Бабка перекрестилась и снова поклонилась в пол. Она уже целый час стояла на коленях и истово молилась, просила Бога за свою дочь.
Она не понимала почему, но, с тех пор как дочка уехала жить к мужу в соседнюю деревню, ни дня у бабки сердце не было спокойно.
Да, девка-то у неё засиделась, уж и замуж никто не брал, так одна вековухою чуть не просидела с мамкою.
Да вот надо ж было в районе на рынке пересечься с мужичком.
Уж он им пожитки-то помогал перетаскивать да все на тихую ее Галочку засматривался.
Галочка прям раскраснелась от внимания мужского.
Сам-то он неказистый, невысокий, но Галочке он привиделся красавцем.
Мать было обрадовалась, что за ее дочкой мужичок приударил, но...
При взгляде в его глаза терялась, и по сердцу черной тучей пробегало беспокойство, да ком к горлу подкатывал.
А когда к ним в избу пожаловали сваты, и вовсе сердце упало.
Каким-то нехорошим предчувствием наполнилось.
***
Вот уж второй месяц дочка весточку не слала, да и сама хоть разок-то, а бывало с кем-то и приедет мать проведать.
Рассказывает, как хорошо ей в свекровином дому живётся.
А у самой слезы в глазах стоят — мать не обманешь.
Вот и стала бабка в тишине пустой ночной избы на коленях просить Господа защитить и помочь дочке, отвести беду от нее.
***
В конце третьего месяца приехала дочка. С новостями.
Беременная она.
Мать обрадовалась, вот ведь... и внуков дождалась.
Стали они старенький гандероп проверять, чтоб дочке-то подобрать попросторнее, на «вырост».
Мать даже тревогу свою позабыла, так обрадовалась: «Коль дитё намечается, стало быть, хорошо все промеж них».
Галочка выбрала два платья. Решили померить.
Сняла дочка с себя кофтенку да штаны.
А на боку синяка два, давнишних, уж пожелтетых.
Мать так и села... «Что ж это, доченька??»
- «Мама, не переживай, давеча ударилась я, эк растопыра неловкая!»
Маманя было успокоилась и вдруг разглядела пятерню синюю на бедре, как будто схватила рука сильная да сжала.
«А это что?» — ахнула мать
Галочка быстро стянула платье и влезла в штаны свои и кофтенку.
«Дак любимся мы, маманя, вот иногда и за рамки выходим!»
Побыла дочка да уехала к себе... к мужу.
А у матери сердце беспокойное стало, ночами спать не даёт.
Бабка перекрестилась и снова поклонилась в пол головой. Она уже целый час стояла на коленях и истово молилась, просила Бога за свою дочь.
Нет, никак не отпускает нынче... Ни молитва, ни таблетки успокоительные.
Поднялась, пошла, постелила себе. Легла на самый краешек кровати, положила ладони под щеку.
К горлу подкатил ком, как ни боролась, но все равно большая крупная слеза выкатилась из глаза и шлёпнулась в подушечку-думочку.
Решила для себя: поедет сама в гости, нежданкою, без предупреждения.
Надумала, так и вроде успокоилась, уснула.
***
Поездка никак не складывалась, то одно, то другое, хозяйство большое, а она одна-одинехонька.
Все думала: «Пойти али не пойти?»
Сердце ухало эхом: «Пойти... пойти...»
Наконец собралась, решилась, хоть и к вечеру, но уже больно тревожно на сердце сделалось, решила пойти-таки, авось до ночи успеет...
Прикрыла двери, калиточку, да и пошла...
Всего то 15 км, и не расстояние вовсе.
А для порядку взяла кое-что из детского приданку, ну вроде как дочке передать да повидаться.
Вечера летом длинные, светлые, вот баба по дороге идёт, вокруг ни души, дак чтоб мысли плохие гнать от себя вон, то одну песню затянет, то другую, да и идти так не очень скучно.
Когда солнце окончательно скрылось, показались огни деревни.
Мать прибавила шагу и уже спустя час подошла к дому зятя.
На дворе уж ночь полноправная, на поселке огней в домах и нет почти.
Стоит бабка у калитки и поругивает себя: «Вот тетеря старая, и чего потащилась на ночь глядючи?»
Присела на лавочку у калитки, положила котомку с нашитым приданым для внука на колени... зябко на улице-то, закуталась в платок получше, сидит, не знает, что делать, будить семью дочкину иль до утра на лавочке покемарить.
