Два года назад, 20 августа 2022 года, в результате теракта в Подмосковье трагически погибла журналист, публицист и политолог Дарья Дугина. Исполнители этого покушения стали известны практически сразу, однако до сих пор так и не были привлечены к ответственности. NEWS.ru поговорил с человеком, хорошо знавшим Дарью, — редактором отдела спецпроектов информационного агентства REGNUM Михаилом Мошкиным. О том, какой была Дугина, какие цели преследовали заказчики преступления и какой резонанс эта трагедия вызвала в обществе, — в его интервью NEWS.ru.
«Ужас друзей и злорадство врагов»
— Михаил Сергеевич, когда и как вы узнали о гибели Дарьи?
— Поздним вечером 20 августа — тогда же, когда и все, кто хорошо знал Дашу, но не был непосредственным свидетелем трагедии. Я тогда только вернулся из поездки в Крым. По дороге случилась непредвиденная остановка: на железнодорожном перегоне в Джанкое была диверсия — подрыв на рельсах. По счастью, последствия быстро ликвидировали, и по дороге в Москву мы читали, как наша ПВО отбивает атаки украинских дронов на полуостров. Мы с семьей вспоминали, как видели на рейде военные корабли, беспокоились о тех, с кем познакомились в Евпатории, — не задело ли?
Была мысль о том, что в Крыму чувствуется близость фронтира. И это не прочерченная на карте граница, а живой, горящий и кровоточащий рубеж. Линия фронта, линия боевого соприкосновения с врагом — это частный случай фронтира. С этим термином нас как раз познакомила Даша Дугина на лекции в Евразийской школе и в выступлении в книжной лавке «Листва». Она рассказывала об особом духе, метафизике фронтира, и говорила не отвлеченно-философски, а основываясь на опыте своих поездок в Донбасс. Мы все тогда говорили, что пора бы ей написать книгу об этом.
Мы — все те, кто был во всех смыслах вдали от линии фронта — мыслили и ощущали войну как нечто далекое. Фронтир — это где-то там, за Соледаром, у Артемовска и вокруг мариупольской «Азовстали», где, как говорила Дарья, слышалась музыка смерти. Но не в Москве и не в подмосковном Захарово, где как раз в день моего приезда из Крыма открывался фестиваль «Традиция», где выступал Александр Гельевич Дугин и где — как я точно знал — будут наши друзья, в том числе Дарья.
Помню, очень жалел, что мы не успеваем туда. За год до тех событий ездил, привозил жену и сына на концерты фолк-групп, на мастер-классы по кройке и лепке, а сам в это время «зависал» на философских лекциях. Была мысль, что с утра зайду в Telegram, посмотрю фотографии с «Традиции». И вдруг кто-то пишет: «Прокомментируйте гибель Дарьи Дугиной». Первая мысль в первую секунду — какой-то чудовищный бред. Вторая — провокация ЦИПсО. Но затем начались звонки друзей, поток видео- и фотосвидетельств. Горящая машина, искаженное болью лицо Александра Гельевича, первый ужас друзей и тут же — злорадство врага.
«Умереть героической смертью»
— Есть мнение, что целью исполнителей теракта Натальи Вовк и Богдана Цыганенко, их кураторов из Киева и заказчиков убийства был Александр Дугин, которого на Западе считают «идеологом Кремля». Высказываются предположения, что Дарья оказалась случайной жертвой. Вы согласны с этим?
— На этот вопрос должны ответить непосредственные исполнители убийства. А у общества было и остается право задать вопрос — как так получилось, что Вовк удалось спокойно выехать через Псковскую область в Эстонию? Напомню, что поймать удалось лишь второстепенных соучастников преступления — бывшего полицейского Ивана Рыбина и безработного Даниила Чоудхури, которые передавали исполнителям информацию об Александре и Дарье Дугиных.
Возвращаясь к вашему вопросу, замечу: насколько могу судить из сообщений следствия, убийцы видели, что в машину садится одна Дарья. За ней следили, они знали, где она живет. Публицист Дарья Платонова — это был ее псевдоним — сама по себе была медийной величиной. После начала СВО против Дарьи ввели персональные санкции США, Британия и их ближайшие сателлиты.
