Пожилому мужчине было лень приготовить завтрак, и он сварил единственную сосиску, которая лежала в холодильнике.
Только присел, чтобы съесть, как ветер с шумом распахнул дверь на балконе.
Пошел, чтобы закрыть, выглянул в окно и задумался. Несколько минут прошло.
Вернулся на кухню и видит, что кот сосиску доедает с очень хорошим аппетитом.
Закричал мужчина, взял старый шерстяной шарф и слегка шлепнул наглое животное.
Кот испуганно убежал в комнату и спрятался в углу: понимает, гад такой, что неправильно сделал.
Так обидно!
Поджарил кусок хлеба, залил взбитым с молоком яйцом, посолил слегка. Из-за кота придется мыть миску и сковородку.
Никуда идти не хочется, настроение отвратительное.
Позвонил друг юности и молодости. Лет семь не общались. Видимо, скучно ему.
Другом был когда-то, а так – противный мужик, исподтишка гадость сделать может.
Позвонил и давай рассуждать, как раньше хорошо было: «Помнишь, как мы с тобой в Москву ездили? Деньги потратили, голодали, кое-как домой ноги принесли».
Этого ему мало показалось, стал вспоминать друзей, которых и на свете уже нет – много лет прошло.
И рассердился мужчина: «А ты не забыл, что моей жене сказал, когда я в командировку уехал»?
Друг юности что-то промычал, а мужчина загремел в трубку: «Ты ей сказал, что я с Варькой Коровиной путался. Не надо! Жена всё мне рассказала, я тебя тогда пожалел, врезать хотел, но пожалел».
Бывший друг выкрикнул безобразное гадкое ругательство и отключился.
Мужчина заметил, что кот до сих пор в углу сидит: «Ты – преступник всех времен и народов, выходи! Прощаю».
Кот словно понял – робко прыгнул на диван.
В дверь позвонили. Это соседка-старушка, в магазин ходила, в руках пакеты: «Романыч, совесть имей. Вчера до полночи телевизор смотрел. Громко было. Ты же не один, тише можешь сделать? Голова у меня заболела».
Романыч возмутился: «С дуба не рухнула? Вчера вообще телевизор не включал. Дела у меня были».
Соседка ответила, что не глухая, если еще раз такое повторится, то обратится, куда следует.
Нельзя оставить без ответа, и сказал мужчина, что ей пора в дом престарелых: «Там никто шуметь не будет».
Соседка побледнела, быстро ушла.
А мужчина успокоиться не мог: «Нет, ты посмотри на нее, припёрлась, старая карга».
В магазине накричал на продавщицу. Просто так накричал, видимо, чем-то не понравилась: «Дома спать надо, а не за прилавком. Ходишь, как курица вареная».
Почему курица, еще и вареная, сам не знал. Вырвалось.
Дома щи готовил, как телефон. Оказывается, бывший друг. Сказал друг: «Ты старый хрыч». И заплакал. Тоже пожилой человек, давно пожилой.
Не по себе стало. Зачем-то вспомнил Варьку Коровину, которой давно нет на белом свете, и жены давно нет. Обидел человека.
Хотел позвонить, но не смог. Рука не поднялась.
Щи не сварил – все стояло на столе. И думал: «Прав он, старый я хрыч».
Немного что-нибудь исправить. Постучал соседке: «Извини, нахамил тебе. Не сердись». Соседка коротко сказала: «Ладно, уж».
Что имела в виду?
Снова к плите. И думал: «Помню, жена покойная быстро все делала, а я копаюсь и копаюсь».
По телевизору ни одной хорошей новости. Всё тревожное, всё пугает. Страшно жить.
И мысль: «И ты как телевизор, ни одного доброго слова за день».
Позвонил другу: «Прости, не прав я».
Тот немного помолчал: «Забыли».
Это значит, что никогда не позвонит. Всё в прошлом.
Кот спал, свернувшись. Хотел хозяин сказать: «Все из-за тебя. Сожрал мою сосиску и рассердил».
Но не сказал, а погладил.
Старый хрыч. От нас зависит, быть им или не быть. Плывешь по течению, как бревно. А человек не бревно, управлять собой надо.