Аннушка. Часть 2.
Быть повитухой в селе было почетно, но и стать ею могла не любая. Во-первых, у женщины должны быть собственные дети. Единственная дочь Повилики жила в соседнем селе, но желания перенять материнский опыт не высказывала, а после того, как её отец скончался и вовсе наведывалась к матери редко. Начало Во-вторых, репутация повитухи должна быть безупречной, ведь ей доверяли новую жизнь. Односельчане ревностно следили за её жизнью и если она была бы замечена в неверности мужу или иных прегрешениях, то повитухой ей больше не быть. Напротив, те повитухи, которые пользовались популярностью у рожениц, могли рассчитывать на помощь, ставясь нетрудоспособными, ибо женщины, у которых они роды принимали кормили её, помогали всячески и угощали пирогами по праздникам. Повилика была иной, не похожей на других сельских повитух. В Елошном она появилась случайно. Оставленная матерью у дороги, она не помнила кто она и откуда. Было ей в ту пору пять лет, но всё, что было с ней до того, как она оказалась здесь, было покрыто плотной пеленой белого тумана. Был ли её отец ссыльным? Или по этапу шла её мать? Что побудило родителей, а она была уверена, что оставили её родные люди, оставить неразумное дитя на милость жителей села? Чьего она роду племени? И откуда в ней сила, которую она почувствовала в пятнадцать лет? Эти вопросы не давали ей покоя много лет, но ответы на них она так и не нашла, и смирилась с этим. Девочку приютила простая крестьянская семья, у которой, как говорится семеро по лавкам сидело, и которая едва сводила концы с концами. Долгое время она не разговаривала, просто молча наблюдала за тем, что происходит вокруг и отзывалась на имя Маша. А когда произнесла первое слово, засыпавшие её вопросами взрослые так и не услышали ответов, память найденки была чиста, как выбеленный холст. С тех пор и прикипело к ней прозвище Повилика, ведь она, как сорная трава, укоренилась в Елошном и выжила. Аннушка осмотрелась вокруг, ничего особенного в избе старухи не было, разве что травы, пучками развешанные в сенках, да маленький шкафчик с темными пузырьками. -Ну что застыла, словно оловянная, проходи, присаживайся-скомандовала хозяйка. -А что делать-то надоть? Может половички схлопнуть? Полы помыть? -Это опосля, а пока дай-ко мне свои руки, - Анна повиновалась, и она сжала ладони девушки. Держала долго, что-то нашептывая себе под нос, а потом спросила: -Что чувствуешь, голубка? - Жар, как будто руки огнем опалило, а боли нет! - удивленно ответила её гостья. -Значит не ошиблась я, правильно выбрала-довольно улыбнулась Повилика, выпуская её ладони. -В чем не ошиблись Мария Ильинична? –спросила Аннушка, которой вдруг стало страшно, словно её студеной колодезной водой окатили в жаркий полдень. -Быть тебе ведуньей-буднично ответила старушка, снимая с пояса мешочек с завязками и передавая его гостье, -носи не снимая, береги от чужого взгляда и рук, да и сама в него не заглядывай, рано тебе ещё, придёт его час и время. Да зови меня тетка Маня, а уж если Повилику из твоих уст услышу, не взыщи, накажу. Знаю, что имя мне такое, бесовское, дали мелкие людишки, да что с них взять-то? Ну, чего расселась? Половички сами себя не выхлопают, бери голик, да на двор ступай, а коли баба какая явится в дом не заходи! Снег ли, дождь, всё едино, жди во дворе знака от меня. Ступай себе, а я самовар пока взгрею, чайком побалуемся. С этого самого дня и началось это странное услужение, когда начала передавать Повилика знания свои Аннушке, учила настои травяные составлять, мази делать, да раны с болезнями лечить. После Покрова пришел черёд сестры Аннушки прощаться с