С первых дней начались просто нескончаемые кроссы, бега, ползания и прыжки. Такое впечатление, что они вообще не прекращались ни на минуту. Только ложишься спать, как уже просыпаешься на песке в полной разгрузке передвигая ногами уже автоматически. Были и такие, кто не выдерживал. Их «паковали», и отправляли в этот же округ, но в обычные тыловые части. Обратно везти уже никто не собирался.
Также постепенно начали отсеивать по предназначению. Кто-то получил пулемёт, кого-то начали привлекать на управление БТР, МТЛБ или грузовиками. То есть, каждый по своей способности начинал осваивать именно свою определенную стезю. Как в фильмах показывают, когда приходит новобранец, а ему говорят – на пулемёт, будешь пулемётчиком. У нас такого не было. Определялись только примерно через месяц. И ещё два – готовились уже по направлениям, но и вместе тоже обязательно. Слаживание в бою – это было основным аттракционом. А это и были те самые кроссы, броды и прочие бега.
Причём, делалось специально так, чтобы ты пробежал километров 10 по песку и камням, поотжимался, перенес ящики с патронами и гранатами, а только потом – на стрельбище. Держишь этот автомат, прижимаешь в плечо сжимаешь цевьё, а пули летят непонятно куда. Руки дрожат, ноги дрожат после всех этих нагрузок. А вы, как хотели? И попробуй попади по мишени.
В спокойном состоянии – попадали многие достаточно неплохо. А после кросса, со сбитыми в кровь руками и коленями, перетянув несколько ящиков. Вот теперь – попади. Мы это всё проклинали. Хотя, в принципе, понимали цель такой изнурительной подготовки. В бою в Афганских горах ты не крикнешь душманам: подождите, сейчас отдохну, а потом воевать продолжим. И стрелять придётся, если придётся – именно вот так. Сильно уставшими, со сбитыми руками и дрожащими пальцами. Появились у нас и снайпера, и гранатомётчики. Постепенно начало проявляться, кто в каких условиях обращается с тем или иным оружием получше или похуже остальных.
Мне особенным выделиться ничем не удалось. Выносливость была, с Калаша стрелял хорошо. И меня это вполне устраивало. Прошёл медицинскую подготовку. То есть, если с медиком что-то случиться или он не успевает, то я мог оказать вполне себе правильную помощь раненым, от перевязок до капельниц и блокировок кровотечений. Пока всё это происходило, мы сдружились с Сашкой. А Кащей попал в другой взвод. Вот он стал пулемётчиком. Но часто пересекались, отдыхали вместе. Ещё познакомились близко с Нянькой и Лёвой. Это был Колян Никифоров из Ростова и Серёга Ракинский из Львова (потому и Лёва, кстати).
Нянька – парень небольшого роста, коренастый. Он с нами прилетел, но общаться начали только в процессе уже всех этих бегов. Достаточно быстро он стал водителем, и катался в основном по маршруту: часть – аэродром – часть. А Лёва был высоким таким парнем, под метр-девяносто. Но сколько бы он не питался, а оставался откровенным дрищем. Прапор наш хотел даже эксперимент поставить, кормить Серёгу макаронами с жиром по пять раз на день, а потом взвесить через недельку. Но, видимо, пожалел продукта. Несмотря на эту худобу, кстати, Лёва таскал с собой ещё и гранатомёт с двумя «карандашами». И не ныл от слова совсем.
Так проходили дни. И проходили они достаточно быстро. Со своим прапором мы практически сдружились. Классный мужик оказался. Сам из Сибири, но по нему не скажешь: тощий, смуглый, жилистый с тёмными каштановыми волосами. Мы его называли «прапор-паша». Он не обижался. Примерно за месяц он нам начал рассказывать некоторые тонкости этой войны. Сам он там полгода пробыл, в колонне горел, два боя принимал. Рассказывал, показывал и объяснял, с кем и как общаться. Как себя вести. Как передвигаться и обустраиваться в горах.
Стоит отметить, что его информация для нас оказалась гораздо полезней, чем занятия с некоторыми профильными спецами. Например, он показал нам, как передвигаться по тропам, как мины высекать. Как их обезвреживать и стоит ли вообще иногда это делать. Как самим минировать, ставить ловушки. А наш сапёр ограничивался только знаниями на уровне «смотрите под ноги, ничего не трогайте». Более того, запрещал хоть что-то там вообще минировать самим. Для этого типа есть приказы и специальные люди. Прапор же нам показал, как заминировать кишлак при досмотре, как минировать тропы, разны предметы и тела убитых душманов. Логика его была проста – они не брезгуют такими методами, и мы не должны.
Кстати, замполит тоже был мужик нормальный. Да, он нам рассказывал в классе про то, что должны вести себя, как пример чести и коммунисты. Какие мы должны быть благородные и так далее. Но против методов прапор-паши он был не против. После своих советов, майор-замполит всегда добавлял «но действуйте по обстоятельствам».
Нам там один лейтенант рассказывал, как этот самый майор поступил как-то «по обстоятельствам». Нападение на колонну было, наши отбились. Было трое пленных душманов. Он поговорил с ними, язык немного знает. Задал несколько вопросов. Затем одного посадил на броню, и отправил в часть для допросов. Только они скрылись за скалой, как майор просто вскинул автомат, и расстрелял остальных двоих. Вот вам и «действовать по обстоятельствам».
Летёха сказал, что так некоторые поступали для того, чтобы эти афганцы не возвращались в свои банды. У нас же как было? Сдадутся они в плен, их допросят, продержат недельку в бараке, а потом просто отдают нашим друзьям-афганцам из местных. А те отпускают этих пленных на все четыре стороны. Куда они потом идут? Правильно – обратно в свои банды. Поэтому некоторые решали вопросы вот так. Собственно, наш майор был таким же, судя по всему.
История с самого начала по этой ссылке.