У Даши, которая училась и долгое время жила во Франции, великолепно знала европейские языки, философию и культуру, были друзья среди западных интеллектуалов и людей действия. Они выступали против той опосредованной войны, которую Запад ведет против нас на Украине. Так что Дарья Дугина-Платонова сама была на идейном и информационном фронтире.
Но есть и более важный момент. Позже я читал книгу «Топи и выси моего сердца» — дневник Даши и ее размышления, которыми она делилась с друзьями. Она писала о том, что готова стать героем, умереть героической смертью.
— Говорила ли она вам об этом?
— Нет. По-моему, она этим делилась только с самыми близкими. И это было сказано без всякого пафоса, не ради красного словца, но с полным осознанием возможности такой смерти. Для нас — тех, кто знал Дарью по Евразийскому союзу молодежи и помнил еще ребенком, такое откровение было внове. Я воспринимал ее как друга, как собеседника, который может вывести мысль из «пещеры, где она пребывает, к миру идей» — был такой образ у Платона. А еще — как талантливого журналиста и потенциально крайне интересного русского философа. Мы ждали, что она продолжит — и она начала это делать — линию отца. Но по-своему, через собственные ум и опыт. Однако, признаюсь честно, я не воспринимал ее как воина, готового к смерти. Ведь молодая и красивая девушка — это не солдат и даже не военблогер.
Но, как говорят сами философы, мышление — это тоже война. Гераклит учил, что в основе бытия лежит борьба, «полемос». У Александра Дугина есть цикл работ «Ноомахия. Войны ума». Философская идея — это то, что выше человеческого существования и ради чего ее носитель жертвует жизнью. В этом тоже нет никакого пафоса — о таком отношении к идее свидетельствуют судьбы самих философов.
Враг отдает себе отчет в том, что идеи имеют значение, поэтому убийство Дарьи Дугиной было попыткой обессилить — а в идеале и убить — русскую мысль. Главное, чтобы мы сами не забывали об этом.
Какой запомнят Дарью Дугину
— В этом году пройдут мероприятия, посвященные Дарье Дугиной. С вашей точки зрения, память о ней сохранится в более отдаленной перспективе?
— Для нас гибель Даши остается трагедией, не берусь представить, какой незаживающей раной она стала для ее родителей и близких. Но, как ни страшно, эта смерть уже оказалась фактом истории. О ней написали в «Википедии», а скоро напишут и в бумажных энциклопедиях. Папа Франциск лично выражал соболезнования, не говоря уже о различных политических деятелях. Ее именем называют улицы, открывают скульптурные изображения, рисуют муралы с ее портретом. Продают футболки «Даша — душа наша» — не осуждаю, пусть будет и такая память.
Сразу после трагедии о Дарье было написано множество статей, сочувственных постов в соцсетях и стихов. Понятно, что люди жалеют погибшую девушку, которая была на стороне добра. Позже ее имя стали упоминать через запятую с погибшим в теракте военкором и публицистом Владленом Татарским, вписывать на ту же страницу истории, где уже есть имена Гиви, Моторолы и Александра Захарченко. Но при всем уважении к памяти Владлена, героических командиров ополчения и убитого главы Донецкой Народной Республики жизнь и судьба Дарьи все-таки про другое.
Важно, чтобы за памятью о погибшем патриоте России, каковым Дугина, безусловно, была, мы не забыли, что было важно для самой Дарьи: ее мысли, музыку и стихи, которые она писала. И ее глубоко личное переживание сопричастности к судьбе России. Все это есть в дневниковых записях, которые сейчас опубликованы и без которых ее вряд ли удастся понять.
Читайте также:
«Он отдал жизнь за Родину»: каким был Никита Цицаги, погибший от удара ВСУ
Грабитель или патриот? Кем был Татарский, кто убил его на самом деле
«Мало дали»: за что Трепова должна благодарить суд, что говорят военкоры
В СПЧ расценили срок наказания Треповой как рекордно долгий для женщин
Военкоров приравняют к участникам СВО? Что изменит покушение на Поддубного
Больше интересных и эксклюзивных новостей — в нашем телеграм-канале