девичеством. Накануне венчания собрались её подруги в бане Шабалиных. -Ой, полетела да девья красота Во широко чисто полюшко: Ей уж тут не местечко. Улетела девья красота Да во Божью церкву-матушку: Уж ей тут да местечко-причитали подружки, расплетая Дунину косу. Аннушка вжалась в уголок, слова песни вызвали слезы, но счастливая сестра их не замечала. Жених был справен, красив и люб и даже суровая свекровь её не пугала. Накануне, согласно обрядам, принятым в их селе, отец свозил к жениху за веником, а сегодня утром тот привез ей вехотку и мыло. -Полетела девья красота На все четыре стороны На мелкие на кустики-продолжали причитать подружки невесты. -Не будет у меня бани и венчания тоже-с грустью думала Анна, наблюдая за сестрой, -и в кого я такая уродилась? -воспользовавшись тем, что всем было не до неё она потихоньку ускользнула в дом. Утром в дом Шабалиных явился жених с дружкой и родней. У родителей невесты было уже всё готово, накрыт стол и ждал своего часа выгонный пирог с рыбой. Веселый дружка с вышитым полотенцем через плечо балагурил, Дуня волновалась и краснела, а мать её вытирала слезы. Егор Васильевич довольно улыбался и взяв руки икону приготовился благословлять молодых, вставших перед ним с Любой на колени. Это был последний день Дуни в доме родителей, дальше –иная жизнь со своими заботами и хлопотами. -Аннушка, -позвала она сестру, угощавшую гостей пирогом, -ехать пора, поспешай, да причешись, чисто растрепа, да накинь что-нибудь на себя, студено сегодня. В церковь молодые поехали отдельно, а пока суд да дело, родственники Дуни повезли в дом жениха глухой возок с приданным, где истребовали выкуп с его родственников и развешали приданное-полотенца, скатерти, половики, разложили подушки и бросили на кровать перину. -Не хуже, чем у людей-гордо заявила постельная сваха, оглядывая избу Маркеловых, с накрытыми столами, ожидавших возвращения молодых из церкви. Каждый раз венчание вызывало в Анне дрожь во всем теле, свечи, громкий голос священника, дрожащие губы невесты, вот только стоять ей было тяжело, и она присела на скамейку у стены, не забывая осенять лоб в нужных местах. Девушка с любовью смотрела на родных, на серьезного отца со свечой в руках, на моложавую мать рядом с ним. Вдруг что-то тёмное, страшное почудилось ей, картинка, то, что было перед глазами будто бы рассыпалась, и она увидела перед собой тот же зал, но разброшенный и разрушенный, окна выбиты, иконостаса нет, а стены в черных следах, оставленных огнём. Она сдавленно ахнула и закрыла рот ладошкой, укусив её до крови. Почувствовав её металлический привкус во рту, очнулась, увидев, как молодые целуют икону. -Что это было? –с ужасом подумала она, не зная, что пришло время дара, данного ей Богом, видеть и предвидеть будущее. Она встала, высасывая ртом кровь от укуса и глазами поискала Повилику. Та, словно почувствовав её взгляд, обернулась и сразу же поняв, что произошло, быстро поднесла палец ко рту, молчи мол. Аннушка согласно кивнула и обессиленно плюхнулась обратно на скамью, чувствуя необъяснимую слабость в ногах. В доме Маркеловых было шумно, перед застольем молодую жену закрыли от гостей шалью и быстро заплели две косы, знак её нового положения, после усадили за стол с молодым мужем рядом. Перед ними стояла всего лишь одна тарелка и одна вилка на двоих, весь вечер они должны были пользоваться только ей, показывая гостям своё единство. Гармонист, почетный гость свадьбы, разодетый в вышитый фартук с нагрудником, киковые штаны раздувал меха, выдавая веселые мелодии. Воспользовавшись тем, что гости заняты Аннушка подсела к Повилике. -Тетка Маня, поговорить бы- сказала