Международный коллоквиум "Памятник средневековой литературы глазами историка и филолога. Взаимодействие и конкуренция подходов" (3 - 7 сентября 2012 г.) проходит при поддержке Посольства Швейцарии и Франко-российского центра гуманитарных и общественных наук.
Участник Международного коллоквиума "Памятник средневековой литературы глазами историка и филолога. Взаимодействие и конкуреция подходов" (ИМЛИ РАН, ПСТГУ, 3-7 сентября 2012 г.), профессор Лозанского Университета, заведующий отделением средневековой литературы, председатель Общества куртуазной литературы (швейцарское отделение), автор 10 монографий и более 100 статей Жан-Клод Мюлеталер рассказывает о том, что привело его к занятиям медиевистикой и как сделать Средневековье привлекательным для студентов.
Корреспондент: Почему Вы стали заниматься Средневековьем?
Ж.-К. Мюлеталер: Мне досталась от моего дедушки книга для детей, которая называется «Во времена рыцарей: средневековые легенды». Она до сих пор хранится в моей библиотеке, и я время от времени ее перечитываю. Там изложены в упрощенной версии «Окассен и Николетта», Гийом Оранжский, «Песнь о Роланде» - они увлекали меня в гораздо большей степени, чем Александр Дюма и подобные сочинения. И даже, когда в Университете я впервые услышал о Средневековье, я подумал: «Надо же, а я знаю все эти истории…». Они обращались не только к моему разуму, но и к сердцу. В десять-двенадцать и даже уже в -восемь лет мне очень нравились рыцарские доблести, я отождествлял себя со всеми этими рыцарями, которые меня восхищали и казались в то время чистыми и непорочными…
- То есть можно говорить о влиянии семейного наследства?
- Да, это в каком-то смысле семейное наследство. От того же дедушки мне достался словарь «Larousse» 1928 года с очень красивыми заставками, иллюстрациями, которые будили мое воображение и в некотором смысле определили мой выбор. Я учился в Цюрихе, в немецкой части Швейцарии, и мои коллеги были совсем не знакомы с французскими легендами… То есть моя семья была франкофонной, но жившей в немецкоязычной части страны, и это было очень сложно: я скучал по детским впечатлениям и вновь открыл для себя детские мечты.
- Для чего Вы перечитываете время от времени эти детские сказки?
- Мне нужно иногда вернуться к упрощенной версии того, что я изучаю, чтобы избавиться от научного взгляда, предполагающего критический анализ, и просто погрузиться в мир легенды, проделать вместе с рыцарем его путь, отрешившись от «филологического» подхода. Кроме того, есть еще один момент: сейчас существуют исследования, основной интерес которых – каким образом в начале 20 века детям рассказывали о жизни рыцарей и средневековых прекрасных дам. Например, в предисловии к этой книге говорится: – и сейчас я, уже как медиевист, могу только возмущаться подобным заявлением – «Вот что маленькие французы читали в эпоху Карла Великого» - разумеется, в эпоху Карла Великого «маленькие французы» вообще не читали! Однако, с другой стороны, здесь очевидно проявление национального чувства, которое связано с этими легендами, и стремление воспитать любовь к литературе и к родине с помощью таких книжек.
Меня поразило, что вы очень любите своих поэтов: в Москве много памятников поэтам, и кое-где даже лежат цветы. Это восхитительно, у нас я подобного не видел.
- Вы подталкиваете своих студентов к занятию медиевистикой?
- Да, потому что я заведую кафедрой французского языка средневекового периода. У нас преподает лингвист, занимающийся языком рекламы и комиксов, и он пользуется большим успехом у студентов. И мы придумали с моим коллегой Алленом Корбилари, предмет научных интересов которого – рецепция Средневековья, как можно сделать Средневековье привлекательным для тех, кто решил специализироваться в области современного французского языка: на первом курсе мы значительно упрощаем материал, а затем, на следующих курсах, мы предлагаем им взяться за анализ средневекового произведения в сопоставлении с современным, - и это их очень увлекает. Иными словами, мы вынуждены адаптировать свои темы в соответствии с запросами студентов.
- Что дают Вам занятия Средневековьем в личном плане?
- Во-первых, средневековая литература – это прежде всего литература, и я всегда стараюсь показать это студентам: они могут найти там полезные вещи ничуть не в меньшей степени, чем в современной литературе, а иногда и в большей. Итак, прежде всего средневековая литература важна для меня тем, - и об этом много говорилось на нашем коллоквиуме – что она возвращает нас к разговору о ценностях. Средневековая литература для меня выполняет ту же роль, что для Монтеня древние авторы: я веду с ней диалог и выясняю, что она может мне сказать ценного. У меня есть свои любимые места, которые «обращаются ко мне», «заговаривают» со мной в большей степени, чем другие; так, Аполлинер слышал, как с ним «говорит» «Прекрасный незнакомец» Рено де Божё (рыцарский роман 12 века – прим. К.А.), когда писал одно из своих стихотворений. Я предпочитаю разговаривать со своими поэтами, которых ощущаю как своих хороших знакомых, вместо того чтобы слушать новости по телевизору, которые вызывают у меня уныние.
Интервью и перевод: К. А. Александровой
Сайт ПСТГУ: https://pstgu.ru/