Гасдрубал был вторым сыном Гамилькара Барки и младшим братом Ганнибала. С 218 года (здесь и далее все даты до новой эры) он руководил карфагенскими силами в Испании. В 212 году Гасдрубал разгромил армии братьев Сципионов, но спустя четыре года уступил в большом сражении Публию Корнелию Сципиону. После поражения Гасдрубал двинулся в Италию на соединение с армией Ганнибала. В 207 году в битве при Метавре с армиями консулов Марка Ливия Салинатора и Гая Клавдия Нерона карфагенское войско Гасдрубала было уничтожено, а он сам погиб в сражении. По Ливию в битве было убито 10 000 карфагенян и 2000 римлян; по Евтропию потери армии Гасдрубала составили 25 000 убитыми и 10 000 пленными; по Ливию карфагеняне потеряли 56 000 убитыми и 5400 были взяты в плен и Орозий утверждает о 58 000 погибших воинов. По сообщениям шести летописцев голова Гасдрубала была подброшена римлянами в лагерь Ганнибала. Со слов Флора: «Ганнибал узнал о случившемся, лишь увидев в своем лагере подброшенную голову брата. Тогда он произнес: «Узнаю несчастье Карфагена».
По сообщению Аппиана: «Гасдрубал вторгся в Тиррению, ведя за собой 48 000 пехотинцев, восемь тысяч всадников и пятнадцать слонов. Снявшись ночью с лагеря, Гасдрубал двигался по болотам и топям около труднопроходимой реки, пока с наступлением дня римляне не захватили его воинов, находящихся в беспорядке и усталых от бессонницы и усилий. Многих из них вместе с начальниками, когда они еще собирались и строились, перебили, и в числе их самого Гасдрубала. Многих они взяли в плен и освободили Италию от великого страха, так как Ганнибал стал бы для них непобедимым, если бы присоединил к своему и это войско».
Ливий так описывает сражение при Метавре: «Гасдрубал, полководец замечательный, но особенного восхищения заслуживший той битвой. Это он удерживал воинов в строю то словами ободрения, то собственным примером. Он разжигал угасающее мужество, видя, что мечи от усталости выпадают из рук, он обращал вспять бегущих и во многих местах вновь соединял и сплачивал ряды, уже прорванные и возвращал позиции, уже утраченные. И наконец, когда удача бесповоротно склонилась на сторону неприятеля, он не захотел пережить гибель войска, которое доверилось его славе и имени, - пришпорив коня, он врубился в середину римской когорты и пал, сражаясь, достойный сын великого Гамилькара и брат великого Ганнибала. Никогда еще во всю войну одно сражение не приносило врагу таких потерь – это была в полном смысле слова расплата за Канны. 56 000 человек погибло, 5400 попало в плен. Взята огромная добыча, масса золота и серебра. У неприятеля отбито более четырех тысяч римских граждан. Возвратившись в свой лагерь, консул Гай Клавдий приказал воинам подбросить голову Гасдрубала караульным на передовых неприятельских постах. Ганнибал, потрясенный двойным горем – бедой отечества и смертью брата, - сказал, что участь Карфагена решилась».
Диодор пишет, что: «По общему мнению, после своего брата Ганнибала Гасдрубал был следующим наилучшим карфагенским полководцем, соответственно, Ганнибал оставил его командовать армией в Испании. Он участвовал во множестве сражений по всей Испании, постоянно восстанавливал свои силы после каждой неудачи, и твердо встречая в лицо многочисленные и разнообразные неудачи. И даже когда он был загнан вовнутрь страны, его выдающиеся качества позволили ему собрать воедино большую армию и вопреки всем ожиданиям достичь Италии. Если бы Гасдрубал наслаждался поддержкой Фортуны, римляне, по общему мнению, не смогли бы продолжать борьбу одновременно и против него и против Ганнибала. По этой причине мы должны оценивать его качества, основываясь не на его достижениях, а согласно его целям и предприятиям. Ибо эти качества подвластны человеческой власти, но исход их действий всегда находится в руках Фортуны».
