этом гневливого характера хозяина. -Тьфу! Бабы! –заругался Егор Васильевич, -слова в простоте не скажите, не то, что мы, мужики, сказал, как отрезал! -Да что ты, Егорушка, и впрямь не поймёшь? Похоже слюбились наша Аннушка да Яков-ответила ему жена, потеряно присаживаясь на лавку рядом с Повиликой. -То-то смотрю глаза её ярче стали, улыбается, поёт, а это любовь к ней пришла – тихо сказала она, вытирая подолом юбки слёзы, вдруг набежавшие на глаза. -Да разве ж это худо? Всяко разно лучше, чем бобылкой всю жизнь жить, да примаком по чужим домам скитаться-продолжила она. -Яшка Тайболин, да с нашей Анной? –удивился Егор Васильевич, -а ты куда смотрела? -сердито спросил он у жены, вставая с табурета и отшвыривая опорки прочь. -Да разве за ними уследишь? Кто ж знал, что наша хромоножка кому-то понравится? Сам знаешь, таких в жёны не берут, как будто клеймо на них или прокаженные они. А ведь Анна ласковая, как телок, кто поманит она и рада! -Не берут, но и такого жениха нам не надоть! У него вошь в кармане, да блоха на аркане. Бедному жениться-и ночь коротка-резко ответил отец Анны, -браку этому не бывать, уж я об этом позабочусь! Повилика облегченно вздохнула, именно этого и добивалась она, придя к родителям своей помощницы, отвадить Анну от Якова, уберечь от того, что её ждет впереди. Зная Егора Васильевича и деревенские порядки была уверена, девушка будет сейчас под приглядом родителей. Но разве задавишь, перешибёшь плетью любовь? Она, как бледный росток в голбце тянется к свету, пробивается, цепляется и всё равно расцветает, давая новую жизнь потомству своему. Запрет родителей на встречи с Яковом только подзадорил девушку, она научилась врать и изворачиваться, придумывая повод увидеть любимого. Лето прошло в обмане и жаркой страсти, хотя внешне всё выглядело благопристойно и даже вездесущие деревенские сплетницы так ничего и не узнали. Повилика, успокоенная скромным поведением девушки, внимание к проблеме, ослабила, а зря. Любовь, ведь, если понадобится рушит все препятствия вот и Яков уговорил девушку бежать из села, чтобы в городе обвенчаться и стать мужем и женой. -Страшно мне, Яша, без родительского благословения твоей суженной становится, не по- людски это, нехорошо- плача говорила она любимому, прижимаясь к его груди. -А меня потерять не страшно? Отец твой свадьбы нашей не допустит, а в городе -свобода. Ты работать в дом купеческий пойдешь, да и я без работы не останусь. -А жить-то где? -На постой попросимся к какой –нибудь старушке или в бараке при заводе или руднике поселимся. Не бойся, голубка, не так страшен город-то, как о нём рассказывают, везде люди живут. Ты вот только узел приготовь, одежу какую-никакую прихвати, съестного на первое время, пока устраиваемся, а там заживём! Ребятёнка родим, отец твой отмякнет сердцем, тогда и прощаться приедем. -Ой, боюсь, я Яшенька, но и без тебя жить не смогу-вздохнула девушка, вытирая слёзы со щек, -когда едем-то? -А сразу после Филиппова заговенья с обозом уйдём, ты в волостном правлении бумажку возьми, я скажу какую и в добрый путь. А пока веди себя ниже травы, тише воды, чтобы родители не об чем не догадались, да старухе своей ничего не рассказывай! -наказал он, заключая девушку в свои объятия. -Не мы первые, не мы последние –добавил он. И он был прав. Браки убегом заключались в Елошном и раннее и тому были разные причины: несогласие на брак родителей, желание сэкономить, таким невестам приданное было не положено, да и задаток женихом невесте, в таком случае, остается у молодых, а это приличная сумма. Но факт, что она не первая вовсе не утешал девушку, родителей она искренне любила и знала, как огорчится отец, узнав о том, что она вышла замуж «самокруткой», убёгом. Тем не менее, она потихоньку начала собирать узел, вынося из дома и пряча под крышей бани свои вещи. Не забыла и про травы, маленькие холщовые мешочки ждали своего часа, а тот, что подарила Повилика был надежно спрятан там же, под крышей, в металлической коробке, в которой раньше были конфеты, купленные как-то отцом в городе. Настал ноябрь, приближался день Филиппова заговенья, всё чаще с тоской смотрела она на родные лица, обнимала при встрече сестер, сдержанно здоровалась с братьями, стараясь запомнить их черты, опасаясь, что никогда не вернется больше в Елошное. Неизвестная городская жизнь пугала, а новый статус жены наводил страх, а ну как она не справится? Обоз в Курган уходил рано утром, Яков ждал её возле дома. На цыпочках она пошла к выходу. Чуткая мать проснулась: -Доня, куда ты? -До ветру, мама-ответила Анна, едва сдерживая слёзы, успокоенная мать снова прилегла, а она, прихватив с печи валенки выскочила из избы. -Готова? -спросил её Яков целуя и забирая из рук узел с вещами. -Погоди, Яша! - Анна развернулась, вернулась в дом и тихонько взяла маленькую иконку, что стояла в красном углу. Родители спали, отец громко храпел, мать в такт подсвистывала ему. Перекрестив их рукою, она вышла. Продолжение следует.