она, прижимаясь губами к её уху. -После голубка моя, после- старушка показала глазами на гостей и сунув ей в руки хворост велела присоединиться к родственникам. Шумное свадебное застолье продолжалось, пришло время подарков молодым. Хитрые гости подбирали их так, чтобы перед гостями не посрамиться и своему двору урона не нанести. Покупное не дарили, ведь все они старались жить со своих рук. Анна, озабоченная тем, что она увидела в церкви особо подарки не рассматривала, но краем глаза видела стены холста и дорожек, назалавочники и подзалавочники, разную живность: баранчика с ярочкой, теленка, птицу. Дарили ложки, плошки, поварешки, скалки, мялки, глиняные латки, кружки, горшки, корчаги, которые изготовлялись здесь же в Елошном. На минутку она выпустила Повилику, сидевшую за столом из вида и не заметила, как та потихоньку ушла домой. Она рванула было за ней, но тут молодых начали провожать в малуху, отвешивая шутки в их адрес. Ей пришлось остаться. Пьяненький Егор Васильевич обнимал Маркелова, глядя им вслед. -Наследники у нас будут, сват, крепкие, красивые, здоровые! -говорил он чуть хвастливо, гордо выпячивая грудь. -Егорушка, домой пора, завтра смотрённый день, -звала его жена, натягивая на него лопотину. -Твоя правда, Любушка, -покорно соглашался он, просовывая руки в рукава зипуна. Далеко за полночь Шабалины, собравшись все вместе, небольшой толпой поспешили по своим домам. Раним утром они уже стояли во дворе Маркеловых, наблюдая, как сваха будит молодых. Мать Анны крестилась и молила Бога, чтобы всё было в порядке и посветлела лицом, когда сваха дала понять, что ночь была удачной. -Слава тебе Господи, -прошептала Люба, посмотрев глазами полными слез на Анну, -сложилось у молодых! Взявшись за руки новобрачные пошли к бане, истопленной с раннего утра. Шли по тканной дорожке, брошенной им под ноги. Впереди, перед ними на кочерге скакала свекровь, вымазанная сажей, одетая в старую шубу, вывернутую на изнанку. Когда за молодыми закрылась банная дверь, все тут же остались ждать, всем было интересно, как они выйдут из неё, накрытые шубой, с головой, как единое целое или по одиночке, что означало, что молодой муж жену не принял. Анна оглядывалась вокруг в поисках Повилики, но отвлеклась, когда скрипнула дверь, а гости громко закричали, большой, лохматый тулуп скрывал молодых с головой. -Где же Мария Ильинична? –нервничала девушка, не находя её среди присутствующих, которые спешили в дом. Вот знакомый платок повитухи мелькнул у крыльца, Анна не выдержала и дернув старуху за руку, выдернула её из толпы гостей. -Экая ты настырная-укорила её та, -сказано тебе, потерпи, не порть сестре праздник, а тебе неймётся! -Так как же так, я такое видела! -Цыц! Не смей при всех об этом говорить! Вот отгоски проведете и послезавтра до петухов приходи, да так, чтобы тебя никто не видел! А теперь идем в избу, благословение пропустим! Нарядная Дуня вместе с мужем стояла перед свекровью и спрашивала у неё: -Мамонька, благословите веник взять. -Господи благослови, дочушка-отвечала та. -Мамонька, благословите сор мести- продолжала молодая жена. -Господь благословит-подавала свекровь веник, чтобы та мела сор, а сама схватила с печи подушку, и бросив её на пол села прямо на неё и упираясь ногами вместе с ней проелозила по полу пару метров. Вокруг была солома, так называемый сор, на который гости бросали свои подарки. Раскрасневшаяся Дуня ловко орудовала голиком, сметая солому в кучу. Управившись с заданием, девушка пригласила гостей к столу. После третьего дня свадьбы, так называемых отгосок или отводин, которые проходили всегда в доме невесты, Анна, наконец-то выбралась