Решила не будить, эк ночи летние быстрые, до рассвета полежит под платочком, а на рассвете, как петухи запоют, так и дом проснется.
Прилегла, котомку под голову положила, под платком-то тепло стало, прикрыла глаза.
Лежит, кузнечиков слушает да от комаров отмахивается.
Вот вроде засыпать начала, и слышит, как в стрекот сверчковый вроде как всхлипывания чьи-то примешиваются; эк почудилось, решила.
Ан нет, точно плачет кто-то.
«Дочка!» — тут же подумала бабка.
Заметалась туда-сюда. Потом прислушалась, пошла на всхлипывания вдоль забора.
Дом на отшибе, ни с кем из соседей забором-то не смыкается.
В конце участка новая бревенчатая банька, чисто струганная, душистая.
Встала бабка около нее, прислушалась, точно, оттуда хлюпают.
Подтянулась на заборе да и крикнула приглушенно: «Эй! Кто есть там?»
Всхлипы затихли…
В баньке какое-то движение обнаружилось, вскоре в маленькое духовое оконце выглянуло лицо.
«Кто тут?»
Бабка приглядываясь в темноте, помахала рукой: «Я это, Пелагея Степановна! До дочки пришла в гости, да вот припозднилась сильно!»
«Маменька?! Как же ты пешком-то, далеко ведь!»
Обнаружив, что в бане ее дочка, Пелагея совсем разволновалась, сердце застучалось у самого горла.
— Дочка, что ж ты в бане-то ночью, аль приключилось чего?
— Заперта я, маменька, муж меня учить надумал, эк я третьего дня суп испортила солью.
— Фух ты, эка невидаль, зачем же в баню-то на ночь?
Бабка потопталась у забора да и стала искать дощечину слабую, нашла...
Дёрнула на себя, палка хряснула и оторвалась , мать в полезла, р-раз — и уж вот она у баньки новой строганой.
Сняла засов, да и внутрь нырнула шустро.
Обнялись они с дочкой, крепко захлюпали носами.
Бабка-то на радостях ка-ак затискала доченьку, а та только: ой-ой-ой.
— Да что ж такое-то? Тебя за какой бок ни возьми — все «ой»?
Вот что... а пошли-ка домой, девка! Не было мужа, да и такой не надобен! Чё, мы дитё не поднимем, ить как поднимем-то хорошо !»
Они вышли из бани и пролезли в щербатый теперь уж забор.
Прихватили с лавочки кулёк с дитячьим приданым и потопали до дома, а как дома поселка с глаз-то скрылись, тут и солнце еле-еле забрезжило. Хоть и устали женщины изрядно, но на лицах улыбки, и...
Ка-ак затянули они песню-то на все поле-полюшко, ночное, одинокое, тихое, и так им стало вольготно и радостно, будто из темницы вышли, из заточеньица.
Дома упали по кроватям, выспались аж до следующего вечера.
А вечером бабка все и узнала, какие издевательства мужичок-зятек вытворял.
Неприличности всякие творил с дочкой-то и по животу ее кулаком хаживал.
Решили, ни за что обратно возвращаться не станет Галочка, и без мужей бабы живут, не пропадают.
***
А через пару дней зять пожаловал с визитом, вроде как разузнать о пропавшей жене, не появлялась ли.
«Иди, голубчик, не солоно хлебавши отседа, дочку тебе больше не отдам, так и знай, супостат! А будешь буянить, я вона в милицию тебя сдам за побои, над бабой учиненные!»
Так не ушел сразу-то, то угрожал, то прощения просил.
Бабы на своем упёрлись, мол, не нужен он им ни в каком виде.
А потом люди говаривали, нашел он себе зазнобу новую.
Бабка нет-нет, да и перекрестится за бабу новую его: «Господи, помоги рабе божьей от супостата рукатого!»
А в срок положенный родила Гала мальчонку, вылитого бабку, вот уж радости было!
Дни заполнились заботами да радостями.
Гала то так и осталась снова незамужницей, да зато с дитем, хоть и через синяки да тычки добытым.
А не зря поговорочка в людях гуляет 👉
Замуж выйти не напасть
Как бы замужем не пропасть !
***
Всем спасибо кто дочитал до сюда 😁
Если понравилось то можно почитать и другие мои рассказы пользуясь оглавлением 👇