После высказывания летописца о необходимости оценки личных качеств Гасдрубала не по его достижениям, а по поставленным задачам, я приведу мнение Е.А. Родионова, который считает карфагенского стратега: «Не блещущим особым полководческим талантом». Историк столь критичен в подобной оценке десятилетнего пребывания Гасдрубала в Испании на должности командующего карфагенской армией, исходя только из того, что он уступил ее римлянам, хотя сам же пишет, что: «Первоочередной задачей Гасдрубала в Испании стала борьба не с римлянами, а с собственными бывшими союзниками». То есть, в Испании Гасдрубал был вынужден вести войну на два фронта. Я считаю высказывание Е.А. Родионова относительно посредственности Гасдрубала как полководца не заслуживающим доверия, так как оно, во-первых, противоречит утверждениям античных летописцев и, во-вторых, озвучено лишь на основании поверхностного анализа событий многовековой давности. Исходя из логики Е.А. Родионова, Ганнибал также является плохим полководцем, если он, как и его брат в Испании уступил Сципиону в Африке.
Многие античные летописцы, в том числе и современники происходящих событий, были противоположного мнения о Гасдрубале, называя его прославленным полководцем (Полибий) и человеком, достойным славы отца и брата (Ливий). Полибий считает, что в периодических неудачах Гасдрубала в Испании виноваты в первую очередь бездарные командиры карфагенских воинских контингентов. Летописец пишет по этому поводу, что: «Часто по вине присылаемых из Карфагена военачальников Гасдрубал попадал в тяжелое положение, однако всегда вел себя как достойный сын Барки, с мужеством и благородством переносил все превратности счастия и всякие обиды».
Сразу после ухода Ганнибала в Италию на территории подконтрольной Карфагену Испании восстали кельтиберы, а затем племена тартесиев. К тому же римляне дополнительно усилили свою 20-тысячную армию в долине реки Эбро 8-тысячным отрядом легионеров. К 216 году Гасдрубал остался без флота по причине дезертирства капитанов и экипажей всех кораблей. Гасдрубал сумел стабилизировать ситуацию только к 213 году, но римляне прислали в Испанию новую 13-тысячную армию под руководством Гая Клавдия Нерона. В 208 году иберийцы начали в массовом порядке переходить на сторону римлян, и Гасдрубал с остатками войска решил идти в Италию на соединение с армией Ганнибала. На пути движения он смог значительно усилить свое поредевшее войско воинскими контингентами галльских племен.
По свидетельству Полибия в битве при Метавре: «Гасдрубал видел, что враг двинулся из лагеря и наступает, а потому сам был вынужден выстроить в боевой порядок иберов и находившихся при нем галатов. Впереди Гасдрубал поставил слонов числом десять, увеличил глубину рядов, все силы стянул на узком пространстве. Наконец, сам занял место в середине боевой линии, там именно, где впереди стояли слоны, и повел войско против левого неприятельского крыла, заранее решив или победить или умереть в предстоящей битве и пасть мертвым. Но Ливий гордо шел навстречу врагу и в последовавшей схватке войска его дрались мужественно. Напротив, Клавдий, командовавший правым флангом, не мог ни двинуться вперед, ни обойти неприятеля с фланга. Ему мешали неровности почвы, на которые именно рассчитывал Гасдрубал, когда сделал нападение на левое неприятельское крыло. Осужденный на бездействие, Клавдий, наконец, сообразил, что делать: сами обстоятельства научили его этому. Всех своих воинов, стоявших в тылу боевой линии, он увел с правого крыла, обошел с ними левое крыло римского войска и напал на карфагенян с фланга, где в передней линии стояли слоны. До сих пор битва шла с переменным успехом: противники не уступали друг другу в мужестве, потому что как римляне, так равно иберы и карфагеняне почитали себя в случае поражения погибшими, а слоны вредили в битве одинаково обеим сторонам. Отрезанные и с обеих сторон обстреливаемые звери производили расстройство в рядах и римлян и иберов. Но исход битвы был решен, как скоро Клавдий ударил на врага с тыла, ибо теперь римляне теснили иберов спереди и сзади. Благодаря этому большинство иберов было изрублено на месте сражения. Шесть слонов из десяти пали тут же вместе с воинами, а четыре прорвались сквозь ряды сражавшихся и были пойманы потом одни, без индийцев. Гасдрубал кончил жизнь в пылу битвы. Как в прежние времена, так и в последней битве он показал себя доблестным мужем, как достойный сын Барки. Карфагенян пало в сражении, считая и кельтов, не менее десяти тысяч, а римлян около двух тысяч».