к Повилике. И хоть встала она рано, но на площади, возле храма уже стоял обоз в город Курган. Так местные жители и женщины в том числе, собирались на отхожий промысел. -Анна-окликнул её Яков, который помог ей на ярмарке осенью. -Уезжаете? –спросила его девушка, разглядывая тощую котомку за плечами. Она знала, что денег на дорогу у таких как он, как правило не было и в путь отходники брали толокно, чтобы распарить его в дороге. -Да вот, на сплав позвали, к весне вернемся –ответил ей юноша, глядя в глаза. Не зная, что сподвигло её на это, но она сунула в руки Якова тряпицу, в которую был завернут шмат соленого сала, для Повилики, переданный матерью. Яков развернул тряпицу и улыбнулся. -Спасибо-просто сказал он Анне и оглянувшись на обоз прошептал: -Век не забуду милости твоей! Привезу тебе гостинчик из города, жди! - и подмигнув ей поспешил к остальным. Аннушка спешила по улице и ладонью пыталась удержать рвущееся из груди сердце. Волнение короткой встречи не давало дышать, теснило грудь в радостных предчувствиях. -Что-то ты сегодня сама не своя –сварливо заметила Повилика, недовольная её пустыми руками, -мать навроде сала обещала передать? –спросила она, наблюдая за мечтательным выражением лица гостьи. -Забыла наверное-ответила девушка, вернувшись, помечтав, на грешную землю, -завтра принесу, -пообещала она. -Я ведь что пришла, мне в церкви почудилось страшное, так ясно, как наяву, что это было, Мария Ильинична? -Знак на тебе особый с рождения был, можешь ты видеть будущее, указывать на то, что произойдет. Не всегда это будет ясная картина, иногда муть одна, а ты должна догадаться, уберечь других. Чего ревёшь, дура? -Боязно мне, а ну как смерть вашу увижу или родителей своих, братьев, сестер. -Она и так по следу ходит, не спрячешься от неё, не укроешься в дремучем лесу. А ты, девонька, теперь с ней навеки связана. Слёзы вытри, да домой ступай, про видения свои никому не говори, только мне знать положено. Проговоришься, пеняй на себя, худо будет всем. Завтра жду тебя, мазь варить будем, да про сало не забудь-напомнила Повилика, выпроваживая гостью. Прошло два месяца. Зима, полноправной хозяйкой, правила в Елошном и его округе твердой рукой, подсылая крепкие морозы и сильные снега. Настало время мастеров и мастериц, которые, освободившись от полевых работ, ткали ковры, половики, холсты, пряли кудель, ладили корзины и короба, оковывали железными обручами деревянные бочки. Заметенные на много верст дороги не позволяли дурным новостям проникнуть в село и идущая где-то война, казалась далёкой и ненужной. Собираясь в избе Маркеловых мужики покуривали самосад и яростно били ладонями по коленям, споря о насущном. -Взаправду бают, что в Москве бабы гольными телесами отсвечивают, плечи оголяют? -блестя глазами спрашивал крепко стоящий на ногах Архипка, имеющий собственную лавку и выводок ребятишек мал мала меньше. -Брехня, -лениво отвечал ему Меркулов, попивая потихоньку бражку собственного приготовления. -А вот и не брехня! –спорил с ним Архип, -гимназистками их кличут. -Кличут Шельмой твою собаку, а барышни городские не для таких как ты! -Это ещё почему? -продолжал хохориться Архипка. -Дураку хрустальный хрен ненадолго, ещё и руки порежет-спокойно ответил ему хозяин дома. Громкий смех мужиков спугнул задремавших под крышей воробьев, стайкой взлетевших и осевших на ближайшем дереве, осыпая изморозью проходившую мимо Аннушку. Она вздрогнула от попавшего за шиворот снега, и втянув голову поспешила прочь, что-то страшное, коварное и не предсказуемое надвигалось на тихое и безмятежное Елошное, а она не знала, когда это произойдет. Продолжение следует...